Папа сикст и леонардо. Сикст IV, Франческо делла Ровере

Охватить масштаб личности Леонардо да Винчи - дело невозможное. Человек, ставший легендой при жизни, остаётся легендой и недостижимым идеалом и в современном мире.

Гений или, как его часто называют, титан Возрождения Леонардо да Винчи личность поистине уникальная. Его жизнь представляет собой удивительный калейдоскоп – во всех сферах, за которые он брался, от живописи до сложных инженерных изобретений он достиг невероятных высот. Между тем о самом Леонардо мы почти ничего не знаем – он был очень скрытным и одиноким человеком, а первая биография была написана спустя 30 лет после его смерти Джорджо Вазари.

Родился Леонардо 15 апреля 1452 года в маленьком городке Винчи на северо-западе Италии. История его семьи хранит несколько загадок, так как неизвестно кем была его мать. Все источники указывают на то, что звали её Катерина, но вот чем она занималась – открытый вопрос. Традиционно считается, что она была простой, юной крестьянкой. Отец Леонардо был нотариус Пьеро да Винчи, которому на тот момент было 25 лет. Отец присутствовал при крещении ребенка и признал его, но по неизвестным причинам первые 4 года жизни Леонардо провел в деревушке Анхиано. В год рождения сына Пьеро женится на Альбиере Амадоре и только спустя 4 года забирает сына к себе. Должность нотариуса в те времена считалась достаточно знатной, поэтому детство и юность Леонардо прошла в благополучии и достатке. Отец был женат 3 раза, имел 12 детей и дожил до 77 лет. Но он, по замечанию Вазари, был обычным человеком, что делает необыкновенность Леонардо еще более интересной. Так или иначе, отец всё же дал хорошее домашнее образование сыну, хотя и бессистемное, о чем потом упоминал в своих записях Леонардо.

Талант юноши проявился уже в раннем возрасте. Интересен эпизод, в котором Пьер да Винчи попросил своего сына раскрасить большой деревянный щит в подарок одному из соседей. Леонардо с радостью и с большой ответственностью подошел к делу, выбрав изображение Медузы Горгоны для рисунка на щите. Рисунок был выполнен настолько реалистично, что отец, увидев его, буквально пошатнулся от ужаса. Конечно, такой шедевр он не мог подарить и оставил себе. Сейчас копия этого щита кисти Караваджо хранится в одном из музеев Франции. Вероятно, именно после этого случая Пьеро решил отдать сына на обучение во Флоренцию, где Леонардо под назиданием известного художника Верроккьо учится живописи. Так начался период в жизни Леонардо да Винчи, получивший название флорентийский.

Флоренция в те времена была одним из главных центров интеллектуальной элиты всей Западной Европы. Леонардо, попав в среду таких известных художников как Боттичелли, Гирландайо, Беллини и многих других, выделяется своей отстраненностью и одиночеством. В его записях хорошо прослеживается, что его одиночество – сознательное. Он считал, что «если ты одинок, то полностью принадлежишь самому себе», и не стремился заводить близких знакомств с кем-либо. Частично поэтому он не входил в кружок интеллектуалов Флорентийского правителя Лоренцо Медичи. Но не только из-за этого он не мог попасть в интеллектуальную среду того времени. Одной из причин было то, о чем досадовал сам Леонардо – это плохое знание латыни, которая вплоть до Новейшего времени считалась главным языком науки. Но другая причина была важней – Леонардо был художником, а во времена Возрождения художники считались скорее ремесленниками или даже профессиональными малярами, выполняющими заказ; отношение к художникам было как к слугам. Не оцененный по достоинству кружком гуманистов-интеллектуалов, талант да Винчи поражал Верроккьо. Работая в мастерской, учитель поручил Леонардо написать ангела на одном из его полотен. Фигура ангела, написанная да Винчи, настолько поразила учителя, что, по словам Вазари, он больше никогда не взял в руки кисть. Ученик превзошел учителя. Вскоре Леонардо открывает собственную мастерскую.

В это время папа Сикст IV пригласил лучших тосканских мастеров для работы в Ватикане. Среди них были Гирландайо, Боттичелли, Перуджино, Филипп Липпи, Синьорелли и многие другие, но не Леонардо. Возможно, что недооцененный гений испытал некоторую досаду от произошедшего и решился на переезд в Милан. К тому же его инженерные и научные наклонности уже все больше овладевали им, а Милан в это время был практически противоположностью изысканной Флоренции – это был промышленный город, где множество мастеров, оружейников и ремесленников установили крепкое производство. Леонардо просит покровительства у местного хозяйственника Лодовико Сфорца, причем позиционирует себя в первую очередь не как художника, а как инженера, рассказывая в письме о собственных инженерных задумках, таких как пушки, закрытые колесницы, катапульты и баллисты, и лишь одной строчкой упоминает о своей художественной деятельности. Сфорца принимает Леонардо ко двору и даёт различные задания как инженерные, так и связанные с искусством. Одним из заданий была постройка памятника основателю династии Сфорца – Франческо Сфорца. Статуя в виде коня с всадником должна была стать символом законности и величественности власти семьи, и Леонардо принялся за работу. В течение 16 лет продолжалась работа над памятником. После нескольких неудачных отливок, глиняная статуя коня была сделана, но из-за вторжения французов в Милан в 1499 году она безвозвратно была утрачена. К счастью сохранились чертежи, по которым можно судить о необыкновенности задумки Леонардо.

Миланский период всё более утверждает инженерный и художественный талант Леонардо да Винчи. Именно тогда появляются его картины «Дама с горностаем», «Мадонна Литта», «Мадонна в гроте», «Тайная вечеря», множество анатомических и простых карандашных рисунков. Одним из знаменитейших рисунков Леонардо да Винчи является Витрувианский человек – фигура мужчины, в двух наложенных друг на друга позициях, вписанных в окружность и квадрат. Рисунок размером 34,3×24,5 см выполнен чернилами и акварелью. Фигура мужчины показывает математические пропорции человеческого тела в соответствии с данными из трактатов римского архитектора Витрувия. Витрувианский человек является своего рода символом природной идеальности человека, его внутренней симметрии и математической пропорциональности. Рисунок, таким образом, представляет собой одновременно и художественное произведение, и научный труд.

Инженерные разработки и идеи да Винчи, дошедшие до нас в его записях, не могут не удивлять. Поразительно, как человек рубежа XV-XVI веков мог насколько опережать время! В чертежах сохранились проекты вращающейся цепи для велосипеда, машины для массового производства, различные летательные аппараты, станки и многое другое. Он разрабатывал проекты благоустройства городов, конструировал шлюзы, плотины, каналы, мельницы, даже высчитывал стоимость этих проектов, но, к сожалению, никто за них не брался. Неуёмная и интенсивная изобретательская и инженерная деятельность да Винчи будто являлась протестом против тех кружков интеллектуалов, куда он не попал. Он доказывал сам себе, что он всё же входит в этот круг, и делает это на голову выше других.

После вторжения французских войск, Леонардо возвращается во Флоренцию. Здесь он получает поручение от Сеньории участвовать в росписи зала Большого совета дворца Сеньории, где уже на тот момент работал Микеланджело. Так два гиганта эпохи стали работать вместе, хотя и без особой расположенности друг к другу. Как отмечает Вазари, время от времени посмотреть на работу мастеров заходил тогда еще юный Рафаэль. Действительно невероятная ситуация! Примерно в это же время Леонардо пишет свой главный шедевр – знаменитую на весь мир «Джоконду» или «Мону Лизу». История этой картины привлекает искусствоведов всех стран, а загадочная госпожа Лиза дель Джокондо не оставляет равнодушными зрителей. Самое известное произведение живописи в мире оказало невероятнейшее влияние на глобальную художественную культуру, а сам Леонардо да Винчи не расстаётся со своим шедевром, даже уехав во Францию. Таких любимых картин у него было три: «Мона Лиза», «Иоанн Креститель» и «Святая Анна с Мадонной и младенцем Христом».

Некоторое время Леонардо вновь проводит в Милане на службе у французского короля Людовика XII, а затем в Риме у папы Льва X. В 1516 году да Винчи был приглашён ко двору новым королём Франции Франциском I. Он получил звание первого королевского художника, инженера и архитектора, но по сути был просто «украшением» двора – королю было престижно иметь у себя «того самого Леонардо», ставшего уже легендой. К сожалению, здоровье художника ухудшалось, правая рука была парализована, ему всё тяжелее было передвигаться без посторонней помощи, поэтому выполнять свои должностные обязанности он мог. Тогда Франциск I приобрёл у Леонардо «Мону Лизу», чем обеспечил ей сохранность в веках.

Незадолго до смерти художник перебрался в маленький городок Амбуаз, на реке Луаре. В возрасте 67-ми лет Леонардо да Винчи уже был прикован к постели. В полном сознании он пишет завещание: все свои рукописи и книги перешли к одному из его учеников Франческо Мельци. 2 мая 1519 года Леонардо да Винчи тихо ушёл из жизни.

Феномен гениального художника, учёного, писателя до сих пор волнует умы исследователей. Личность Леонардо да Винчи не входит ни в один человеческий размер, размах его деятельности огромен, а влияние, оказанное на всю мировую культуру, невероятно удивительно. Леонардо действительно неисчерпаем, современность рассматривает всё новые и новые аспекты его жизни и творчества, стремясь постичь тайны «универсального человека». В честь него назван астероид, многие авторы используют прототип Леонардо да Винчи в своих произведениях, снимаются фильмы и сериалы так или иначе связанные с наследием великого да Винчи, и многое другое. Он стал больше, чем просто исторически значимой фигурой – он стал образом, титаном и недостижимым идеалом.

Правление Сикста IV можно охарактеризовать двумя основными чертами: энергия и бесстыдство. Его действия привели, пожалуй, к несколько противоречивому результату. С одной стороны, политические позиции церкви укрепились - в том, что касается материального могущества; с другой стороны - немного было в истории случаев, когда авторитет духовенства падал столь низко, и притом вполне заслуженно, как в период правления Сикста IV. Свою неразборчивость он оправдывал старым принципом «Similia similibus carantur» . Нельзя сказать, что такое объяснение удовлетворяло всех современников, но все же политика нового папы оказалась довольно результативной - в том смысле, что ему удалось достичь большинства поставленных целей.

Сикст IV надел тиару в очень неспокойное для Святейшего престола время, когда могущество католической церкви заметно поколебалось. В 1453 году Стефано Поркаро возглавил восстание против папской власти, и оно едва не увенчалось успехом. А страстные речи и памфлеты образованного и бесстрашного Лоренцо Валлы вдохновляли итальянцев на новые акты неповиновения.

Мессер Валла, талантливый переводчик Гомера, Геродота и Фукидида, внес огромный вклад в дело приобщения своих современников к философскому и литературному наследию античного мира. Служба у короля Альфонсо Арагонского, при дворе которого он находился с 1453 года, обеспечивала ему достаточно независимое положение, чтобы делать самые отчаянные - с точки зрения Ватикана - заявления; каждое из них стоило бы ученому жизни, окажись он тогда в Риме. Долгие годы изучения классических древностей выработали у Лоренцо куда более определенные взгляды на нормы права и добродетели, чем у большинства окружавших его людей, а также научили четко и образно выражать свои мысли. Гусиное перо в руке подобного человека было опаснее тысячи стальных мечей, и преемники св. Петра очень скоро убедились в этом.

Одинаково хорошо ориентируясь как в Писании, так и в римском праве, Лоренцо Валла не уставал доказывать греховность и противоестественность соединения в одних руках духовной и светской властей. Он требовал секуляризации, то есть отчуждения церковных земель в пользу итальянских государств, и утверждал, что политическая деятельность несовместима со служением Богу. Легко догадаться, какие чувства вызывали такие заявления у папы и кардиналов. «Ut Papa tantum Vicarius Christi sit, at non etiam Caesari» , - писал Лоренцо, и раздражение Святейшего престола от подобных пассажей бывало тем сильнее, чем труднее было подыскать возражения. Неугомонный историк выпустил книгу «О подложном даре Константина», в которой доказывал - и совершенно справедливо, - что первый император-христианин никогда не имел ни возможности, ни желания отдавать Рим под власть папы. Утверждение о том, что этот важнейший для католической церкви документ - позднейшая подделка, сопровождалось обличением коррупции, пронизавшей сверху донизу все римское духовенство.

Арагонское королевство - не Рим, но католическая церковь при всех своих внутренних сварах все же оставалась единой, и покушение на ее основы не осталось для мессера Лоренцо без последствий. Он попал в тюрьму инквизиции, и лишь вмешательство короля Альфонсо спасло его от костра.

После такого урока Валла на время присмирел, но брошенные им обвинения прогремели по всей Европе. Никогда еще положение мировой церкви не было в политическом смысле столь шатким, и очень возможно, что лишь беспринципный Сикст IV спас ее от окончательного поражения в борьбе со свободолюбивыми патрицианскими родами.

Его избрание осуществилось благодаря разветвленной системе подкупа, в основном в форме симонии, и та же симония дала Сиксту IV средства для борьбы с противниками и хулителями папской власти. Современники не питали на этот счет никаких иллюзий. В своей «Повести о горьком времени» («De calamitatibus Temporum») Баттиста Мантовано пишет, что «продажность при нем превосходила всякое обыкновение, и предметом торговли стало все, начиная с кардинальского звания и кончая мельчайшими дозволениями».

Можно было бы найти некоторое моральное оправдание таким действиям, если бы полученные средства направлялись только на общецерковные нужды, но, увы! - обнаружив надежный и неиссякаемый источник дохода, Сикст IV черпал из него и для своих личных нужд.

Непотизм в то время также достиг небывалых ранее высот. Предметом постоянной заботы нового папы стали четверо «племянников» (по крайней мере двое из них, Пьеро и Джироламо Риарио, повсеместно считались его сыновьями).

Двадцатилетний Пьеро был простым монахом ордена миноритов, когда его отец занял трон св. Петра. Не прошло и года, как безвестный брат-минорит стал патриархом Константинопольским и одновременно кардиналом св. Сикста, с годовым доходом в 60000 флоринов.

Кардинал Амманати, уже знакомый нам участник сиенского празднества, упоминает в письме к Франческо Гонзаге, что «роскошь, коей окружил себя кардинал Риарио, превосходит все, чего когда-либо достигали наши предшественники и что когда-либо смогут вообразить потомки». К этому мнению присоединяется и Макиавелли; в его «Истории Флоренции» мы обнаруживаем несколько строк, посвященных Риарио. Хотя сам Макиавелли был склонен скорее хвалить, чем осуждать людей, он с явным неодобрением пишет о кардинале, который, «будучи рожден и воспитан в низком звании, стал проявлять безудержное честолюбие, едва успев надеть красную шляпу. По слухам, даже возможный понтификат не казался ему достаточной наградой. А праздник, устроенный им в Риме, сделал бы честь любому королю - затраты на украшение города и народные увеселения составили 20000 флоринов».

В 1474 году Риарио посетил Венецию, а затем Милан, где вступил в секретные переговоры с герцогом Галеаццо Мариа. Их замыслы, как впоследствии стало известно, включали создание Ломбардского королевства под властью Галеаццо; в случае успеха новый король должен был дать кардиналу войско для похода на Рим и захвата папского трона.

Неизвестно, в какой мере Сикст IV успел проведать о сыновних интригах. Но политическая борьба в Италии, переплетение и столкновение интересов различных городов и королевств было слишком сложным и бурным, чтобы честолюбивые планы Риарио могли иметь какие-нибудь последствия, кроме озлобления и беспокойства соседей. Не обладая ни дипломатическим талантом, ни реальной властью, он строил замки на песке. Не позаботившись о соблюдении тайны, он подписал себе приговор. Вскоре после возвращения в Рим, в январе 1474 года, кардинал св. Сикста скончался «от злоупотребления излишествами». По всеобщему убеждению, Риарио был отравлен венецианцами.

Его брат Джироламо вел себя скромнее. Не будучи возведенным в духовный сан, он решил укрепить свое положение женитьбой. Его супругой стала Катерина Сфорца, дочь того же миланского герцога Галеаццо. Препятствий для свадьбы не было, а к приданому юной красавицы - богатому городу - его святейшество, не желавший уступить герцогу в щедрости, присоединил свой дар - город Форли.

Но единственным из четырех «племянников», сумевшим оставить заметный след в истории не только из-за высокого родства, но и благодаря личным качествам, стал Джулиано делла Ровере; любопытно, что даже всеведущая молва никогда не причисляла его к сыновьям Сикста IV. Избрав духовную карьеру, он был вскоре возведен в достоинство кардинала Сан-Пьетро-ди-Винколи; а через тридцать два года, уже под именем Юлия II, ему предстояло прославиться в качестве одного из самых энергичных и воинственных пап в истории римской церкви.

А как же в это время обстояли дела нашего героя - кардинала Борджа? Его позиции в конклаве укреплялись, и влияние росло; он вновь сумел доказать свою необходимость. Как и в случае с Пием II, его голос - наравне с голосами Орсини и Гонзаго, членами знатнейших родов Италии, - сыграл решающую роль на выборах. Правда, услуга была не бескорыстной: новый папа щедро расплатился за проявленную на соборе лояльность. Богатое и цветущее аббатство Субиако стало лишь первым знаком его благодарности Борджа. К этому же времени относятся первые упоминания о связи кардинала Родриго с Джованной де Катанеи.

О происхождении этой женщины ничего не известно. Позднейшие историки и писатели считали ее римлянкой, но для такого утверждения нет, в сущности, никаких оснований - фамилия Катанеи часто встречается во многих областях Италии. Внешность и душевные качества Джованны также не нашли отражения ни на холсте, ни на бумаге, но, зная избалованный вкус Борджа и его возможности по части выбора возлюбленных, можно сказать наверняка, что она была очень красива и, по крайней мере, достаточно умна, чтобы не наскучить кардиналу. В общем, единственное исторически достоверное свидетельство о ней, сохранившееся до наших времен, - надгробие в церкви Санта-Мария дель Пополо. Надпись на камне позволяет установить, что Джованна (или, как ее называли римляне, Ваноцца) Катанеи родилась тринадцатого июля 1442 года; значит, к началу понтификата Сикста IV ей исполнилось тридцать лет. Этой женщине предстояло стать матерью главного героя нашей книги - Чезаре Борджа.

Следует сказать, что происхождение Чезаре не раз вызывало споры среди историков. Два хрониста, Инфессура и Гвиччардини, упоминают о попытках Родриго - уже после занятия папского трона - объявить отцом Чезаре некоего Доменико д"Ариньяно, человека, за которого он будто бы собирался выдать замуж свою любовницу. Основание для такой версии давал существовавший тогда запрет незаконнорожденным занимать высшие должности в церковной иерархии - Чезаре, не признанный собственным отцом, не смог бы впоследствии стать кардиналом. В действительности же в данном случае никакой проблемы с отцовством не возникало. Во-первых, уже в 1480 году Сикст IV, не забывший услуги Родриго Борджа, специальной буллой от первого октября освободил малолетнего Чезаре от необходимости доказывать законность своего происхождения. А во-вторых, установление номинального отцовства, пожелай этого его преосвященство, не составило бы никакого труда, поскольку у прекрасной Ваноццы имелся законный муж - Джордже делла Кроче, секретарь папской канцелярии. Супруги жили в доме на площади Пиццо-ди-Мерло, нынешней Сфорца-Чезарини, неподалеку от дворца вице-канцлера.

Миланец делла Кроче был, по-видимому, вполне заурядной личностью и не испытывал особых неудобств из-за двусмысленности своего положения. Точная дата его свадьбы с Джованной неизвестна, но трудно согласиться с не раз высказывавшимся мнением, что брак этот устроил сам кардинал Борджа ради сокрытия своих отношений с молодой женщиной. Как мы уже видели, прелат-обольститель совершенно не заботился о соблюдении тайны или хотя бы маскировке своих развлечений и удовольствий. А ведь самые незначительные усилия, немного лицемерия и осторожности - и острословы потеряли бы возможность болтать о кардинальских проказах на всех перекрестках Рима. Так что протекция, оказанная мужу Ваноццы - Борджа поместил его на должность, по тем временам весьма выгодную, - объяснялась, надо полагать, не своекорыстными мотивами; это была всего лишь презрительная щедрость вельможи к покорному плебею.

В 1447 и 1476 годах Ваноцца подарила Родриго двух сыновей: Чезаре, главного героя нашего повествования, и Джованни, будущих герцогов Валентино и Гандийского, а в 1479 году - дочь, Лукрецию Борджа.

Сейчас трудно установить с полной определенностью, кто из братьев родился первым - имеющиеся свидетельства, в основном косвенного характера, нередко противоречат друг другу. Все же в большинстве документов старшим братом называется Чезаре; с этим согласуется и упомянутая надгробная надпись, где в числе детей Джованны именно он упомянут первым.

А беспокойное правление Сикста IV вступило тем временем в новый этап: честолюбие и жадность папы ввергли в пучину войны чуть ли не всю Италию. Неизвестно, насколько далеко простирались его замыслы, но, во всяком случае, они включали захват центральной области страны - Романьи; и вот войска под командованием Джулиано делла Ровере осадили Читта-ди-Кастелло. На помощь осажденным пришла Флоренция - дальновидный Лоренцо Медичи, хорошо знавший бывшего генерала ордена св. Франциска, понимал, что покорение Романьи станет лишь прологом к дальнейшим завоеваниям.

Папа решил подавить зло в зародыше, и к братьям Медичи были подосланы наемные убийцы. Но покушение не достигло поставленной цели: хотя пронзенный кинжалом Джулиано Медичи истек кровью, старший брат сумел отбиться и спастись, получив незначительные ранения. Теперь флорентийцы еще теснее сплотились вокруг Лоренцо Великолепного.

Оставался единственно возможный вариант действий - открытая война. Сикст IV наложил интердикт на непокорный город, и это послужило сигналом к общеитальянской сваре. Венеция и Милан встали на сторону флорентийцев - при этом, разумеется, каждый из городов сражался за собственные интересы, удовлетворить которые можно было лишь за счет соперников. После нескольких стычек в 1480 году стороны заключили перемирие, но через три месяца папа снова начал военные действия против Флоренции, и вся страна превратилась в бурлящий котел. Венеция сочла, что настал удобный момент для захвата новых владений на континенте, и, придравшись к ничтожному предлогу, объявила войну герцогу Феррарскому. К ней присоединились Генуя и мелкие княжества центральной Италии. Феррара оказалась зажатой врагами с востока и с запада, но Флоренция, Мантуя, Болонья и Неаполь, образовав мощную коалицию, двинулись к ней на помощь. Наемные отряды Венеции блокировали Феррару, надеясь, что голод быстро вынудит защитников города сдаться; на севере шли бои между войсками Генуи и Милана, а в центральной части страны папские гвардейцы отражали атаки неаполитанцев, пытавшихся пробиться на помощь осажденной Ферраре.

Сикст IV не ожидал такого развития событий. Стратегическая обстановка требовала немедленных действий, но вражда с Флоренцией уже отошла на второй план - главным противником отныне стала Венеция, усиления которой боялись решительно все. И если на западе взаимные притязания Генуи и Милана как-то уравновешивали друг друга, то появление в восточной части нового анклава вокруг богатой и алчной купеческой республики не сулило покоя в будущем ни одному из итальянских государств, в том числе и Ватикану. Осознав это, Сикст заключил союз с Неаполитанским королевством и разрешил его войскам проход через Папскую область. Теперь продовольствие беспрепятственно доставлялось в Феррару с юга, и осада потеряла всякий смысл. Более разумный политик, вероятно, ограничился бы этим и подождал дальнейшего развития событий, но Сикст IV, увлекаемый своим темпераментом, проклял Венецию и призвал к походу против нее все итальянские государства. Котел забурлил снова, и беспорядочные военные действия, не приносившие уже никому никакой выгоды, продолжались до середины 1484 года - лишь к этому сроку, устав воевать, города заключили мир, и вражеские армии отошли от Феррары.

Мирный договор, подписанный в Баньоле в августе того же года, стал в буквальном смысле причиной смерти Сикста, умершего, как ни прискорбно это признавать, от злости. Ознакомившись со статьями Баньольского трактата, папа пришел в неописуемую ярость, крича, что никогда не согласится со столь унизительными условиями. Его старое сердце не выдержало, и на следующий день, двенадцатого августа 1484 года, Рим узнал о кончине Сикста IV.

Не подлежит сомнению, что духовный авторитет католической церкви сильно пострадал за время его правления. А вот политическое могущество Ватикана скорее возросло - этому способствовала воинственность бывшего францисканца, а также обильные, хотя и небезгрешные, доходы, обогатившие при нем церковную казну. Имя Сикста IV, жадного, честолюбивого и безнадежно погрязшего в мирских заботах, оказалось увековеченным лишь благодаря постройке Сикстинской капеллы, над украшением которой потрудились лучшие живописцы Тосканы - Александро Филипепи (Боттичелли), Пьетро Ваннуччи (Перуджино) и Доменико ди Томмазо Бигорди (Гирландайо). Но подлинно неповторимую красоту капелла приобрела уже позднее, при Юлии II - усилиями титанического гения Микеланджело.

А семья кардинала Борджа в начале восьмидесятых годов приносила своему неофициальному главе то радости, то горе. В 1481 году Ваноцца родила третьего сына - Жофре ; а полугодом позже умер двадцатидвухлетний Педро Луис, сын неизвестной женщины, уже помолвленный с принцессой Марией Арагонской. В январе 1482 года состоялась свадьба пятнадцатилетней Хироламы Борджа с Джованни Андреа Чезарини, отпрыском одного из знатнейших патрицианских родов Рима. Этот брак укрепил давнюю дружбу между двумя семействами, но молодым супругам суждено было трагически краткое счастье: оба скончались от неведомой болезни меньше чем через год.

Сведения о жизни Чезаре, относящиеся к тому же периоду, мы черпаем, в основном, из папских булл, предоставляющих маленькому Борджа одну синекуру за другой: в июле 1482 года ему пожалованы доходы с монастыря в Валенсии; в следующем месяце семилетний мальчик получает должности папского нотариуса и полномочия каноника Валенсии. В апреле 1484 года он назначен пробстом Альбы, в сентябре - казначеем картахенской церкви. Но юный Чезаре отнюдь не изнывал под гнетом множества ответственных должностей; он мирно и весело жил со своими братьями под материнским кровом, в доме на площади Пиццо-ди-Мерло.

Кардиналу Борджа шел пятьдесят третий год, и он находился в расцвете душевных сил, могущества и богатства. Отменное здоровье не изменяло ему во многом благодаря выработанной с юности привычке к простоте и умеренности… но только в пище; еда - это, пожалуй, единственная область, в которой вкусы кардинала совпадали с евангельскими заветами. Во всем остальном домашний быт Родриго де Борджа блистал королевской роскошью. Многочисленные доходные аббатства в Испании и Италии, три епископства (в Валенсии, Порту и Картахене), а также высшие церковные должности, включая вице-канцлерскую, - все это обеспечивало ему заслуженную репутацию одного из богатейших вельмож Рима. Рассказы о его драгоценной утвари, жемчугах и золотых безделушках, о его редкостной библиотеке передавались из уст в уста. Впрочем, библиотека служила предметом восхищения скорее гостей, чем самого хозяина, - кардинал обладал слишком деятельной натурой, чтобы уделять значительное время книгам. Вольтерра, встречавшийся с Борджа в 1486 году, отзывался о нем в одном из писем так: «…Это человек дальновидный и разносторонне одаренный; речь его изящна и занимательна для собеседника, ибо природный ум возмещает его преосвященству не очень глубокую начитанность. Свойственна ему также несравненная ловкость в обделывании всех затеянных дел…»

В тот год умер Джордже делла Кроче. Ваноцца недолго оставалась вдовой - уже через три месяца она обвенчалась с неким мантуанцем по имени Карло Канале. Бывший секретарь кардинала Гонзаги, он переселился в Рим после смерти своего господина.

Как видно из брачного договора, постаревшая любовница Родриго де Борджа была уже достаточно обеспеченной женщиной: помимо собственного дома, ей принадлежало цветущее поместье в Субурре и небольшая гостиница в Риме.

Второе замужество Джованны подвело окончательную черту в ее отношениях с кардиналом. С этого момента дети дона Родриго - Лукреция и Жофре - покинули материнский дом и перебрались во дворец на Монте-Джордано: отныне синьора Адриана Орсини, вдова Лодовико Орсини и кума кардинала Борджа, должна была заняться их воспитанием. Им предстояло делить кров с сыном Адрианы - Орсо, недавно помолвленным с одной из прелестнейших девушек Италии - Джулией Фарнезе.

Красота Джулии снискала ей прозвище «La Bella» ; все римляне восхищались ею. Впоследствии она послужила моделью для двух знаменитых художников. Кисть Пинтуриккьо запечатлела ее на полотне в образе «Мадонны в башне», а резец Гульельмо делла Порта - в мраморе, в виде аллегорической статуи Правды, на надгробии ее брата Алессандро Фарнезе (будущего папы Павла III). Джулия часто бывала в доме Адрианы Орсини, и здесь ее впервые увидел Родриго де Борджа. Никого из современников эта золотоволосая красавица не могла оставить равнодушным - и 56-летний кардинал влюбился в шестнадцатилетнюю девушку. Он умел желать и умел добиваться желаемого - сразу после свадьбы с молодым Орсини «Giulia la Bella» стала любовницей кардинала. Этим и объясняется стремительный взлет рода Фарнезе в конце XV века - влияние и поддержка всемогущего Борджа вскоре доставили кардинальский пурпур красивому и легкомысленному брату Джулии. Пройдут годы, и под именем Павла III он станет архипастырем католического мира; впрочем, надо заметить, что это послужит лишь славе его семьи, но отнюдь не славе церкви.

В 1490 году из детей Джованны де Катанеи в Риме жила только Лукреция. Джованни Борджа отбыл в Испанию, где ему предстояло вступить во владение герцогством Гандия - наследством умершего Педро Луиса. А пятнадцатилетний Чезаре изучал древние языки и ораторское искусство в университете Перуджи, причем, если верить восторженным отзывам Паоло Помпилио, уже тогда выказывал столь выдающиеся способности, что окружающие называли его красой и надеждой рода Борджа. Через год он продолжил обучение в Пизанском университете. Высокородного студента всюду сопровождал испанский дворянин Джованни (Хуан) Бера; впоследствии дон Родриго доставит кардинальский сан и ему, в благодарность за заботу о сыне.

Чезаре, конечно, готовили к духовной карьере, и знаменитейшие профессора Италии посвящали его во все тонкости канонического права. Он вел блестящую жизнь, но учился прилежно. Впрочем, наградой за академические успехи для него были не надежды на признание в будущем, как у других студентов, а вещи куда более реальные и внушительные: еще слушая лекции в Пизе, Чезаре узнал о новых должностях, добытых ему отцом: генерального нотариуса церкви и епископа Памплонского. Новоиспеченный семнадцатилетний епископ, с детства привыкший к золотому дождю сыпавшихся на него синекур, поблагодарил его преосвященство и вернулся к занятиям.

А что происходило в то время в Вечном городе? Как мы помним, Сикст IV скончался в 1484 году, а смерть папы, как бывало почти всегда, вызвала в Риме немалые беспорядки. Толпа ворвалась во дворец Риарио и разграбила его; Джироламо, «племянник» - в действительности сын - покойного, вооружив своих сторонников и слуг, пробился к замку св. Ангела и засел там.

Отряды Орсини и Колонна обложили замок, и город захлестнула волна насилия, резни и мелких междоусобиц. Спешно собравшаяся Святейшая коллегия потребовала, чтобы Джироламо сдал захваченные укрепления, распустил свое войско и покинул Рим. Не желая навлекать на себя гнев будущего папы, кем бы он ни был, Риарио подчинился решению кардиналов, сдался и благополучно вернулся в Имолу.

Восстановив хотя бы видимость порядка в городе, коллегия приступила к голосованию, и большинство голосов получил кардинал Мольфеттский Джованни Баттиста Чибо, родом из Генуи; после интронизации он принял имя Иннокентия VIII. Разумеется, выборы и на этот раз не обошлись без подкупа. Так, арагонский кардинал, брат неаполитанского короля, и кардинал Асканио Сфорца, брат миланского герцога Лодовико, устроили нечто вроде аукциона, предлагая свои голоса тому кандидату, который раскошелится на большую сумму. Но сохранить торги в тайне не удалось - скандальное бесстыдство оборотистых прелатов вызвало бурю возмущения во всей Италии, став прологом недолгого и бесславного правления нового папы.

Иннокентий VIII, обладая всеми недостатками и пороками своего предшественника, не имел и тени яростной энергии Сикста IV. Вопросы собственного престижа, авторитета и власти церкви нисколько не волновали его, но отнюдь не из-за христианского смирения - просто жизненные интересы Иннокентия ограничивались слепым корыстолюбием и погоней за всеми видами удовольствий, какие только мог ему позволить преклонный возраст. Безудержный непотизм генуэзца также превосходил все мыслимые рамки приличия, изумляя даже видавших виды римлян: он спешно наделял доходными местами своих сыновей - а было их семеро, не обращая внимания ни на церковные законы, ни на общественное мнение.

Торговля индульгенциями и званиями переживала небывалый взлет. При Иннокентии VIII можно было с одинаковой легкостью приобрести как сан кардинала, так и отпущение отцеубийства - лишь бы хватило денег. Не лучше обстояли дела и в судопроизводстве: продажность и равнодушие к закону пронизали сверху донизу всю пирамиду городской власти. Грабежи средь бела дня стали обычным явлением, и каждое утро на улицах находили тела убитых. Преступников никто не искал, а если отряд стражи случайно оказывался свидетелем творящегося разбоя, то охотно удалялся, получив требуемую мзду. В тюрьму или в руки палача рисковали попасть лишь неудачники, еще не успевшие срезать чужой кошелек. В общем, неудивительно, что Инфессура в своей хронике называет «благословенным» день смерти Иннокентия VIII, «избавивший мир от подлинного чудовища».

Этот день наступил в 1492 году. Папа окончательно одряхлел и уже не мог принимать никакой иной пищи, кроме… женского молока; несколько тщательно отобранных кормилиц старательно потчевали его святейшество. Вскоре у него начались припадки - видимо, каталептические, - во время которых Иннокентий подолгу не подавал признаков жизни, и это не раз вводило в заблуждение придворных. Инфессура приводит жуткую историю, не подтвержденную, впрочем, другими источниками, так что нельзя поручиться за ее достоверность: будто некий врач-еврей, явившийся в Ватикан, утверждал, что обладает чудодейственным рецептом, могущим восстановить здоровье и силы папы. Предложенный им способ омоложения заключался в переливанни крови. Не брезговавший ничем Иннокентий VIII согласился на эту процедуру, явно предосудительную с христианской точки зрения и совершенно безнадежную - с медицинской: люди XV века не имели понятия даже о системе кровообращения, не говоря уже о группах крови. В качестве доноров были выбраны трое двенадцатилетних мальчиков, каждый из которых получил по золотому дукату. Как ни удивительно, у Иннокентия, пожалуй, имелась возможность войти в историю под именем папы-мученика: его шансы остаться в живых во время трансфузии равнялись нулю, и он стал бы первым и единственным папой, принявшим смерть от руки врага веры Христовой. Но все кончилось гораздо печальнее - видимо, лекарь переоценил свои способности, и несчастные дети умерли от потери крови. Узнав об этом, папа пришел в ужас; он приказал схватить злодея и предать суду, но тому удалось скрыться. «Judeus quidem aufugit, et Papa sanatus non est» , - так заключает Инфессура свое повествование.

Иннокентий VIII скончался двадцать пятого июля 1492 года.

Первым папой, который чувствовал себя в Риме вполне уверенно, был грозный Сикст IV, происходивший из скромного семейства Делла Ровере (его отец был рыбак). Правление Сикста IV продолжалось с 1471 до 1484 года, и с этого времени началось подлинное возрождение Вечного города. Могучий папа сумел обуздать своих врагов, прежде всего семейство Колонна. Чтобы иметь необходимые материальные средства, он открыл широкую торговлю церковными должностями и занялся откровенной спекуляцией (скупал хлеб по дешевке, а продавал его римлянам по дорогой цене).
Сикста IV справедливо называют восстановителем Рима. При нем осушили болота, возникшие на территории города, расчистили улицы от руин и укрепили городские стены. В 1480 года он издал эдикт, согласно которому надо было выровнять улицы и сломать те дома, которые выступают за предполагаемую красную линию будущей прямой улицы.
Заботы Сикста IV о планировке Рима диктовались не только эстетическими, но и политическими соображениями. По свидетельству римлянина Стефано Инфессуры, когда в январе 1474 года в Рим прибыл неаполитанский и сицилийский король Ферранте I, у него с папой произошла такая беседа: «Когда же он вернулся во дворец, то при разговоре с папой Сикстом сказал ему, что папа уже не властелин этих мест и не может быть таковым благодаря этим выступающим вперед портикам, узким улицам и деревянным балконам; если он вздумает выслать солдат в Рим, то даже женщины смогут с этих балконов выгнать их, забросав всякими вещами, и только с большим трудом могло бы войско укрепиться в городе. И дал ему совет снести все эти балконы и портики и расширить улицы. Папа принял его совет и затем, поскольку это было возможно, снес балконы и портики и расширил улицы под предлогом, что их надо вымостить и украсить город».
В 1480 году Сикст IV окончательно перенес свою резиденцию из Латерана в Ватикан. В связи с этим реставрировали ведущий к замку Святого Ангела и Ватикану античный мост Адриана и убрали с него все лавки торговцев (в XVII веке его украсили статуями в стиле барокко).
Хотя Рим в культурном плане в XV в. еще значительно отставал от других городов Италии, однако его прошлое было столь великим, что он сделался первым городом в Европе, где появился музей: в 1471 году Сикст IV великодушно подарил городу папскую коллекцию античной скульптуры, которую выставили для всеобщего обозрения во дворце Консерваторов на Капитолийском холме.
Сикст IV считается также основателем Ватиканской апостолической библиотеки, которая в его время насчитывала уже 3600 томов. В декабре 1471 года он повелел приступить к заготовке строительных материалов для сооружения трех комнат библиотеки на первом этаже папского дворца; впоследствии добавили еще одну комнату, и в 1480 году состоялось официальное открытие библиотеки.
Еще в феврале 1475 году папа назначил библиотекаря - гуманиста Бартоломео Сакки, известного по прозвищу Платина. Стены помещений расписали фресками знаменитые мастера Доменико Гирландайо и Мелоццо да Форли (первый - художник флорентийской школы, второй - умбрийской).
Сохранилась фреска, написанная в 1477 году Мелоццо да Форли, на которой изображен акт открытия библиотеки: Сикст IV сидит в кресле, перед ним на коленях Платина, декламирующий латинские стихи, а по правую руку от папы стоят его ближайшие родственники: (справа налево) кардиналы Рафаэль Риарио и Джулиано делла Ровере, граф Джироламо Риарио и Джованни делла Ровере, дядя первого и брат второго кардинала. Впоследствии фреска была перенесена на холст и сейчас находится в Ватиканской пинакотеке.
Сикст IV увековечил свое имя, построив в Ватикане новую церковь - знаменитую Сикстинскую капеллу (архитектор Джованни деи Дольчи). Здание состоит из одного продолговатого светлого зала площадью в 520 кв. м при высоте в 26 м. Тут происходили наиболее значительные религиозные церемонии; по традиции здесь и теперь собирается конклав кардиналов для избрания нового папы.
Славу Сикстинской капеллы составляет украшающая ее живопись: на стенах сохранились фрески выдающихся художников (Боттичелли, Гирландайо, Росселли, Перуджино, Синьорелли), а в XVI в. великий Микеланджело расписал потолок и алтарную стену, полностью затмив своих предшественников.

Франческо делла Ровере родился в 21 июля 1414 году в Савоне, близ Генуи , в обедневшей дворянской семье. Вступил во францисканский орден, который направил его для изучения юриспруденции в Падую и Болонью . В 1464 году был избран генералом ордена, а тремя годами позднее назначен кардиналом. Был автором нескольких трактатов по церковному праву. Тиару получил в результате шагов, не лишенных характера подкупа.

Папа Сикст IV

Став папой, неустанно радел об интересах собственной семьи. Идеалом делла Ровере было создание из папства (по образцу других княжеств Италии) светской монархии, управляемой кардиналами, связанными с папой родственными узами. Сикст IV возвёл в кардинальское достоинство пять своих непотов, а десять других назначил на высокие церковные должности.

Его родовое честолюбие было причиной серьёзных конфликтов с Флоренцией , Миланом и Венецией , которые с беспокойством следили за ростом могущества семьи делла Ровере. Вмешательство короля Франции Людовика XI и неаполитанской монархии подлило ещё масла в огонь. Папская семья втянулась в различные локальные военные конфликты, которые папа не одобрял, но и ничего не делал, чтобы их предотвратить.

В 1482 Сикст IV опубликовал нормы, определяющие границы деятельности инквизиции в Испании , подчиняя её управлению великого инквизитора, первым из которых стал доминиканец Торквемада. В 1482 он канонизировал Бонавентуру - средневекового францисканского теолога.

Первым объявил о введении предварительной цензуры на книги (духовного содержания) в 1471. В 1475 начал подготовку к календарным преобразованиям и исправлению пасхалии. С этой целью в Рим из Нюрнберга был приглашен выдающийся астроном и математик Региомонтан (Иоганн Мюллер, 1436-1476). В 1476 Сикст IV ввел праздник Непорочного зачатия (8 декабря).

Большое внимание папа уделял развитию искусства. Его именем названы Сикстинская капелла при папских покоях в Ватикане и парадный зал Ватиканской апостольской библиотеки. По инициативе Сикста в Риме открылся первый в мире публичный музей - Капитолийский.

Критика

Несмотря на несомненные заслуги в развитии культуры эпохи Возрождения, понтификат Сикста IV, который в большой степени способствовал обмирщению папской курии, был в целом критически оценен многими церковными писателями и историками. «Папа этот, - писал Макиавелли ,- был первым, который доказал, насколько большой властью он располагает и сколько дел, которые впоследствии оказались ошибками, можно скрыть под плащом папского авторитета».

Детали

• Сикст IV - первый папа, носящий имя Sixtus. Сикст I , Сикст II, Сикст III официально носят имя Xystus. В русской литературе можно встретить оба имени - Сикст и Ксист.
• Папа Сикст IV - дядя папы Юлия II;
• Именно папа Сикст IV постановил проводить Конклав в Сикстинской Капелле Апостолического Дворца.

В 1478 г. после неудачного покушения на братьев Медичи,
задуманного папой Сикстом IV, перед всем миром обнаружилось,
что на строителе знаменитой Сикстинской капеллы лежит
кровавое пятно низкого заговорщика,
не гнушавшегося никакими средствами
ради достижения своих целей.

«Папа этот был первым, который доказал, насколько большой властью он располагает и сколько дел, которые впоследствии оказались ошибками, можно скрыть под плащом папского авторитета», — писал Н. Макиавелли.

С избранием папой Сикста IV (в миру — Франческо делла Ровере) в Ватиканском дворце установилась атмосфера всепродажности. Уже в начале своего правления в 1471 г. Сикст IV назначил кардиналами своих родственников. Мошенник-непот Пьетро Риарио, став кардиналом, довел свои доходы до 250 тыс. марок. Бакалейный торговец Джироламо Риарио, не бывший до того в духовном звании, получил в качестве непота во владение Имолу и Форли и стал одним из богатейших людей Италии. Джованни Риарио получил от дяди княжество Синигалью и Copy и был назначен префектом Рима. Ради "любимых племянников" вводились новые налоги, взыскивались на многие годы вперед десятины, смещались и переводились епископы с одного места на другое с получением при этом каждый раз в пользу папы и его непотов различных взысканий; пачками и коробами рассылались по всему "христианскому миру" индульгенции. Жадный, ненасытный скопидом Сикст IV соперничал в богатстве со знаменитым флорентийским банкирским домом Медичи.

Папство уже давно убедилось, что наиболее богатые и сильные государства потеряны для него, что без собственного государства папство будет вынуждено делить награбленное добро со светской властью, причем всякое усиление светской власти означало уменьшение доли духовной власти. Так как в это время сильная центральная власть в итальянских городах-республиках принимала монархическую форму и во главе их становились "тираны", то папы решили идти той же дорогой, с помощью непотизма.

Пример светских тиранов манил наместника бога: ведь сравнительно недавно банкирский дом Медичи установил свое господство над Флоренцией и соседними землями, то же сделал Сфорца в Милане, — почему же папству не укрепиться в Церковной области, не подавить в ней отдельных феодалов и не превратить ее в сильное и централизованное монархическое государство? И Сикст IV стал завоевывать обширную и богатую Романью, округляя Папскую область и выделив завоеванные земли своему непоту Джироламо Риарио в виде отдельного княжества.

На пути подобного округления папских владений стояли Медичи, мечтавшие превратить Флоренцию в богатое и могущественное государство. Столкновение политических интересов "династии" Медичи и "династии" Сикста IV придало возникшему ранее денежному конфликту такую остроту, что приближенные Сикста IV заговорили о необходимости насильственным путем покончить с могущественным флорентийским домом. За устранение Медичи, по наущению Сикста IV, взялись конкурент Медичи банкир Пацци, архиепископ города Пизы Сальвиази и несколько дворян-феодалов. Эти лица решили убить Лоренцо Медичи и его брата Джулиано и создать во Флоренции режим, соответствующий их интересам.

Убийство флорентийского диктатора и его брата должно было произойти во время официального приема приехавшего во Флоренцию кардинала Сансони-Риарио. По случайной причине замысел расстроился. Тогда заговорщики решили напасть на братьев Медичи в церкви при торжественном богослужении. Был, однако, убит лишь Джулиано. Диктатор Флоренции Лоренцо Медичи укрылся в ризнице собора. Государственный переворот 27 апреля 1478 г. не удался: масса горожан не пошла за дворянами-феодалами, за спиной которых стоял папа Сикст IV. В тюрьму были заключены папские "племянники" кардинал Сансони-Риарио и князь Джироламо Риарио — правая рука и любимец Сикста IV.

По плану заговорщиков Джироламо после убийства Медичи должен был быть провозглашен диктатором Флоренции. Папа пытался спасти Джироламо из тюрьмы и энергично протестовал против того, что ему и его ближайшим друзьям приписывают столь коварные планы, как убийство в церкви представителей республики. Сикст IV заявил, что он не думал, что под "устранением", даже насильственным, братьев Медичи нужно разуметь их "убийство".

Однако заверения папы всерьез не принимались; не помогло и наложение интердикта на Флоренцию. Венеция и Милан выступили против политики Сикста IV…

В истории Сикст IV навеки заклеймил свое имя введением инквизиции в Испании. Он дожил до первых крупных сожжений еретиков в этой стране. Первое такое сожжение состоялось в феврале 1481 г. в Севилье.

До 4 ноября 1481 г., то есть в течение первых десяти месяцев функционирования инквизиционного трибунала, в Севилье было сожжено 298 человек; к пожизненному тюремному заключению приговорено 79 еретиков. Само собою разумеется, что имущество осужденных было конфисковано, и летописцы этих скорбных событий утверждают, что "под двойной тяжестью — страха чумы и инквизиционного трибунала" люди стали покидать гостеприимную Севилью.

Таковы были первые результаты буллы "мецената" Сикста IV. В конечном результате эта булла значительно способствовала превращению Испании в самую мрачную, невежественную страну, где еще в 20-х годах XIX в. пылали костры во имя торжества "истинной" католической веры. За три с половиной века своего существования инквизиция сожгла в Испании 36 212 человек живьем, 19 790 в изображении (мертвых или бежавших), а 289 624 человека были приговорены к тяжким наказаниям. Итого: 345 626 еретиков стали жертвой испанской инквизиции…

Когда Сикст IV умер, в Риме начался погром. Народ громил его земляков-генуэзцев, пользовавшихся расположением папы. По городу искали генуэзцев, чтобы на них излить накопившуюся за эти полтора десятилетия злобу. Много генуэзцев было убито, и немало домов их было разрушено. Фаворит папы Джироламо Риарио вовремя бежал из Рима. Его дом был до основания разрушен, даже сад, окружавший его богатый особняк, был уничтожен. По городу шли демонстрации, и во многих местах красовалась надпись: "Радуйся, Нерон, даже тебя в порочности превзошел Сикст".

На цоколе мраморного фрагмента, прикрепленного к дворцу Орсини, появилось несколько "надгробных слов": «Бесчестье, голод, разруху, расцвет лихоимства, кражи, грабежи — все, что только есть подлейшего на свете, перенес Рим под твоим правлением. Смерть! Как признателен тебе Рим, хотя ты слишком поздно пришла. Наконец ты зарываешь все преступления в кровавую могилу Сикста. А ты, Сикст, нападал даже на бога, ступай теперь мутить ад. Наконец, Сикст, ты труп. Пусть все распутники и развратники, сводники, притоны и кабаки оденутся в траур».

Источники:
С.Г. Лозинский "История папства"
Папы: каталог Ковальского
Е. Гергей "История папства"
Wikipedia.ru

Posted on Oct. 1st, 2010 at 01:44 pm | | |