Конспект о русской повести и повестях гоголя. О русской повести и повестях гоголя, белинский виссарион григорьевич

О РУССКОЙ ПОВЕСТИ И ПОВЕСТЯХ ГОГОЛЯ

Из всех современных писателей никто не мо­жет назваться поэтом в большей степени, чем Го­голь. Отличительной чертой его повестей являют­ся «простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое оду­шевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния».

Способность творить есть великий дар приро­ды. Изначально художник чувствует потребность творить, что рождает идею, которая полностью овладевает душой художника.

Только заботливое вынашивание идеи, постоян­ные думы о ней перерождают ее в образы и идеалы. Когда поэт творит, он хочет высказать, выразить в каком-либо поэтическом символе овладевшую им идею. Он действует сознательно. И в то же вре­мя ни выбор цели, ни ее развитие не подвластны разуму, что говорит о бессознательном в процес­се творчества.

Таким образом, можно говорить о единстве соз­нательного и бессознательного в творчестве.

Поэт также наделен свободой творчества и за­висимостью от него. С одной стороны, поэт явля­ется рабом своего предмета, поскольку он не влас­тен ни в выборе его, ни в его развитии, не может творить ни на заказ, ни по собственной воле, если не чувствует вдохновения. С другой стороны, в соз­дании художника отражается то, что он хочет вло­жить в него. Поэтому можно говорить, что как творчество зависит от поэта, так и поэт зависит от процесса творчества.

И в художественных созданиях поэта различа­ются два характера: «характер творчества, общий всем изящным произведениям, и характер коло­рита, сообщенный индивидуальностью автора».

Отличительными чертами произведений Гого­ля являются «простота вымысла, совершенная истина жизни, народность, оригинальность - все это черты общие; потом комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния, - черта индивидуальная». Остановим­ся подробнее на этих особенностях.

В реалистичной поэзии простота вымысла яв­ляется одним из самых главных признаков истин­ной поэзии, истинного и зрелого таланта. Имея на­ружную простоту и мелкость, поэзия Гоголя выступает сильной и глубокой поэзией. Примером тому могут служить «Старосветские помещики». Сюжет прост.

«Две пародии на человечество» только и зани­маются тем, что едят и пьют, пьют и едят, а, когда приходит их срок, умирают. Но именно этот неза­мысловатый сюжет как нельзя более выпукло об­нажает безобразность этой жизни - животной, уродливой, карикатурной».

И в то же время автору удается найти поэзию и в этой никчемной жизни. Он нашел человеческое чувство, которое оживляет героев. Это чувство - привычка. Это чувство заменяет людям, погрязшим в житейской рутине, человеческие чувства, кото­рых лишили их природа или житейские обстоя­тельства.

К простоте вымысла в повестях Гоголя тесно примыкает «совершенная истина жизни». Он не старается выставить жизнь в лучшем свете, не очерняет ее, не придумывает идеальных героев или идеальных злодеев. Он показывает жизнь та­кой, какая она есть. Гоголь с радостью показывает все, что есть в жизни прекрасного, человеческого, но в то же время нисколько не скрывает ее безоб­разия. В обоих случаях он верен жизни до послед­ней степени. Она является настоящим портретом, охватывающим все, а оттого гармоничным.

«Повести г. Гоголя народны в высшей степени…» Народность является необходимым условием ху­дожественного произведения. Под ней подразу­мевается верность изображения нравов, обычаев и характеров определенного народа. Любой народ имеет свои нравы, традиции и устои, каждая стра­на имеет свой характер, свой менталитет. Если в произведении изображение жизни верно, значит, оно народно.

«Почти то же самое можно сказать и об ориги­нальности; как и народность, она есть необходи­мое условие истинного таланта». Именно поэтому невозможно двум талантам сойтись в незаказном творчестве. Их вдохновляющие музы различны, они слишком отличны и самодостаточны, чтобы ужиться вместе. Поэтому можно говорить о том, что мир творчества неистощим и безграничен. Са­мым отличительным признаком творческой ори­гинальности является типизм. Каждый характер у такого автора - тип, а каждый тип для читате­ля - знакомый незнакомец.

Мы узнаем в типажах Гоголя людей, с которы­ми каждый день встречаемся, и эти типажи опи­саны с такой достоверностью, что мы удивляемся фотографической схожести.

Есть еще другая оригинальность, которая пол­ностью зависит от индивидуальности автора, - «следствие цвета очков, сквозь которые смотрит он на мир». Об этой индивидуальности сказано уже было выше. Она состоит в комичности произ­ведений, всегда побеждаемой глубоким чувством грусти. «Комизм или гумор г. Гоголя имеет свой, особенный характер: это гумор чисто русский, гу­мор спокойный, простодушный, в котором автор как бы прикидывается простачком». И причиной этого комизма являются не природные юмористи­ческие способности автора, а, как это ни печально, верность изображения российской действитель­ности. В гуморе Гоголя нет злой насмешки, лишь спокойное созерцание с высоты своего положения гения глупых поступков людей. Комизм Гоголя не ставит своей целью обличать, но в то же время по­казывает недостатки общества, заставляя заду­маться о них. И есть в творчестве Гоголя другой гумор - грозный и открытый. Трудно сказать, какой из этих двух гуморов лучше. Есть вещи на­столько низкие, что одно простое выставление их напоказ обличает всю глубину их низости. Но есть еще и такие вещи, которые при всей их безобраз­ности внешне кажутся приятными и заманчи­выми. Для обоих этих видов ничтожества нужен свой, особый гумор. Поэтому различные по своей сути комизмы должны не исключать, а дополнять друг друга.

Гоголь еще только начинает свою деятельность, и поэтому можно сказать, что надежды на буду­щее Гоголя как поэта очень велики. Он владеет талантом «необыкновенным, сильным и высоким». Он становится на место, оставленное Пушкиным.

Есть поэты двух видов. Одни наделены опреде­ленными способностями, но не даром или талан­том. Однажды написав замечательное произведе­ние, они словно подрываются, надламываются от тяжести проделанного ими труда.

Поэтому они больше не могут ничего родить стоя­щего. И есть поэты гениальные, каждый последую­щий опыт написания которых совершенствуется и становится лишь лучше. К числу таких поэтов можно отнести Гоголя.

Есть и еще одно достоинство его произведений - лиризм, которым пронизаны близкие автору пред­меты. Им пронизаны и описание матери, и описа­ние юной красоты, и описание родины… В одном журнале было предложено Гоголю попробовать себя в описании высшего общества. Зачем? «Пусть г. Гоголь описывает то, что велит ему описывать его вдохновение, и пусть страшится описывать то, что велят ему описывать или его воля, или гг. кри­тики. Свобода художника состоит в гармонии его собственной воли с какою-то внешнею, не завися­щею от него волею, или, лучше сказать, его воля есть вдохновение!..»

Ширина блока px

Скопируйте этот код и вставьте себе на сайт

Алиева Светлана Викторовна,

Учитель русского языка и литературы

ГОУ СОШ №883 г. Москва

Тема урока: «Петербургские повести» Н.В. Гоголя(2 урока)

Цель урока:

- повторить и обобщить ранее полученные знания о «Петербургских повестях».

-формировать умение глубокого анализа текста;

-вырабатывать коммуникативные навыки в обсуждении проблемных вопросов урока;

-развивать творческие способности, монологическую речь;

-вызвать интерес к творчеству Н. В. Гоголя;

-формировать нравственные ценности личности.

Тип урока – комбинированный урок с применением ИКТ

Форма урока: проблемно - поисковый семинар с опережающими заданиями

Используемые педагогические технологии:

-традиционная педагогическая технология;

- технология метода проекта;

-информационно – коммуникационная технология;

- элементы технологии исследовательской деятельности обучающихся и элементы диффе-

ренцированного подхода к обучению.

Навыки, приобретенные учащимися: навыки внимательного слушания и запоминания,

анализа произведения, выступления с сообщением, конспектирования, развития речи,

Формы организации работы детей: коллективная и индивидуальная, фронтальная, устная

и письменная.

Формы организации работы учителя: лекция, аналитическая беседа, введение портрета и

иллюстрации, организация конспектирования, демонстрация слайдов.

Оборудование: компьютер, мультимедийный проектор, экран или мультимедийная доска

Объявление темы, целей и задач урока.

Гоголь готов встать над враждой, помирить несоединимое, навести мосты

над бездной. Он уже заглянул в неё, он видит её чернеющий прорыв. Но,

как радуга над миром, встаёт над миром Гоголя его светлый смех. Смех,

орошённый слезами.

И. Золотусский

Вступительное слово учителя

«Петербургские повести» - третий цикл произведений Н.В.Гоголя.

Через все повести проходит образ Петербурга.

Гоголь получил строго религиозное воспитание, но уже в детстве

проникся очарованием фольклора и истории. Обучаясь в Полтаве и Нежине,

он мечтает о государственной службе, где он мог бы бороться за

справедливость.

В 1828 году Гоголь окончил гимназию. Впереди - свобода, Петербург,

служба. В декабре молодой человек отправляется в столицу. И вот, наконец,

Петербург- город, который представлялся ему величественным, необъятным,

совершенно ни на что не похожим.

Однако в Петербурге его ждёт крушение иллюзий и ряд неудач.

Чиновничья столица ценит только деньги, стремится получить их любой

ценой(в том числе подхалимством, взяточничеством, лицемерием).

«Боже мой! Стук, гром, блеск, по обеим сторонам громоздятся

четырёхэтажные стены;…мосты дрожали; кареты летели; извозчики,

форейторы кричали…»Такой увидал столицу кузнец Вакула из повести

«Ночь перед рождеством». Таким, вероятно, представлял себе Петербург

Гоголь. Но действительность оказалась не похожа на сказку.

«Петербург мне показался вовсе не таким, как я думал, - разочарованно писал

великолепнее». В письме матери Гоголь говорит о своем представлении о

городе: «Тишина в нем необыкновенная, никакой дух не блестит в народе,

все служащие да должностные, все толкуют о своих департаментах да

коллегиях, все подавлено, все погрязло в ничтожных трудах, в которых

бесплодно издерживается жизнь их».

Средств для жизни не хватает, романтическая поэма "Ганц

Кюхельгартен" встречена насмешками критики, в актерском поприще

отказано, служба в Департаменте уделов принесла лишь разочарование.

Только публикация в 1830 году повести "Басаврюк, или Вечер накануне

Ивана Купала" вводит его в пушкинский круг писателей.

Сборник Н. В. Гоголя «Арабески» (1835) наряду с критическими

статьями по истории, литературе и искусству вошли произведения: «Невский

проспект», «Портрет», «Записки сумасшедшего». Позже в журнале

«Современник» появился рассказ «Нос» (1836). Повесть «Шинель» впервые

Все эти произведения объединяются в одно целое общей темой,

определенной писателем как «столкновение мечты с существенностью»

(действительностью).События происходят в Петербурге – столице

Российского государства. На этом основании произведения Гоголя стали

называться «Петербургскими повестями». (Такое название появилось в

критике уже после смерти писателя.)

Гоголь жил в Петербурге с 1828 г. «Петербург мне показался вовсе не

таким, как я думал», –сообщал он матери. Гоголь вынужден был

по-свински… несравненно дороже, нежели предполагал», –писал он родным.

Глубоко отрицательные впечатления, вызванные жизнью писателя на

берегах Невы, в значительной мере сказались в «Петербургских повестях».

? Почему же Н.В.Гоголь разочаровался в этом городе, а всё же

посвятил ему целый цикл «Петербургских повестей»?

(Наблюдения за жизнью Санкт- Петербурга легли в основу цикла

«Петербургских повестей», в которых писатель обличает пороки

современного ему общества).

«Невский проспект» (1835).

А. С. Пушкин: «Он [Гоголь] издал "Арабески", где находится его

"Невский проспект", самое полное из его произведений… Гоголь

идет… вперед».

В. Г. Белинский в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя»

(1835) отметил художественную глубину «Невского проспекта»,

повести, «отразившей противоречия, контрасты и полярные

противоположности русской жизни».

Анализ эпизода.

1. Проанализируйте образы, с помощью которых Гоголь рисует картину

средств и художественных деталей?

2. Объясните роль художественного времени и пространства в этом

4. Как в эпизоде намечаются главная проблема и конфликт всей повести?

5. Докажите, что в этом описании присутствуют черты романтизма и

реализма. Приведите примеры.

6. Какова функция этого эпизода во всей повести?

______________________________________________________________

? Каким предстает образ Петербурга на страницах повести

«Невский проспект»?

(За парадной пышностью Петербурга скрывается холодный, жестокий мир

человеческого бесправия. Город равнодушен к судьбе «маленького

человека».

Гоголь от истории маленького человека подводит читателя к сознанию

трагизма пребывания человека в мире, независимо даже от его

«значительности»: на героя «нестерпимо обрушилось несчастье, как

обрушивалось на царей и повелителей мира».)

? Опишите Невский проспект? Перечислите предметы и детали, с

помощью которых определяется положение человека в

движутся «бакенбарды, шляпки, талии, дамские рукава, щегольские сюртуки,

греческие носы, пара хорошеньких глазок, ножка в очаровательном

башмачке, галстук…».Торжествует «овеществление человека». Бездуховный

мир рассыпался на детали, на вещи.)

суток»?(«Боже, какие есть прекрасные должности и службы! Как они

возвышают и услаждают душу!»

«О, не верьте этому Невскому проспекту!.. Все обман, все мечта, все не то,

чем кажется!.. Он лжет во всякое время, этот Невский проспект…». За

внешним блеском столичной жизни открываетсячитателю внутренняя

пустота, ничтожество большого города.)

? Расскажите о противоположных судьбах художника Пискарева и

поручика Пирогова.

? Назовите главные черты гоголевских героев .

(Пискарёв: чистота души, искренность, талантливость, но и отсутствие

внутренней стойкости, мечтательность, идеализм. Сны заменяют ему

реальную жизнь, а пробуждение от снов подчеркивает трагизм столкновения

с реальностью, которую не выносит его возвышенная душа. Герой- романтик

обречен на гибель. Покончил с собой –не смог допустить, чтобы силы зла,

«дьявола» победили его душу, а сам оказался слишком слаб, чтобы победить.

Пирогов: примитивные потребности, бездуховность, пошлость мыслей и

поступков, отсутствие высоких идеалов –потеря себя как личности.)

Петербург. Как различны людские судьбы! Пискарев страдает, теряет

рассудок и кончает жизнь самоубийством. Пирогов же аналогичные

обстоятельства считает досадной ошибкой, это в дальнейшем не мешает его

преуспеванию.

Повесть «Нос» (1832-1833).

Первоначально журнал «Московский наблюдатель» отказался печать

«Современник». Гоголю пришлось услышать в свой адрес много жестокой

критики, поэтому несколько раз повесть подвергалась существенным

изменениям.

1.Кто такой Ковалев?

2.С какой целью Ковалев приехал в Петербург?

3.Каков портрет Ковалева?

4.Зачем Ковалев каждый день прохаживался по Невскому проспекту и

наносил визиты своим знакомым?

5.Почему, будучи коллежским асессором, он называет себя майором?

6.Назовите детали, которые убеждают читателя в реальности

происходящего: назовите время действия; назовите место действия;

назовите героя повести

7.Зачем понадобилось Гоголю убеждать всех в реальности

происходящего?

8.О чём предупреждает нас Н.В.Гоголь? Какую маску носим мы в

обществе? Что скрываем под ней? Соответствует ли внутреннее

Положение человека в обществе

Именно абсурдность и фантастичность сюжета вызвалатакую

обильную критику в адрес писателя. Но следует понимать, что эта повесть

обладает двойным смыслом, и замысел Гоголя намного глубже и

поучительнее, чем кажется на первый взгляд. Именно благодаря такому

невероятному сюжету Гоголю удается привлечь внимание к важной на то

время теме –положении человека в обществе, его статус и зависимость

личности от него. Из повести становится ясно, что коллежский асессор

Ковалев, который для большей важности называл себя майором, всю свою

жизнь посвящает карьере и социальному статусу, у него нет никаких других

надежд и приоритетов.

Ковалев теряет свой нос –то, что, казалось бы, нельзя потерять без

видимых на то причин, - и теперь не может показаться в приличном месте, в

светском обществе, на работе и в любом другом официальном учреждении. А

с носом ему договориться не удается, нос делает вид, что не понимает, о чем

говорит его хозяин и игнорирует его. Этим фантастическим сюжетом Гоголь

желает подчеркнуть изъяны тогдашнего общества, недостатки мышления и

сознания того слоя общества, к которому принадлежал коллежский асессор

Повесть «Нос»- пародия на чинолюбцев, для которых характерна

пустота. Это главная нелепость, показанная через фантастику: поклонение не

уму, а пустышке в мундире.

Анализ

«Портрет»

1. Какие проблемы ставит Гоголь в повести "Портрет"?

2. Проследите ступени нравственного падения Чарткова. Какие изменения

происходят в его отношении к труду художника и в его внешнем виде?

3. Как в образе Чарткова отразились черты эстетики романтизма и

реализма?

4. Найдите в тексте повести фрагменты, в которых изображена борьба

святости и дьявольского наваждения. Объясните их смысловую роль.

5. Какой новый поворот приобретает в повести традиционнаядля русской

литературы тема власти денег?

? Каким образом Гоголь подводит читателя к пониманию, что на

художника возлагается великая ответственность за свое творение?

В ходе беседы приходим к выводу, что писатель создает два типа художника:

первый, талантливый художник Чартков, под влиянием власти денег и

жажды быстрой славы проходит путь деградации, а другой - создатель

дьявольского портрета - путь восхождения.)

можно представить в виде свода нравоучительных правил:

1. «Талант есть драгоценнейший дар бога –не погуби его».

2. «Исследуй, изучай все, что ни видишь, покори все кисти, но во всем умей

находить внутреннюю мысль и пуще всего старайся постигнуть высокую

тайну созданья».

«Спасай чистоту души своей. Кто заключил в себе талант, тот чище всех

должен быть душою».

? Гоголь назвал свою повесть «Портрет». Почему? (Потому ли, что

портрет ростовщика сыграл роковую роль в судьбе его героев, художников,

судьбы которых сопоставлены в двух частях повести? Или потому, что автор

хотел дать портрет современного общества и талантливого человека, который

гибнет или спасается вопреки враждебным обстоятельствам и унизительным

свойствам натуры? Или это портрет искусства и души самого писателя,

пытающегося уйти от соблазна успеха и благополучия и очистить душу

высоким служением искусству?)

В этой странной повести Гоголя и социальный, и нравственный, и

эстетический смысл, есть размышление о том, что такое человек, общество,

жизнь русской столицы 30- х годов Х1Х века восходит к библейским

размышлениям о добре и зле, об их бесконечной борьбе в человеческой

Но потрясение, испытанное Чартковым от прекрасной картины не

пробуждает его к новой жизни, потому что для этого надо было отказаться от

погони за богатством и славой, убить в себе зло. Чартков избирает другой

путь: он начинает изгонять из мира талантливое искусство, скупать и резать

великолепные полотна, убивать добро. И этот путь ведет его к сумасшествию

и смерти.

Что было причиной этих страшных превращений: слабость человека перед

соблазнами или мистическое колдовство портрета ростовщика, собравшего в

своем обжигающем взгляде зло мира? Гоголь двойственно отвечал на этот

вопрос. Реальное объяснение судьбы Чарткова столь же возможно, как и

мистическое. Сон, приводящий Чарткова к золоту, может быть и

осуществлением его подсознательных желаний, и агрессией нечистой силы,

которая поминается всякий раз, как речь заходит о портретеростовщика.

Слова «черт», «дьявол», «тьма», «бес» оказываются в повести речевой рамой

портрета.

Пушкин в «Пиковой даме» по существу опровергает мистическое

истолкование событий, Гоголь не отрицает его.

Повесть, написанная Гоголем в год появления и всеобщего успеха

«Пиковой дамы» является ответом и возражением Пушкину. Зло задевает не

только подверженного соблазнам успеха Чарткова, но и отца художника Б.,

который писал портрет ростовщика, похожего на дьявола и самого ставшего

нечистой силой. И «твердый характер, честный прямой человек», написав

портрет зла, чувствует «тревогу непостижимую», отвращение к жизни и

зависть к успехам талантливых своих учеников.

Художник, прикоснувшийся ко злу, написавший глаза ростовщика,

которые «глядели демонски- сокрушительно», уже не может писать добро,

кистью его водит «нечистое чувство», и в картине, предназначенной для

храма «нет святости в лицах».

Все люди, связанные с ростовщиком в реальной жизни гибнут, изменив

лучшим свойствам своей натуры. Художник, который воспроизвел зло,

расширил его влияние. Портрет ростовщика отнимает у людей радость жизни

и пробуждает «тоску такую... точно как будто бы хотел зарезать кого- то»

Соседство первой и второй частей в «Портрете» Гоголя призвано убедить

читателя в том, что зло способно овладеть любым человеком независимо

от его нравственной природы. Художник, отец рассказчика второй части Б.,

искупая зло, которое совершил он, написав портрет ростовщика, уходит в

монастырь, становится отшельником и достигает той высоты духовной,

которая позволяет ему написать рождество Иисуса. Но восхождение к добру,

требующее от человека суровых жертв, осознается в повести не как

проявление, а подавление натуры. Дьявол или бог царствуют, по Гоголю, в

душе человека, натура которого открыта и добру и злу. Недаром настоятель,

пораженный «необыкновенной святостью фигур» в картине рождества

Иисуса, говорит художнику: «Нет, нельзя человеку с помощью одного

человеческого искусства произвести такую картину: святая высшая сила

водила твоей кистью и благословенье небес почило на труде твоем».

Инверсии и архаизмы, характерные для церковной речи, свойственны не

только настоятелю. Наставление, которое дает художник двадцатилетнему

сыну, ободренному радостной надеждой на путешествие в Италию,

выдержано в тонах «Нагорной проповеди» Христа и по стилю, и по смыслу:

«Твой путь чист, не совратись с него... Талант есть драгоценнейший дар бога

Не погуби его».

Повесть «Портрет» не несет успокоения, показывая, насколько все люди,

независимо от свойств своего характера и высоты убеждений, подвержены

злу. Гоголь, переделав финал повести, отнимает надежду на искоренение зла.

В первой редакции облик ростовщика таинственно испарялся с полотна,

оставив чистым холст. В окончательном тексте повести портрет ростовщика

исчезает: зло опять пошло бродить по свету.

«Шинель» (1842).

В. Г. Белинский: «Шинель» –одно из глубочайших созданий

Ф. М. Достоевский: «Мы все вышли из "Шинели" Гоголя».

Рассказ о замысле «Шинели»

Замысел, по- видимому, возник в 1836 г. до отъезда Гоголя за границу.

П. В. Анненков в своих воспоминаниях рассказал об истории, которая стала

«зерном» будущей повести. «Однажды при Гоголе рассказан был

канцелярский анекдот о каком- то бедном чиновнике, страстном охотнике за

птицей, который необычайной экономией и неутомимыми, усиленными

трудами сверх должности накопил сумму, достаточную на покупку

хорошего… ружья рублей в 200 (ассигнациями). В первый раз, как на

маленькой своей лодочке пустился он по Финскому заливу за добычей,

положив драгоценное ружье перед собою на нос, он находился, по его

собственному уверению, в каком- то самозабвении и пришел в себя только

тогда, как, взглянув на нос, не увидал своей обновки. Ружье было стянуто в

воду густым тростником, через который он где- то проезжал, и все усилия

отыскать его были тщетны. Чиновник возвратился домой, лег в постель и уже

О русской повести и повестях г. Гоголя *

(«Арабески» и «Миргород»)

<…> …Задача критики и истинная оценка произведений поэта непременно должны иметь две цели: определить характер разбираемых сочинений и указать место, на которое они дают право своему автору в кругу представителей литературы. Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют – простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния. Причина всех этих качеств заключается в одном источнике: г. Гоголь – поэт, поэт жизни действительной. <…>

Я уже сказал, что отличительные черты характера произведений г. Гоголя суть простота вымысла, совершенная истина жизни, народность, оригинальность – все это черты общие; потом комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния, – черта индивидуальная.

Простота вымысла в поэзии реальной есть один из самых верных признаков истинной поэзии, истинного и притом зрелого таланта. Возьмите любую драму Шекспира, возьмите, например, его «Тимона Афинского»: эта пьеса так проста, так немногосложна, так скудна путаницею происшествий, что, право, невозможно и рассказать ее содержания. Люди обманули человека, который любил людей, наругались над его святыми чувствованиями, лишили его веры в человеческое достоинство, и этот человек возненавидел людей и проклял их: вот вам и все тут, больше ничего нет. И что ж? Составили ли вы себе, по моим словам, какое-нибудь понятие об этом великом создании великого гения? О, верно, никакого! ибо эта идея слишком обыкновенна, слишком известна всем, каждому, слишком истерта и истреплена в тысячах сочинений, хороших и дурных, начиная от Софоклова Филоктета, обманутого Улиссом и проклинающего человечество, до «Тихона Михеевича», обманутого вероломною женою и плутом-родственником. Но форма, в которой выражена эта идея, но содержание пьесы и ее подробности? Последние так мелочны, так пусты и притом так всякому известны, что я наскучил бы вам смертельно, если бы вздумал их пересказывать. И однако ж у Шекспира эти подробности так занимательны, что вы не оторветесь от них, и однако ж у него мелочность и пустота этих подробностей приготовляет ужасную катастрофу, от которой волосы встают дыбом – сцену в лесу, где Тимон в бешеных проклятиях, в горьких, язвительных сарказмах, с сосредоточенною, спокойною яростию рассчитывается с человечеством. И потом, как выразить вам то чувство, которое возбуждает в душе известие о смерти добровольного отверженца от людей! И вся эта ужасная, хотя и бескровная, трагедия, ужасная даже в своей простоте, в своем спокойствии, приготовляется глупою комедиею, отвратительною картиною, как люди обжирают человека, помогают ему разориться и потом забывают о нем, эти люди, которые

Любви стыдятся, мысли гонят,

Торгуют волею своей,

Главы пред идолами клонят

И просят денег да цепей!

И вот вам жизнь, или, лучше сказать, прототип жизни, созданный величайшим из поэтов! Тут нет эффектов, нет сцен, нет драматических вычур, все просто и обыкновенно, как день мужика, который в будень ест и пашет, спит и пашет, а в праздник ест, пьет и напивается впьян. Но в том-то и состоит задача реальной поэзии, чтобы извлекать поэзию жизни из прозы жизни и потрясать души верным изображением этой жизни. И так сильна и глубока поэзия г. Гоголя в своей наружной простоте и мелкости! Возьмите его «Старосветских помещиков»: что в них? Две пародии на человечество в продолжение нескольких десятков лет пьют и едят, едят и пьют, а потом, как водится исстари, умирают. Но отчего же это очарование? Вы видите всю пошлость, всю гадость этой жизни, животной, уродливой, карикатурной, а между тем принимаете такое участие в персонажах повести, смеетесь над ними, но без злости, и потом рыдаете с Филемоном о его Бавкиде, сострадаете его глубокой, неземной горести и сердитесь на негодяя-наследника, промотавшего состояние двух простаков! И потом, вы так живо представляете себе актеров этой глупой комедии, так ясно видите всю их жизнь, вы, который, может быть, никогда не бывал в Малороссии, никогда не видал таких картин и не слыхал о такой жизни! Отчего это? Оттого, что это очень просто и, следовательно, очень верно; оттого, что автор нашел поэзию и в этой пошлой и нелепой жизни, нашел человеческое чувство, двигавшее и оживлявшее его героев: это чувство – привычка. Знаете ли вы, что такое привычка, это странное чувство, о котором Пушкин сказал:

Привычка небом нам дана:

Замена счастия она!

Можете ли вы предположить возможность мужа, который рыдает над гробом своей жены, с которой сорок лет грызся, как кошка с собакою? Понимаете ли вы, что можно грустить о дурной квартире, в которой вы жили много лет, к которой вы привыкли, как душа к телу, и с которою у вас соединяются воспоминания о простой, однообразной жизни, о живом труде и сладком досуге и, может быть, о нескольких сценах любви и наслаждения, и которую вы меняете на великолепные палаты? Понимаете ли вы, что можно грустить о собаке, которая десять лет сидела на цепи и десять лет вертела хвостом, когда вы мимо ее проходили?.. О, привычка великая психологическая задача, великое таинство души человеческой. Холодному сыну земли, сыну забот и помыслов житейских, заменяет она чувства человеческие, которых лишила его природа или обстоятельства жизни. Для него она истинное блаженство, истинный дар Провидения, единственный источник его радостей и (дивное дело!) радостей человеческих! Но чт? она для человека в полном смысле этого слова? Не насмешка ли судьбы! И он платит ей свою дань, и он прилепляется к пустым вещам и пустым людям и горько страдает, лишаясь их! И что же еще? Г-н Гоголь сравнивает ваше глубокое, человеческое чувство, вашу высокую, пламенную страсть с чувством привычки жалкого получеловека и говорит, что его чувство привычки сильнее, глубже и продолжительнее вашей страсти, и вы стоите перед ним, потупя глаза и не зная, что отвечать, как ученик, не знающий урока, перед своим учителем!.. Так вот где часто скрываются пружины лучших наших действий, прекраснейших наших чувств! О бедное человечество! жалкая жизнь! И однако ж вам все-таки жаль Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны! вы плачете о них, о них, которые только пили и ели и потом умерли! О, г. Гоголь истинный чародей, и вы не можете представить, как я сердит на него за то, что он и меня чуть не заставил плакать о них, которые только пили и ели и потом умерли!

Совершенная истина жизни в повестях г. Гоголя тесно соединяется с простотою вымысла. Он не льстит жизни, но и не клевещет на нее; он рад выставить наружу все, что есть в ней прекрасного, человеческого, и в то же время не скрывает нимало и ее безобразия. В том и другом случае он верен жизни до последней степени. Она у него настоящий портрет, в котором всё схвачено с удивительным сходством, начиная от экспрессии оригинала до веснушек лица его; начиная от гардероба Ивана Никифоровича до русских мужиков, идущих по Невскому проспекту, в сапогах, запачканных известью; от колоссальной физиономии богатыря Бульбы, который не боялся ничего в свете, с люлькою в зубах и саблею в руках, до стоического философа Хомы, который не боялся ничего в свете, даже чертей и ведьм, когда у него люлька в зубах и рюмка в руках. «Прекрасный человек Иван Иванович! Он очень любит дыни. Это его любимое кушанье. Как только отобедает и выйдет в одной рубашке под навес, сейчас приказывает Гапке принести две дыни. И уже сам разрежет, соберет семена в особую бумажку и начинает кушать. Потом велит принести Гапке чернилицу, и сам, собственною рукою, сделает надпись над бумажкою с семенами: сия дыня съедена такого-то числа . Если при этом был какой-нибудь гость, то: участвовал такой-то …» «Иван Никифорович чрезвычайно любит купаться и, когда сядет по горло в воду, велит поставить также в воду стол и самовар и очень любит пить чай в такой прохладе». Скажите, бога ради, можно ли язвительнее, злобнее и, вместе с тем, добродушнее и любезнее наругаться над бедным человечеством?.. И все оттого, что слишком верно! А вот посмотрите на жизнь Филемона и Бавкиды: «Нельзя было глядеть без участия на их взаимную любовь. Они никогда не говорили друг другу ты , но всегда вы : „вы, Афанасий Иванович”, „вы, Пульхерия Ивановна”.– „Это вы продавили стул, Афанасий Иванович?” – „Ничего, не сердитесь, Пульхерия Ивановна: это я”»… Или: «После этого Афанасий Иванович возвращался в покои и говорил, приблизившись к Пульхерии Ивановне: „А что, Пульхерия Ивановна, может быть, пора закусить чего-нибудь?” – „Чего же бы теперь закусить, Афанасий Иванович? разве коржиков с салом, или пирожков с маком, или, может быть, рыжиков соленых!” – „Пожалуй, хоть и рыжиков или пирожков”,– отвечал Афанасий Иванович, и на столе вдруг являлась скатерть с пирожками и рыжиками. За час до обеда Афанасий Иванович закусывал снова, выпивал старинную серебряную чарку водки, заедал грибками, разными сушеными рыбками и прочим. Обедать садились в двенадцать часов. За обедом обыкновенно шел разговор о предметах самых близких к обеду. „Мне кажется, будто эта каша, – говаривал обыкновенно Афанасий Иванович, – немного пригорела; вам этого не кажется, Пульхерия Ивановна?” – „Нет, Афанасий Иванович; вы положите побольше масла, тогда она не будет пригорелою, или вот возьмите этого соуса с грибками и подлейте к ней”.– „Пожалуй, – говорил Афанасий Иванович и подставлял свою тарелку: – попробуем, как оно будет…” – „Вот попробуйте, Афанасий Иванович, какой хороший арбуз”.– „Да вы не верьте, Пульхерия Ивановна, что он красный, – говорил Афанасий Иванович, принимая порядочный ломоть, – бывает, что и красный, да не хороший”». Замечаете ли вы здесь всю тонкость Афанасия Ивановича, который хочет разными околичностями отвести глаза своей сожительницы от своего ужасного аппетита, которого он как будто сам стыдится? Но посмотрим на его дальнейшие подвиги. «После этого Афанасий Иванович съедал еще несколько груш и отправлялся погулять по саду вместе с Пульхериею Ивановной. Пришедши домой, Пульхерия Ивановна отправлялась по своим делам, а он садился под навесом… Немного погодя он посылал за Пульхерией Ивановной и говорил: „Чего бы такого поесть мне, Пульхерия Ивановна?” – „Чего же бы такого? – говорила Пульхерия Ивановна: – разве я пойду скажу, чтобы вам принесли вареников с ягодами, которых приказала я нарочно для вас оставить!” – „И то добре”,– отвечал Афанасий Иванович… “Или, может быть, вы съели бы киселику?” – „И то хорошо”,– отвечал Афанасий Иванович. После чего все это немедленно было приносимо и, как водится, съедаемо. Перед ужином Афанасий Иванович еще кое-чего закушивал. В половине десятого садились ужинать… Ночью иногда Афанасий Иванович, ходя по спальне , стонал. Тогда Пульхерия Ивановна спрашивала: „Чего вы стонете, Афанасий Иванович?” – „Бог его знает, Пульхерия Ивановна, так как будто немного живот болит”,– говорил Афанасий Иванович. „Может быть, вы бы чего-нибудь съели, Афанасий Иванович?..” – „Не знаю, будет ли оно хорошо, Пульхерия Ивановна! впрочем, чего ж бы такого съесть?” – „Кислого молочка или жиденького узвару с сушеными грушами”.– „Пожалуй, разве только попробовать” ,– говорил Афанасий Иванович. Сонная девка отправлялась рыться по шкапам, и Афанасий Иванович съедал тарелочку. После чего он обыкновенно говорил: „Теперь так как будто сделалось легче”».

Как вы думаете об этом? По-моему, так в этом очерке весь человек, вся жизнь его, с ее прошедшим, настоящим и будущим! А супружеская любовь двух старцев, а насмешечки Афанасия Ивановича над своею сожительницею касательно внезапного пожара в их доме или, что еще ужаснее, касательно его намерения идти на войну; страх доброй Пульхерии Ивановны, ее возражения, ее легкая досада и, наконец, чувство самодовольствия, испытываемое Афанасием Ивановичем при мысли, что ему удалось подшутить над своею дражайшею половиною! О, эти картины, эти черты – суть такие драгоценные перлы поэзии, в сравнении с которыми все прекрасные фразы наших доморощенных Бальзаков настоящий горох!.. И все это не придумано, не списано с рассказов или с действительности, но угадано чувством, в минуту поэтического откровения! Если бы я вздумал выписывать все места, доказывающие, что г. Гоголь уловил идею описываемой жизни и верно воспроизвел ее, то мне пришлось бы списать почти все его повести, от слова до слова.

Повести г. Гоголя народны в высочайшей степени; но я не хочу слишком распространяться о их народности, ибо народность есть не достоинство, а необходимое условие истинно художественного произведения, если под народностию должно разуметь верность изображения нравов, обычаев и характера того или другого народа, той или другой страны. Жизнь всякого народа проявляется в своих, ей одной свойственных, формах, следовательно, если изображение жизни верно , то и народно. Народность, чтобы отразиться в поэтическом произведении, не требует такого глубокого изучения со стороны художника, как обыкновенно думают. Поэту стоит только мимоходом взглянуть на ту или другую жизнь, и она уже усвоена им. Как малороссу, г. Гоголю с детства знакома жизнь малороссийская, но народность его поэзии не ограничивается одною Малороссиею. В его «Записках сумасшедшего», в его «Невском проспекте» нет ни одного хохла, всё русские и, вдобавок, еще немцы; а каково изображены им эти русские и эти немцы! Каков Шиллер и Гофман? Замечу здесь мимоходом, что, право, пора бы нам перестать хлопотать о народности, так же как пора бы перестать писать, не имея таланта; ибо эта народность очень похожа на тень в басне Крылова: г. Гоголь о ней нимало не думает, и она сама напрашивается к нему, тогда как многие из всех сил гоняются за нею и ловят – одну тривиальность.

Почти то же самое можно сказать и об оригинальности : как и народность, она есть необходимое условие истинного таланта. Два человека могут сойтись в заказной работе, но никогда в творчестве, ибо если одно вдохновение не посещает двух раз одного человека, то еще менее одинаковое вдохновение может посетить двух человек. Вот почему мир творчества так неистощим и безграничен. Поэт никогда не скажет: «О чем мне писать? уж все переписано!» или:

О боги, для чего я поздно так родился?

Один из самых отличительных признаков творческой оригинальности, или, лучше сказать, самого творчества, состоит в этом типизме , если можно так выразиться, который есть гербовая печать автора. У истинного таланта каждое лицо – тип, и каждый тип, для читателя, есть знакомый незнакомец . Не говорите: вот человек с огромною душою, с пылкими страстями, с обширным умом, но ограниченным рассудком, который до такого бешенства любит свою жену, что готов удавить ее руками при малейшем подозрении в неверности – скажите проще и короче: вот Отелло! Не говорите: вот человек, который глубоко понимает назначение человека и цель жизни, который стремится делать добро, но, лишенный энергии души, не может сделать ни одного доброго дела и страдает от сознания своего бессилия – скажите: вот Гамлет! Не говорите: вот чиновник, который подл по убеждению, зловреден благонамеренно, преступен добросовестно – скажите: вот Фамусов! Не говорите: вот человек, который подличает из выгод, подличает бескорыстно, по одному влечению души – скажите: вот Молчалин! Не говорите: вот человек, который во всю жизнь не ведал ни одной человеческой мысли, ни одного человеческого чувства, который во всю жизнь не знал, что у человека есть страдания и горести, кроме холода, бессонницы, клопов, блох, голода и жажды, есть восторги и радости, кроме спокойного сна, сытного стола, цветочного чаю, что в жизни человека бывают случаи поважнее съеденной дыни, что у него есть занятия и обязанности, кроме ежедневного осмотра своих сундуков, анбаров и хлевов, есть честолюбие выше уверенности, что он первая персона в каком-нибудь захолустье; о, не тратьте так много фраз, так много слов – скажите просто: вот Иван Иванович Перерепенко, или: вот Иван Никифорович Довгочхун! И поверьте, вас скорее поймут все. В самом деле, Онегин, Ленский, Татьяна, Зарецкий, Репетилов, Хлестова, Тугоуховский, Платон Михайлович Горич, княжна Мими, Пульхерия Ивановна, Афанасий Иванович, Шиллер, Пискарев, Пирогов: разве все эти собственные имена теперь уже не нарицательные? И, боже мой! как много смысла заключает в себе каждое из них! Это повесть, роман, история, поэма, драма, многотомная книга, короче: целый мир в одном, только в одном слове! Что перед каждым из этих слов ваши заветные: «Qu’il mour?t!», «Мoi!», «Ах, я Эдип!»? И какой мастер г. Гоголь выдумывать такие слова! Не хочу говорить о тех, о которых и так уже много говорил, скажу только об одном таком его словечке, это – Пирогов!.. Святители! да эта целая каста, целый народ, целая нация! О единственный, несравненный Пирогов, тип из типов, первообраз из первообразов! Ты многообъемлющее, чем Шайлок, многозначительнее, чем Фауст! Ты представитель просвещения и образованности всех людей, которые «любят потолковать об литературе, хвалят Булгарина, Пушкина и Греча и говорят с презрением и остроумными колкостями об А. А. Орлове». Да, господа, дивное словцо этот – Пирогов! Это символ, мистический миф, это, наконец, кафтан, который так чудно скроен, что придет по плечам тысячи человек! О, г. Гоголь большой мастер выдумывать такие слова, отпускать такие bons mots! А отчего он такой мастер на них? Оттого, что оригинален. А отчего оригинален? Оттого, что поэт.

Но есть еще другая оригинальность, проистекающая из индивидуальности автора, следствие цвета очков, сквозь которые смотрит он на мир. Такая оригинальность у г. Гоголя состоит, как я уже сказал выше, в комическом одушевлении, всегда побеждаемом чувством глубокой грусти. В этом отношении русская поговорка: «начал во здравие, а свел за упокой» – может быть девизом его повестей. В самом деле, какое чувство остается у вас, когда пересмотрите вы все эти картины жизни, пустой, ничтожной, во всей ее наготе, во всем ее чудовищном безобразии, когда досыта нахохочетесь, наругаетесь над нею? Я уже говорил о «Старосветских помещиках» – об этой слезной комедии во всем смысле этого слова. Возьмите «Записки сумасшедшего», этот уродливый гротеск, эту странную, прихотливую грезу художника, эту добродушную насмешку над жизнию и человеком, жалкою жизнию, жалким человеком, эту карикатуру, в которой такая бездна поэзии, такая бездна философии, эту психическую историю болезни , изложенную в поэтической форме, удивительную по своей истине и глубокости, достойную кисти Шекспира: вы еще смеетесь над простаком, но уже ваш смех растворен горечью; это смех над сумасшедшим, которого бред и смешит и возбуждает сострадание. Я уже говорил также и о «Ссоре Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем» в сем отношении; прибавлю еще, что, с этой стороны, эта повесть всего удивительнее. В «Старосветских помещиках» вы видите людей пустых, ничтожных и жалких, но, по крайней мере, добрых и радушных; их взаимная любовь основана на одной привычке: но ведь и привычка все же человеческое чувство, но ведь всякая любовь, всякая привязанность, на чем бы она ни основывалась, достойна участия, следовательно, еще понятно, почему вы жалеете об этих стариках. Но Иван Иванович и Иван Никифорович существа совершенно пустые, ничтожные и притом нравственно гадкие и отвратительные, ибо в них нет ничего человеческого; зачем же, спрашиваю я вас, зачем вы так горько улыбаетесь, так грустно вздыхаете, когда доходите до трагикомической развязки? Вот она, эта тайна поэзии! Вот они, эти чары искусства! Вы видите жизнь, а кто видел жизнь, тот не может не вздыхать!..

Комизм или гумор г. Гоголя имеет свой, особенный характер: это гумор чисто русский, гумор спокойный, простодушный, в котором автор как бы прикидывается простачком. Г-н Гоголь с важностью говорит о бекеше Ивана Ивановича, и иной простак не шутя подумает, что автор и в самом деле в отчаянии оттого, что у него нет такой прекрасной бекеши. Да, г. Гоголь очень мило прикидывается; и хотя надо быть слишком глупым, чтобы не понять его иронии, но эта ирония чрезвычайно как идет к нему. Впрочем, это только манера, и истинный-то гумор г. Гоголя все-таки состоит в верном взгляде на жизнь и, прибавлю еще, нимало не зависит от карикатурности представляемой им жизни. Он всегда одинаков, никогда не изменяет себе даже и в таком случае, когда увлекается поэзиею описываемого им предмета. Беспристрастие его идол. Доказательством этого может служить «Тарас Бульба», эта дивная эпопея, написанная кистию смелою и широкою, этот резкий очерк героической жизни младенчествующего народа, эта огромная картина в тесных рамках, достойная Гомера. Бульба герой, Бульба человек с железным характером, железною волею: описывая подвиги его кровавой мести, автор возвышается до лиризма и, в то же время, делается драматиком в высочайшей степени, и все это не мешает ему по местам смешить вас своим героем. Вы содрогаетесь Бульбы, хладнокровно лишающего мать детей, убивающего собственною рукою родного сына, ужасаетесь его кровавых тризн над гробом детей, и вы же смеетесь над ним, дерущимся на кулачки с своим сыном, пьющим горелку с своими детьми, радующимся, что в этом ремесле они не уступают батюшке, и изъявляющим свое удовольствие, что их добре пороли в бурсе. И причина этого комизма, этой карикатурности изображений заключается не в способности или направлении автора находить во всем смешные стороны, но в верности жизни. Если г. Гоголь часто и с умыслом подшучивает над своими героями, то без злобы, без ненависти; он понимает их ничтожность, но не сердится на нее; он даже как будто любуется ею, как любуется взрослый человек на игры детей, которые для него смешны своею наивностию, но которых он не имеет желания разделить. Но тем не менее это все-таки гумор, ибо не щадит ничтожества, не скрывает и не скрашивает его безобразия, ибо, пленяя изображением этого ничтожества, возбуждает к нему отвращение. Этот гумор спокойный и, может быть, тем скорее достигающий своей цели. И вот, замечу мимоходом, вот настоящая нравственность такого рода сочинений. Здесь автор не позволяет себе никаких сентенций, никаких нравоучений; он только рисует вещи так, как они есть, и ему дела нет до того, каковы они, и он рисует их без всякой цели, из одного удовольствия рисовать. После «Горя от ума» я не знаю ничего на русском языке, что бы отличалось такою чистейшею нравственностию и что бы могло иметь сильнейшее и благодетельнейшее влияние на нравы, как повести г. Гоголя. О, пред такою нравственностию я всегда готов падать на колена! В самом деле, кто поймет Ивана Ивановича Перерепенко, тот верно рассердится, если его назовут Иваном Ивановичем Перерепенком. Нравственность в сочинении должна состоять в совершенном отсутствии притязаний со стороны автора на нравственную или безнравственную цель. Факты говорят громче слов; верное изображение нравственного безобразия могущественнее всех выходок против его. Однако ж не забудьте, что такие изображения только тогда верны, когда бесцельны, когда созданы, а создавать может одно вдохновение, а вдохновение может быть доступно одному таланту, следовательно, только один талант может быть нравственным в своих произведениях!

Итак, гумор г. Гоголя есть гумор спокойный, спокойный в самом своем негодовании, добродушный в самом своем лукавстве. Но в творчестве есть еще другой гумор, грозный и открытый; он кусает до крови, впивается в тело до костей, рубит со всего плеча, хлещет направо и налево своим бичом, свитым из шипящих змей, гумор желчный, ядовитый, беспощадный. Хотите ли видеть его? Я покажу вам его – смотрите: вот бал, куда собралась толпа мишурных знаменитостей, ничтожного величия, чтобы убить время, своего всегдашнего врага, убийцу, толпа бледная, чудовищная, утратившая образ и подобие Божие, позор людей и бессловесных; вот бал: «Между толпами бродят разные лица, под веселый напев контроданса свиваются и развиваются тысячи интриг и сетей; толпы подобострастных аэролитов вертятся вокруг однодневной кометы; предатель униженно кланяется своей жертве; здесь послышалось незначащее слово, привязанное к глубокому долголетнему плану; там улыбка презрения скатилась с великолепного лица и оледенила какой-то умоляющий взор; здесь тихо ползут темные грехи и торжественная подлость гордо носит на себе печать отвержения…» Но вдруг бал приходит в смущение, кричат: «вода! вода!» «В другом конце залы играет еще музыка, там еще танцуют, там еще говорят о будущем, там еще думают о вчера сделанной подлости, о той, которую надо сделать завтра, там еще есть люди, которые ни о чем не думают… Но вскоре достигла страшная весть, музыка прервалась, все смешалось… Отчего же побледнели все эти лица?.. Как, мм. гг., так есть на свете нечто, кроме ваших ежедневных интриг, происков, расчетов? Неправда! пустое! все пройдет! опять наступит завтрашний день! опять можно будет продолжать начатое! свергнуть своего противника, обмануть своего друга, доползти до нового места!.. Но вы не слушаете, вы трепещете, холодный пот обдает вас, вам страшно! И подлинно – вода все растет – вы отворяете окошко, зовете о помощи, вам отвечает свист бури, и белесоватые волны, как разъяренные тигры, кидаются в светлые окна! – Да! в самом деле ужасно! Еще минута, и взмокнут эти роскошные, дымчатые одежды ваших женщин! еще минута – и честолюбивые украшения на груди вашей лишь прибавят к вашей тяжести и повлекут на холодное дно. – Страшно! страшно! Где же всемощные средства науки, смеющейся над усилиями природы? Мм. гг., наука замерла под вашим дыханием. – Где же сила молитвы, двигающей годы? – Мм. гг., вы потеряли значение этого слова. – Что же остается вам! – Смерть! смерть! смерть ужасная! медленная! Но ободритесь, что такое смерть? – Вы люди мудрые, благоразумные, как змии! неужели то, о чем посреди глубоких рассуждений ваших вы никогда и не помышляли, может быть делом столь важным? Призовите на помощь свою прозорливость, испытайте над смертью ваши обыкновенные средства: испытайте, нельзя ли подкупить ее, оклеветать? Не испугается ли она вашего холодного, грозного взгляда?..»

Я не буду решать, которому из этих двух видов гумора должно отдать преимущество. Вопрос о подобном превосходстве был бы так же нелеп, как вопрос о превосходстве оды над элегиею, романа над драмою, ибо изящное всегда равно самому себе, в каких бы видах ни проявлялось. Есть вещи, столь гадкие, что стоит только показать их в собственном их виде или назвать их собственным их именем, чтобы возбудить к ним отвращение; но есть еще вещи, которые, при всем своем существенном безобразии, обманывают блеском наружности. Есть ничтожество грубое, низкое, нагое, неприкрытое, грязное, вонючее, в лохмотьях; есть еще ничтожество гордое, самодовольное, пышное, великолепное, приводящее в сомнение об истинном благе самую чистую, самую пылкую душу, ничтожество, ездящее в карете, покрытое золотом, умно говорящее, вежливо кланяющееся, так что вы уничтожены перед ним, что вы готовы подумать, что оно-то есть истинное величие, что оно-то знает цель жизни и что вы-то обманываетесь, вы-то гоняетесь за призраками. Для того и другого рода ничтожества нужен свой, особенный бич, бич крепкий, ибо то и другое ничтожество покрыто тройною бронею. Для того и другого рода ничтожества нужна своя Немезида, ибо надобно же, чтобы люди иногда просыпались от своего бессмысленного усыпления и вспоминали о своем человеческом достоинстве; ибо надобно же, чтобы гром иногда раздавался над их головами и напоминал им о их Творце; ибо надобно же, чтобы, за пиршественным столом, посреди остатков безумной роскоши, среди утех беснующейся масленицы, унылый и торжественный звук колокола возмущал внезапно их безумное упоение и напоминал о храме Божием, куда всякий должен предстать с раскаянием в сердце, с гимном на устах!..

Г-н Гоголь сделался известным своими «Вечерами на хуторе». Это были поэтические очерки Малороссии, очерки, полные и жизни и очарования. Все, что может иметь природа прекрасного, сельская жизнь простолюдинов обольстительного, все, что народ может иметь оригинального, типического, все это радужными цветами блестит в этих первых поэтических грезах г. Гоголя. Это была поэзия юная, свежая, благоуханная, роскошная, упоительная, как поцелуй любви… Читайте вы его «Майскую ночь», читайте ее в зимний вечер у пылающего камелька, и вы забудете о зиме с ее морозами и метелями; вам будет чудиться эта светлая, прозрачная ночь благословенного юга, полная чудес и тайн; вам будет чудиться эта юная, бледная красавица, жертва ненависти злой мачехи, это оставленное жилище с одним растворенным окном, это пустынное озеро, на тихих водах которого играют лучи месяца, на зеленых берегах которого пляшут вереницы бесплотных красавиц… Это впечатление очень похоже на то, которое производит на воображение «Сон в летнюю ночь» Шекспира. «Ночь пред Рождеством Христовым» есть целая, полная картина домашней жизни народа, его маленьких радостей, его маленьких горестей, словом, тут вся поэзия его жизни. «Страшная месть» составляет теперь pendant к «Тарасу Бульбе», и обе эти огромные картины показывают, до чего может возвышаться талант г. Гоголя. Но я никогда бы не кончил, если бы стал разбирать «Вечера на хуторе»! «Арабески» и «Миргород» носят на себе все признаки зреющего таланта. В них меньше этого упоения, этого лирического разгула, но больше глубины и верности в изображении жизни. Сверх того, он здесь расширил свою сцену действия и, не оставляя своей любимой, своей прекрасной, своей ненаглядной Малороссии, пошел искать поэзии в нравах среднего сословия в России. И, боже мой, какую глубокую и могучую поэзию нашел он тут! Мы, москали, и не подозревали ее!.. «Невский проспект» есть создание столь же глубокое, сколько и очаровательное; это две полярные стороны одной и той же жизни, это высокое и смешное о бок друг другу. На одной стороне этой картины бедный художник, беспечный и простодушный, как дитя, замечает на Невском проспекте женщину-ангела, одно из тех дивных созданий, которые могло производить только его художническое воображение; он следит за нею, он дрожит, он не смеет дохнуть, ибо он еще не знает ее, но уже обожает ее, а всякое обожание робко и трепетно; он замечает ее благосклонную улыбку, и «кареты казались ему недвижны, мост растягивался и ломался на своей арке, дом стоял крышею вниз, будка и алебарда часового, вместе с золотыми словами и нарисованными ножницами, блестела, казалось, на самой реснице его глаз». Задыхаясь от упоения и трепетного предчувствия блаженства, он входит за нею в третий этаж большого дома, и что же представляется ему?.. Она, все так же прекрасная, очаровательная, она смотрит на него глупо, нагло, как бы говоря ему: «Ну! что же ты?..» Он бросается вон. Я не хочу пересказывать его сна, этого дивного, драгоценного перла нашей поэзии, второго и единственного, после сна Татьяны Пушкина: здесь г. Гоголь поэт в высочайшей степени. Кто читает эту повесть в первый раз, для того, в этом дивном сне, действительность и поэзия, реальное и фантастическое так тесно сливаются, что читатель изумляется, узнавши, что все это только сон. Представьте себе бедного, оборванного, запачканного художника, потерянного в толпе звезд, крестов и всякого рода советников: он толкается между ними, уничтожающими его своим блеском, он стремится к ней, и они беспрестанно разлучают его с ней, они, эти кресты и звезды, которые смотрят на нее без всякого упоения, без всякого трепета, как на свои золотые табакерки… И какое пробуждение после этого сна! и как можно жить после такого пробуждения? И он точно не живет более в действительности, он весь в грезах… Наконец, в его душе блеснул обманчивый, но радужный луч надежды: он решается на самоотвержение: он хочет принести ей в жертву, как Молоху, даже честь свою… «А я только что теперь проснулась, меня привезли в семь часов утра, я была совсем пьяна», – это говорит ему она, все так же прекрасная, очаровательная… После этого можно ли было жить даже и в грезах?.. И нет художника, он сошел в темную могилу, никем не оплаканный, и мир не знал, какая высокая и ужасная драма была разыграна в этой грешной, страдальческой душе…

На другой стороне этой картины вы видите Пирогова и Шиллера, того Пирогова, о котором я уже говорил, того Шиллера, который хотел отрезать себе нос, чтобы избавиться от излишних расходов на табак; того Шиллера, который говорит с гордостью, что он швабский немец, а не русская свинья и что у него есть король в Германии; того Шиллера, который «еще с двадцатилетнего возраста, с того времени, которое русский живет на фуфу, измерил всю свою жизнь и положил себе, в течение 10 лет, составить капитал из 50 тысяч и у которого это было уже так верно и неотразимо, как судьба, потому что скорее чиновник позабудет заглянуть в швейцарскую своего начальника, нежели немец решится переменить свое слово»; наконец, того Шиллера, который «положил целовать жену свою в сутки не более двух раз, и чтобы как-нибудь не поцеловать лишний раз, никогда не клал перцу более одной ложечки в свой суп». Чего вам еще? Тут весь человек, вся история его жизни!.. А Пирогов?.. О, об нем об одном можно написать целую книгу!.. Вы помните его волокитство за глупою блондинкою, с которою он составляет такую отличную пару, его ссору и отношения с Шиллером; помните, какие ужасные побои претерпел он от флегматического Отелло, помните, каким негодованием, какою жаждою мести закипело сердце поручика, и помните, как скоро прошла его досада от съеденных кондитерских пирожков и прочтения «Пчелы»?.. Чудные пирожки! Чудная «Пчела»! Пискарев и Пирогов – какой контраст! Оба они начали, в один день, в один час, преследования своих красавиц, и как различны для обоих них были следствия этих преследований! О, какой смысл скрыт в этом контрасте! И какое действие производит этот контраст! Пискарев и Пирогов, один в могиле, другой доволен и счастлив, даже после неудачного волокитства и ужасных побоев!.. Да, господа, скучно на этом свете!..

«Портрет» есть неудачная попытка г. Гоголя в фантастическом роде. Здесь его талант падает, но он и в самом падении остается талантом. Первой части этой повести невозможно читать без увлечения; даже, в самом деле, есть что-то ужасное, роковое, фантастическое в этом таинственном портрете, есть какая-то непобедимая прелесть, которая заставляет вас насильно смотреть на него, хотя вам это и страшно. Прибавьте к этому множество юмористических картин и очерков во вкусе г. Гоголя; вспомните квартального надзирателя, рассуждающего о живописи; потом эту мать, которая привела к Черткову свою дочь, чтобы снять с нее портрет, и которая бранит балы и восхищается природою, – и вы не откажете в достоинстве и этой повести. Но вторая ее часть решительно ничего не стоит: в ней совсем не видно г. Гоголя. Это явная приделка, в которой работал ум, а фантазия не принимала никакого участия.

Вообще надо сказать, фантастическое как-то не совсем дается г. Гоголю, и мы вполне согласны с мнением г. Шевырева, который говорит, что «ужасное не может быть подробно: призрак тогда страшен, когда в нем есть какая-то неопределенность; если же вы в призраке умеете разглядеть слизистую пирамиду, с какими-то челюстями вместо ног и языком вверху, тут уж не будет ничего страшного, и ужасное переходит просто в уродливое». Но зато картины малороссийских нравов, описание бурсы (впрочем, немного напоминающее бурсу Нарежного), портреты бурсаков и особенно этого философа Хомы, философа не по одному классу семинарии, но философа по духу, по характеру, по взгляду на жизнь. О несравненный dominus Хома! как ты велик в своем стоистическом равнодушии ко всему земному, кроме горелки! Ты натерпелся горя и страху, ты чуть не попался в когти к чертям, но ты все забываешь за широкою и глубокою ендовою, на дне которой схоронена твоя храбрость и твоя философия; ты, на вопрос о виденных тобою страстях, машешь рукою и говоришь: «Много на свете всякой дряни водится!»; у тебя половина головы поседела в одну ночь, а ты оттопываешь трепака, да так, что добрые люди, смотря на тебя, плюют и восклицают: «Вот это как долго танцует человек!» Пусть судит всякий как хочет, а по мне, так философ Хома стоит философа Сковороды! Потом, помните ли вы невольное путешествие философа Хомы, помните ли попойку в шинке, этого Дороша, который, нагрузившись пенником, вдруг захотел узнать, непременно узнать, чему учат в бурсе (шуточное дело!), этого резонера, который божился, что «все должно оставить так, как есть, что Бог знает, как нужно», и, наконец, этого казака с седыми усами, который рыдал о том, что остался круглым сиротою… А эти поучительные беседы на кухне, где «обыкновенно говорилось обо всем, и о том, кто пошил себе новые шаровары, и что находится внутри земли, и кто видел волка»? А суждения этих умных голов о чудесах в природе? А портрет пана сотника, и кто перечтет?.. Нет, несмотря на неудачу в фантастическом, эта повесть есть дивное создание. Но и фантастическое в ней слабо только в описании привидений, а чтения Хомы в церкви, восстание красавицы, явление Вия бесподобны.

Я еще мало говорил о «Тарасе Бульбе» и не буду слишком распространяться о нем, ибо, в таком случае, у меня вышла бы еще статья, не менее самой повести… «Тарас Бульба» есть отрывок, эпизод из великой эпопеи жизни целого народа. Если в наше время возможна гомерическая эпопея, то вот вам ее высочайший образец, идеал и прототип!.. Если говорят, что в «Илиаде» отражается вся жизнь греческая в ее героический период, то разве одни пиитики и риторики прошлого века запретят сказать то же самое и о «Тарасе Бульбе» в отношении к Малороссии XVI века?.. И в самом деле, разве здесь не все козачество, с его странною цивилизациею, его удалою, разгульною жизнию, его беспечностию и ленью, неутомимостью и деятельностию, его буйными оргиями и кровавыми набегами?.. Скажите мне, чего нет в этой картине? Чего недостает к ее полноте? Не выхвачено ли все это со дна жизни, не бьется ли здесь огромный пульс всей этой жизни? Этот богатырь Бульба с своими могучими сыновьями; эта толпа запорожцев, дружно отдирающая на площади трепака, этот козак, лежащий в луже, для показания своего презрения к дорогому платью, которое на нем надето, и как бы вызывающий на драку всякого дерзкого, кто бы осмелился дотронуться до него хоть пальцем; этот кошевой, поневоле говорящий красноречивую, витиеватую речь о необходимости войны с бусурманами, потому что «многие запорожцы позадолжались в шинки жидам и своим братьям столько, что ни один черт теперь и веры неймет»; это мать, которая является как бы мимоходом, чтобы заживо оплакать детей своих, как всегда являлась в тот век женщина и мать в козацкой жизни… А жиды и ляхи, а любовь Андрия и кровавая месть Бульбы, а казнь Остапа, его воззвание к отцу и «слышу» Бульбы и, наконец, героическая гибель старого фанатика, который не чувствовал своих ужасных мук, потому <что> чувствовал одну жажду мести к враждебному народу?.. И это не эпопея?.. Да чт? же такое эпопея?.. И какая кисть, широкая, размашистая, резкая, быстрая! Какие краски, яркие и ослепительные!.. И какая поэзия, энергическая, могучая, как эта Запорожская сечь, «то гнездо, откуда вылетают все те гордые и крепкие, как львы, откуда разливается воля и козачество на всю Украину!..»

Чт? еще сказать вам? Может быть, вы мало удовлетворены и тем, что я уже сказал: что делать? Гораздо легче чувствовать и понимать прекрасное, нежели заставлять других чувствовать и понимать его! Если одни из читателей, прочтя мою статью, скажут: «Это правда» или, по крайней мере: «Во всем этом есть и правда»; если другие, прочтя ее, захотят прочесть и разобранные в ней сочинения, – мой долг выполнен, цель достигнута.

Но какой же общий результат выведу я из всего сказанного мною? Что такое г. Гоголь в нашей литературе? Где его место в ней? Чего должно ожидать нам от него, от него, еще только начавшего свое поприще, и как начавшего? Не мое дело раздавать венки бессмертия поэтам, осуждать на жизнь или смерть литературные произведения; если я сказал, что г. Гоголь поэт, я уже все сказал, я уже лишил себя права делать ему судейские приговоры. Теперь у нас слово «поэт» потеряло свое значение: его смешали с словом «писатель». У нас много писателей, некоторые даже с дарованием, но нет поэтов. Поэт высокое и святое слово; в нем заключается неумирающая слава! Но дарование имеет свои степени; Козлов, Жуковский, Пушкин, Шиллер: эти люди поэты, но равны ли они? Разве не спорят еще и теперь, кто выше: Шиллер или Гете? Разве общий голос не назвал Шекспира царем поэтов, единственным и несравненным? И вот задача критики: определить степень, занимаемую художником в кругу своих собратий. Но г. Гоголь еще только начал свое поприще: следовательно, наше дело высказать свое мнение о его дебюте и о надеждах в будущем, которые подает этот дебют. Эти надежды велики, ибо г. Гоголь владеет талантом необыкновенным, сильным и высоким. По крайней мере, в настоящее время он является главою литературы, главою поэтов; он становится на место, оставленное Пушкиным. Предоставим времени решить, чем и как кончится поприще г. Гоголя, а теперь будем желать, чтобы этот прекрасный талант долго сиял на небосклоне нашей литературы, чтобы его деятельность равнялась его силе.

В «Арабесках» помещены два отрывка из романа. Об этих отрывках нельзя судить как об отдельном и целом создании; но о них можно сказать, что они вполне могут служить залогом тех надежд, о которых я говорил. Поэты бывают двух родов: одни только доступны поэзии, и она у них бывает более способностию, чем даром или талантом, и много зависит от внешних обстоятельств жизни; у других дар поэзии есть нечто положительное, нечто составляющее нераздельную часть их бытия. Первые, иногда один раз в целую жизнь, выскажут какую-нибудь прекрасную поэтическую грезу и, как будто обессиленные тяжестью свершенного ими подвига, ослабевают и падают в последующих своих произведениях; и вот отчего у них первый опыт, по большей части, бывает прекрасен, а последующие постепенно подрывают их славу. Другие с каждым новым произведением возвышаются и крепнут; г. Гоголь принадлежит к числу этих последних поэтов: этого довольно!

Я забыл еще об одном достоинстве его произведений; это лиризм, которым проникнуты его описания таких предметов, которыми он увлекается. Описывает ли он бедную мать, это существо высокое и страждущее, это воплощение святого чувства любви – сколько тоски, грусти и любви в его описании! Описывает ли он юную красоту – сколько упоения, восторга в его описании! Описывает ли он красоту своей родной, своей возлюбленной Малороссии – это сын, ласкающийся к обожаемой матери! Помните ли вы его описание безбрежных степей днепровских? Какая широкая, размашистая кисть! Какой разгул чувства! Какая роскошь и простота в этом описании! Черт вас возьми, степи, как вы хороши у г. Гоголя!..

В одном журнале было изъявлено странное желание, чтобы г. Гоголь попробовал своих сил в изображении высших слоев общества: вот мысль, которая в наше время отзывается ужасным анахронизмом! Как! неужели поэт может сказать себе: дай опишу то или другое, дай попробую себя в том или другом роде?.. И притом, разве предмет делает что-нибудь для достоинства сочинения? Разве это не аксиома: где жизнь, там и поэзия? Но мои «разве» никогда бы не кончились, если бы я захотел высказать их все, без остатка. Нет, пусть г. Гоголь описывает то, что велит ему описывать его вдохновение, и пусть страшится описывать то, что велят ему описывать или его воля, или гг. критики. Свобода художника состоит в гармонии его собственной воли с какою-то внешнею, не зависящею от него волею, или, лучше сказать, его воля есть вдохновение!..

2.5.2. Анахронизмы в повестях братьях Стругацких, относящихся к игровому типу В своих воспоминаниях братья Стругацкие говорили о «годами лелеемой мечте написать исторический роман в манере Лиона Фейхтвангера» (см. [Стругацкий 2003; 289-298]), и, наверное, влиянием именно

автора Писарев Дмитрий Иванович

Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова Сочинения в четырех томах. Том 1. Статьи и рецензии 1859-1862М., Государственное издательство художественной литературы, 1955OCR Бычков

Из книги История русской литературы XIX века. Часть 2. 1840-1860 годы автора Прокофьева Наталья Николаевна

Жанровая типология русской романтической повести За основу жанровой типологии малой романтической прозы в отечественном литературоведении традиционно принято брать тематическую классификацию. Тема (историческая, фантастическая, светская, бытовая, искусство и

Из книги История русской литературы XIX века. Часть 1. 1800-1830-е годы автора Лебедев Юрий Владимирович

Петербургские повести Гоголя. В первой половине 1835 года Гоголь публикует сборник «Арабески», в состав которого, наряду с историческими и публицистическими статьями, вошли три повести: «Невский проспект», «Портрет» и «Записки сумасшедшего». Петербургскими повестями,

Из книги О повестях и рассказах гг. Горького и Чехова автора Михайловский Николай Константинович

Николай Константинович Михайловский О повестях и рассказах гг. Горького и Чехова Приступая к окончанию заметок о типах современных авторов повестей и рассказов {1} , я чувствую некоторое смущение. До сих пор я находился в положении своего рода embarras de richesses . Г-на Ф.

Из книги Проза как поэзия. Пушкин, Достоевский, Чехов, авангард автора Шмид Вольф

ПРОЗА И ПОЭЗИЯ В «ПОВЕСТЯХ БЕЛКИНА» Значения слова «проза» …волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Не столь различны меж собой «Евгений Онегин» С начала 1820–х годов Пушкин - на пути к художественной прозе - факт, не раз отмечавшийся в научной литературе. О

Из книги Русская литература в оценках, суждениях, спорах: хрестоматия литературно-критических текстов автора Есин Андрей Борисович

В.Г. Белинский О русской повести и повестях г. Гоголя («Арабески» и «Миргород») <…>Отличительный характер повестей г. Гоголя составляют – простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким

Из книги Перекличка Камен [Филологические этюды] автора Ранчин Андрей Михайлович

Пространственная структура повести Н.В. Гоголя «страшная месть» и древнерусская словесность Поэтика художественного пространства гоголевской прозы, в том числе и повести «Страшная месть», была обстоятельно исследована Ю.М. Лотманом. Но некоторые особенности

Из книги Статьи о русской литературе [антология] автора Добролюбов Николай Александрович

О русской повести и повестях г. Гоголя («Арабески» и «Миргород») <<...>> Поэзия двумя, так сказать, способами объемлет и воспроизводит явления жизни. Эти способы противоположны один другому, хотя ведут к одной цели. Поэт или пересоздает жизнь по собственному идеалу,

Из книги Статьи о русской литературе [сборник] автора

Из книги М. Ю. Лермонтов как психологический тип автора Егоров Олег Георгиевич

Из книги Статьи о русской литературе автора Белинский Виссарион Григорьевич

Психоаналитический метод в «Таинственных повестях» И. С. Тургенева Проблема творческого метода Тургенева всегда была в центре внимания исследователей наследия писателя. Что касается «таинственных повестей», то применительно к этой группе произведений вопрос о методе

Из книги Живым не верится, что живы... автора Лазарев Лазарь Ильич

О русской повести и повестях г. Гоголя* («Арабески» и «Миргород»)<…> …Задача критики и истинная оценка произведений поэта непременно должны иметь две цели: определить характер разбираемых сочинений и указать место, на которое они дают право своему автору в кругу

Белинский В.Г. - О русской повести и повестях Гоголя

Литература наша началась веком схоластизма, так как направление ее было не столько художественное, сколько ученое (основатель русской литературы: Ломоносов. Последователи: Сумароков, Херасков? не имеющие искры гения Ломоносова).

Его последователи сообщили юной литературе характер "тяжелопедантический".

Крылов родил тьму баснописцев, Озеров? трагиков, Жуковский? балладистов, Батюшков? элегистов. Далее Карамзин ввел сентиментализм. В то время, когда это сентиментальное направление было во всем цвету. Жуковский ввел литературный мистицизм, который состоял в мечтательности плюс ложно фантастическое.

Знакомство с европейскими литературами показало новые роды и новый характер искусства. Вместе с поэмой пушкинскою появились роман, повесть, драма, усилилась элегия, и не были забыты: баллада, ода, басня, идиллия.

Теперь совсем не то.

Роман все убил, а повесть изгладила даже следы всего этого, и сам роман с почтением посторонился и дал ей дорогу впереди себя.

Поэзию можно разделить на два отдела: идеальную и реальную.

Идеальная поэзия. Поэзия всякого народа в начале своем бывает согласна с жизнью, но в раздоре с действительностью. Но младенчество не вечно. Поэзия имеет свои возрасты, параллельные возрастам народа. Век поэзии идеальной оканчивается с младенческим и юношеским возрастом народа.

Младенчество древнего мира кончилось; вера в богов и чудесное умерла; настал век жизни действительной. (В XVI веке

Сервантес убил "Дон Кихотом" ложно-идеальное направление поэзии, Шекспир навсегда помирил и сочетал ее с действительностью жизни) Поэма превратилась в роман.

Мы требуем не идеала жизни, по самой жизни, как она есть. Мы не хотим украшать, ибо думаем, что в поэтическом представлении они все равно прекрасна потому, что истинна, и что где истина, там и поэзия. (Это развернутое определение, реализма полемически заострено против Шевырева.)

Впрочем, есть точки соприкосновения этих двух элементов поэзии. Поэмы Байрона, Пушкина, Мицкевича, эти поэмы, в которых жизнь человека представляется, сколь возможно, в истине, но только в самые торжественные свои проявления, в самые лирические свои минуты.

Итак, поэзию можно разделить па идеальную и реальную. Может быть, каждая из них равна другой, когда удовлетворяет условиям творчества, то есть, когда идеальная гармонирует с чувством, а реальная с истиною предствляемой ею жизни.

Форма и условия романа удобнее для поэтического представления человека, рассматриваемого в отношении к общественной жизни.

"Повесть, ? есть эпизод из беспредельной поэмы судеб человеческих" ? это сказано Надеждиным в 1831 году. Он писал, что повесть "как эскиз, схватывающий мимолетом одну черту с нелпкой картины жизни, крошечный эпизод из беспредельного романа судеб человеческих" ("Телескоп" 1831 г., ч. 1 ¦3).

Повесть? распавшийся на части роман, глава, вырванная из романа.

Смотрите также

В 20-х годах обнаружились первые попытки создать истинную повесть. Г. Марлинскпй был первым нашим повествователем, зачинщиком русской повести. Он начал свое поприще с повестей русских, народных, то есть, таких, содержание которых берется из мира русской жизни. Одоевский вследствие возмужалости и зрелости своего таланта дал другое направление своей художественной деятельности. Потом оставил аллегорию и заменил их чисто поэтическими фантазиями, проникнутыми Необыкновенной теплотою чувства, глубокостию мысли и какою-то горькою и едкою иронией. Одоевский поэт мира идеального, а не действительного.

Следуя хронологическому порядку, я должен теперь говорить о повестях Погодина. Ни одна из них не была исторической, по все были народными (простонародными). Талант Погодина есть талант нравоописателя низших слоев нашей общественности.

Одно из главнейших мест между нашими повествователями занимает господин Полевой. Отличительная черта? то, что составляет, что делает истинного поэта, состоит в его страдательной и живой способности всегда и без всяких отношений к своему образу мыслей понимать всякое человеческое положение.

Трудно судить о повестях господина Палова, трудно решить, что они такое. Поприще его только начато, но начато так хорошо, что не хочется верить, чтобы оно кончилось дурно.

Итак, Марлинский, Одоевский, Погодин, Полевой, Павлов, Гоголь? здесь полный круг истории русской повести.

Задача критики и истинная оценка произведений поэта непременно должны иметь две цели: определить характер разбираемых сочинений и указать место, на которое они дают право своему автору в кругу представителей литературы.

Цель русской критики должна состоять не столько в том, чтобы расширить -круг понятий человечества об изящном, сколько в том, чтобы распространять в своем отечестве уже известные, оседлые понятия об этом предмете.

В каждом человеке должно различать две стороны: общую, человеческую, и частную, индивидуальную.

Простота вымысла в поэзии реальной? есть один из самых верных признаков истинного таланта. Совершенная истина жизни в повестях г. Гоголя тесно соединяется с простотою вымысла. Повести г. Гоголя народны в высочайшей степени.

Один из самых отличительных признаков творческой оригинальности состоит в типизме, который есть гербовая печать автора. У истинного таланта каждое лицо? тип, и каждый тип для читателя есть знакомый незнакомец. Комизм и юмор Гоголя имеет свой, особенный характер: это юмор чисто русский, спокойный, простодушный, в котором автор как бы прикидывается простачком. Истинный юмор г.Гоголя все-таки состоит в верном взгляде на жизнь и нимало не зависит от карикатурности представляемой им жизни. Беспристрастие? его идеал.

"Арабески" и "Миргород" носят на себе все признаки зреющего таланта. Гораздо легче чувствовать прекрасное, нежели заставлять других чувствовать и понимать его!

Я очень рад, что заглавие и содержание моей статьи избавляет меня от неприятной обязанности разбирать ученые статьи г.Гоголя, помещенные в "Арабесках". Я не понимаю, как можно так необдуманно компрометировать свое литературное имя. Отдавая полную справедливость прекрасному таланту г.Гоголя как поэта, мы, движимые чувством той же самой спра-

ведливости, желаем, чтобы кто-нибудь разобрал подробнее его ученые статьи.

СОЧИНЕНИЯ АЛЕКСАНДРА ПУШКИНА (ст. 8) "ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН"

(Впервые напечатано в "Отечественных записках" 1844 г., т- XXXVII)

Эта поэма имеет для нас, русских, огромное историческое и общественное значение. Б "Онегине" мы видим поэтически воспроизведенную картину русского общества, взятого в одном из интереснейших моментов его развития.

До Пушкина русская поэзия была не более, как понятливою и переимчивою ученицею европейской музы? и потому все произведения русской поэзии до Пушкина как-то походили больше на копии, нежели па свободные произведения самобытного вдохновения.

Озеров написан русскую трагедию, даже историю "Дмитрия Донского", по в ней "русского" и "исторического" ? одни имена, все остальное столько же. русское и историческое, сколько французское или татарское.

Жуковский написал две "русские" баллады: "Людмилу" и "Светлану". Но первая из них есть переделка немецкой баллады, а другая, отличаясь действительно поэтическими картинами русских святочных обычаев и зимней русской природы, в то же время вся проникнута немецкою сентиментальностью и немецким фанатизмом.

Есть у Пушкина русская баллада "Жених", написанная им в 1825 году, в котором появилась и первая глава "Онегина". В народных русских песнях не больше русской народности, сколько заключено ее в этой балладе,

Истинно национально-русская поэма в стихах была и есть "Евгений Онегин". "Истинная национальность, ? говорил Гоголь? состоит не в описании сарафана, но в самом духе народа..." Времена эпических поэм давным-давно прошло, и что для изображения современного общества, в которой проза жизни так глубоко проникла самую поэзию жизни, нужен роман. Роман в стихах в такое время, когда па русском языке не было ни одного порядочного романа и в прозе, такая смелость была не-сомненным свидетельством гениальности поэта.

Несмотря на все недостатки комедии Грибоедова, ? она, как произведение сильного таланта, глубокого и самостоятельного ума была первою русской комедией, в которой нет ничего подражательного, нет ложных мотивов и неестественных красок? все насквозь проникнуто глубокою истиною русской действительности. Грибоедов надолго убил всякую возможность русской комедии в стихах. Нужен гениальный талант, чтобы продолжать с успехом начатое Грибоедовым дело. То же можно сказать и в отношении к "Онегину". "Горе от ума" до сих пор высится в нашей литературе геркулесовскими столбами. Пример неслыханный: пьеса, которую вся грамотная Россия выучила наизусть еще в рукописных списках. Стихи Грибоедова обратились в пословицы и поговорки.

На русскую повесть Гоголь имел сильное влияние, но комедии его остались одинокими. Значит: изображать верно свое родно, то, что у нас перед глазами, чуть ли не труднее, чем изображать чужое.

Тайна национальности каждого народа заключается не в его одежде и кухне, а в его манере понимать вещи. К числу великих заслуг Пушкина принадлежит то, что он вывел из моды и чудовищ порока и героев добродетели, рисуя вместо них просто людей. Влияние литературы на общество было гораздо важнее, нежели как у нас об этом думают. Литература, сближая и сдружая людей разных сословий узами вкуса и стремлением к благородным наслаждениям жизни, сословие превратила в общество.

В 20-х годах текущего столетия русская литература от подражательности устремилась к самобытности: явился Пушкин. Он любил сословие, в котором почти исключительно выразился прогресс русского общества и к которому принадлежал сам. И в "Онегине" он решился представить нам внутреннюю жизнь этого сословия, а вместе с ним и общество в том виде, в каком оно находилось в избранную эпоху.

В романе 2 героя: Онегин и Татьяна. В обоих их должно видеть представителей обоих полов русского общества в ту эпоху. Онегин? светский человек.

Высший круг общества был в то время уже в апогее своего развития. В то время он до того был отделен от всех других кругов, что не принадлежавшие к нему люди поневоле говорили о нем, как до Колумба во всей Европе говорили об антиподах. Вследствие этого, Онегин с первых же строк романа был принят за безнравственного человека. К особенностям людей светского общества принадлежит отсутствие лицемерства. Если какой-нибудь бедный чиновник вдруг увидит себя наследником богатого дяди-старика, готового умереть, то с какими сле-

зами, с какою униженною предупредительностью будет ухаживать он за дядюшкой. Онегину же дядя чужд во всех отношениях. В словах Онегина проглядывает какая-то насмешливая легкость? в этом виден только ум и естественность, потому что отсутствие натянутой, тяжелой торжественности в выражении обыкновенных житейских отношений есть признак ума.

Пушкин охарактеризовал родство этого рода в том виде, как оно существует у многих, справедливо и истинно? и на пего осердились, его назвали безнравственным. Гений никогда не упреждает своего времени, но всегда только угадывает его не для всех видимое содержание и смысл. Многие добродушно считали и верили, что сам поэт хотел изобразить Онегина холодным эгоистом. Но светская жизнь не убила в Онегине чувства, а только охладила его к бесплодным страстям и мелочным развлечениям.

Озлобленный ум есть тоже признак высшей натуры, потому что человек с озлобленным умом бывает недоволен не только людьми, но и самим собой. Связь с Ленским? этим юным мечтателем, который так понравился нашей публике? все громче говорит против мнимого бездушия Онегина. Онегин презирал людей.

Онегин? добрый малый, по при этом недюжинный человек, бездеятельность и пошлость жизни душат его. Онегин -страдающий эгоист, его можно назвать эгоистом поневоле.

Онегин был так умен, тонок и опытен, так хорошо понимал людей и их сердце, что не смог не понять из письма Татьяны, что:-)та бедная девушка одарена страстным сердцем. Он был живо тронут ее письмом, по обольститься такою младенчески прекрасною любовью, значило бы для Онегина решиться на женитьбу. Поэзия брака не только не интересовала его, но была для пего противна.

Человечество еще далеко не дошло до той степени совершенства, па которой все люди, как существа однородные и единым разумом одаренные, согласятся между собою в понятиях об истинном и ложном, так же точно, как они уже согласились, что не солнце вокруг земли, а земля вокруг солнца обращается.

В свете, как и везде, люди бывают двух родов? одни привязываются к формам и в их исполнении видят назначение людей и жизни, такт действительности и способность вполне владеть всем, что дано им природою. Татьяна принадлежала к числу последних.

Роман оканчивается отповедью Татьяны, и читатель навсегда расстается с Онегиным в самую злую минуту его жизни.

Об Онегине: силы этой богатой натуры остались без приложения, жизнь без смысла, роман без конца.

В Ленском было много хорошего, но лучше всего то, что он был молод и вовремя для своей репутации умер. Это был романтик и больше ничего.

СОЧИНЕНИЯ АЛЕКСАНДРА ПУШКИНА "ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН" (ст. 9)

Александр Пушкин первым поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину. Мужчина во всех состояниях, во всех слоях русского общества играет первую роль; по мы не скажем, чтоб женщина играла у нас вторую и низшую роль. Исключение остается только за высшим кругом. Везде мужчины сами по себе, женщины сами по себе. В Европе женщины действительно царицы общества; веселый и гордый мужчина, с которым она больше говорит, чем с другими? у нас наоборот.

Русская девушка? не женщина в европейском смысле этого слова, не человека, она нечто другое, как невеста.

Натура Татьяны не многосложна, но глубока и сильна. В Татьяне нет этих болезненных противоречий, которыми страдают слишком сложные натуры: Татьяна создана как будто вся из одного цельного куска.

Создает человека природа, по развивает и образует его общество. Говорить о любви, читать и писать о пей у нас любят многие, но любить... Это дело другого рода! Оно, конечно, если с позволения родителей, если страсть может увенчаться законным браком, то почему же не любить! Но любить потому только, что сердце жаждет любить без надежды на брак, всем жертвовать увлекающему пламени страсти, ? помилуйте, как можно! ? это значит произвести скандал. Татьяна возбуждает не смех, а живое сочувствие. Она создала себе свою собственную жизнь, в пустоте которой тем мятежнее горел пожиравший ее внутренний огонь, что ее ум ничем не был занят. Есть существа, у которых фантазия имеет гораздо более влияния на сердце, нежели как думают об этом. Татьяна была из таких существ.

Разговор Татьяны с нянею? чудо художественного совершенства! Это целая драма, проникнутая глубокою истиною. В словах няни, простых и народных, заключается полная и яркая картина внутренней домашней жизни народа, его взгляд па от-

ношения полов, па любовь, па брак. И это сделано великим поэтом одною чертою, вскользь, мимоходом брошенную!

Татьяна вдруг решается писать к Онегину: порыв наивный и благородный. После, когда она стала знатною барынею, для нее совершенно исчезла возможность таких наивно великодушных движений сердца.

Замечательно, с каким усилием старается поэт оправдать Татьяну за ее решимость написать и послать это письмо. Видно, что поэт слишком хорошо знал общество, для которого писал. И всего грустнее в этом то, что перед женщинами в особенности старается он оправдать свою Татьяну. И зато с какою горечью говорит он о наших женщинах везде, где касается общественной чопорности и сухости. Разрушенная надежда не погасила в ней пожирающего ее пламени: он начал гореть тем упорнее и напряженнее, чем глуше и безвыходнее складывается ситуация. Несчастие дает новую энергию страсти у натур с экзальтированным воображением. Им даже нравится исключительность их положения.

После посещения библиотеки Онегина в Татьяне, наконец, свершился акт сознания: ум ее проснулся, книжное знакомство с новым миром скорби произвело па нее тяжелое, безотрадности бесплодное впечатление, убедило ее в необходимости покориться действительности.

Посещение дома Онегина и чтение его книг приготовили Татьяну к перерождению из деревенской девушки в светскую даму, которое так удивило и поразило Онегина. Онегин был виноват перед Татьяной в том, что он не полюбил ее тогда, когда она была моложе и лучше и любила его! Ведь для любви только и нужно, что молодость, красота и взаимность. Вот понятия, заимствованные из плохих сентиментальных романов. По мнению Татьяны, она более способна была внушить любовь тогда, нежели теперь, потому что она тогда была моложе и лучше. Как в этом взгляде на вещи видна русская женщина!

Основная мысль упреков Татьяны состоит в том, что теперь его к ее ногам приводит жажда скандалезной славы.

Последние стихи удивительны? подлинно конец венчает дело! Вот истинная гордость женской добродетели.

Итак, в лице Онегина, Ленского и Татьяны Пушкин изобразил русское общество в одном из фазисов его образования, его развития, и с какою истиною, с какою верностью, как полно и художественно изобразил он его.

Онегина" можно назвать энциклопедией русской жизни и в высшей степени народным произведением.

Перед вами – краткое содержание / краткий конспект критической статьи Белинского «О русской повести и повестях Гоголя» .

Из всех современных писателей никто не может назваться поэтом в большей степени, чем Гоголь. Отличительной чертой его повестей являются «простота вымысла, народность, совершенная истина жизни, оригинальность и комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния ».

Способность творить есть великий дар природы. Изначально художник чувствует потребность творить, что рождает идею, которая полностью овладевает душой художника. ,

Только заботливое вынашивание идеи, постоянные думы о ней перерождают ее в образы и идеалы. Когда поэт творит, он хочет высказать, выразить в каком-либо поэтическом символе овладевшую им идею. Он действует сознательно. И в то же время ни выбор цели, ни ее развитие не подвластны разуму, что говорит о бессознательном в процессе творчества.

Таким образом, можно говорить о единстве сознательного и бессознательного в творчестве.

Поэт также наделен свободой творчества и зависимостью от него. С одной стороны, поэт является рабом своего предмета, поскольку он не властен ни в выборе его, ни в его развитии, не может творить ни на заказ, ни по собственной воле, если не чувствует вдохновения. С другой стороны, в создании художника отражается то, что он хочет вложить в него. Поэтому можно говорить, что как творчество зависит от поэта, так и поэт зависит от процесса творчества.

И в художественных созданиях поэта различаются два характера: «характер творчества, общий всем изящным произведениям, и характер колорита, сообщенный индивидуальностью автора ».

Отличительными чертами произведений Гоголя являются «простота вымысла, совершенная истина жизни, народность, оригинальность - все это черты общие; потом комическое одушевление, всегда побеждаемое глубоким чувством грусти и уныния, - черта индивидуальная ». Остановимся подробнее на этих особенностях.

В реалистичной поэзии простота вымысла является одним из самых главных признаков истинной поэзии, истинного и зрелого таланта. Имея наружную простоту и мелкость, поэзия Гоголя выступает сильной и глубокой поэзией. Примером тому могут служить «Старосветские помещики ». Сюжет прост.

«Две пародии на человечество» только и занимаются тем, что едят и пьют, пыот и едят, а, когда приходит их срок, умирают. Но именно этот незамысловатый сюжет как нельзя более выпукло обнажает безобразность этой жизни - животной, уродливой, карикатурной».

И в то же время автору удается найти поэзию и в этой никчемной жизни. Он нашел человеческое чувство, которое оживляет героев. Это чувство - привычка. Это чувство заменяет людям, погрязшим в житейской рутине, человеческие чувства, которых лишили их природа или житейские обстоя¬ельства.

К простоте вымысла в повестях Гоголя тесно примыкает «совершенная истина жизни». Он не старается выставить жизнь в лучшем свете, не очерняет ее, не придумывает идеальных героев или идеальных злодеев. Он показывает жизнь такой, какая она есть. Гоголь с радостью показывает все, что есть в жизни прекрасного, человеческого, по в то же время нисколько не скрывает ее безобразия. В обоих случаях он верен жизни до последней степени. Она является настоящим портретом, охватывающим все, а оттого гармоничным.

«Повести г. Гоголя народны в высшей степени…» Народность является необходимым условием художественного произведения. Под ней подразумевается верность изображения нравов, обычаев и характеров определенного народа. Любой народ имеет свои нравы, традиции и устои, каждая страна имеет свой характер, свой менталитет. Если в произведении изображение жизни верно, значит, оно народно.

«Почти то же самое можно сказать и об оригинальности; как и народность, она есть необходимое условие истинного таланта ». Именно поэтому невозможно двум талантам сойтись в незаказном творчестве. Их вдохновляющие музы различны, они слишком отличны и самодостаточны, чтобы ужиться вместе. Поэтому можно говорить о том, что мир творчества неистощим и безграничен. Самым отличительным признаком творческой оригинальности является типизм. Каждый характер у такого автора - тип, а каждый тип для читателя - знакомый незнакомец.

Мы узнаем в типажах Гоголя людей, с которыми каждый день встречаемся, и эти типажи описаны с такой достоверностью, что мы удивляемся фотографической схожести.

Есть еще другая оригинальность, которая полностью зависит от индивидуальности автора, - «следствие цвета очков, сквозь которые смотрит он на мир ». Об этой индивидуальности сказано уже было выше. Она состоит в комичности произведений, всегда побеждаемой глубоким чувством грусти. «Комизм или гумор г. Гоголя имеет свой, особенный характер: это гумор чисто русский, гумор спокойный, простодушный, в котором автор как бы прикидывается простачком ». И причиной этого комизма являются не природные юмористические способности автора, а, как это ни печально, верность изображения российской действительности. В гуморе Гоголя нет злой насмешки, лишь спокойное созерцание с высоты своего положения гения глупых поступков людей. Комизм Гоголя не ставит своей целью обличать, но в то же время показывает недостатки общества, заставляя задуматься о них. И есть в творчестве Гоголя другой гумор - грозный и открытый. Трудно сказать, какой из этих двух гуморов лучше. Есть вещи настолько низкие, что одно простое выставление их напоказ обличает всю глубину их низости. Но есть еще и такие вещи, которые при всей их безобразности внешне кажутся приятными и заманчивыми. Для обоих этих видов ничтожества нужен свой, особый гумор. Поэтому различные по своей сути комизмы должны не исключать, а дополнять друг друга.

Гоголь еще только начинает свою деятельность, и поэтому можно сказать, что надежды на будущее Гоголя как поэта очень велики. Он владеет талантом «необыкновенным, сильным и высоким ». Он становится на место, оставленное Пушкиным.

Есть поэты двух видов. Одни наделены определенными способностями, но не даром или талантом. Поэтому они больше не могут ничего родить стоящего. И есть поэты гениальные, каждый последующий опыт написания которых совершенствуется и становится лишь лучше. К числу таких поэтов можно отнести Гоголя.

Есть и еще одно достоинство его произведении - лиризм, которым пронизаны близкие автору предметы. Им пронизаны и описание матери, и описание юной красоты, и описание родины… В одном журнале было предложено Гоголю попробовать себя в описании высшего общества. Зачем?

«Пусть г. Гоголь описывает то, что велит ему описывать его вдохновение, и пусть страшится описывать то, что велят ему описывать или его воля, или гг. критики. Свобода художника состоит в гармонии его собственной воли с какою-то внешнею, не зависящею от него волею, или, лучше сказать, его воля есть вдохновение!..»

Поделитесь статьей с друзьями:

Похожие статьи

• 

  Тренировочные задания к ket for schools
• 

  «А мы с живым писателем встретились!
• 

  Указания времени – Zeitangaben Четверг по немецки