Кто был бедный и счастливый в сказке. Сказка о бедном и богатом братьях (астраханская сказка)

Жили-были два брата, cтарший – богатый, а младший – бедный. У богатого пиры да веселья, а у бедного иной раз и хлеба куска нет: ребят полная изба, мал мала меньше.

Последнюю коровенку проели, совсем нечем детей кормить. Бедняк говорит жене:

– Пойдем к брату, попросим хлеба. Авось, муки мешок даст.

– Ну что ж, пойдем.

В тот день там праздник справляли. Съехались гости со всех волостей: и купцы, и попы, и богатые мужики в горнице сидят, пируют.

Бедняк с женой поздоровались и просят:

– Дай, братец, хлеба, нечем ребят кормить! Осень придет – рассчитаемся.

Вынес богач черствую ковригу, подал брату и говорит:

– В страдную пору отработаешь денек-другой за это, и будем в расчете.

А к столу не позвал. Обидно им показалось, да что станешь делать! Поднесла работница квасу, выпили, да с тем и пошли домой.

Слышно – у брата гости в горнице песни поют.

Говорит бедняк:

– А что, жена, давай и мы запоем! Пусть люди думают, будто и нас винцом угостили.

– Чего не дело говоришь! Гости там поют от того, что сладко поели да много выпили, а нам с тобой не до песен.

А бедняк стоит на своем – затянул песню, и послышалось ему два голоса: кто-то тоненьким голоском подпевает.

– Это ты, жена, мне петь подсобляешь?

– Что ты, я и не думала!

– Так кто же еще поет?

– Не знаю, – отвечает жена. – Ну-ка запой, послушаем.

Опять бедняк запел. Поет один, а слышны два голоса: кто-то тоненько подпевает. Остановились.

Бедняк спрашивает:

– Кто тут подпевает?

– Да я, Нужда твоя.

Обернулся бедняк и увидел возле себя маленькую старушонку – стоит старушонка ростом с локоток, вся в лохмотьях.

Крикнул ей:

– Ну, чего тут мерзнешь на ветру? Садись ко мне в мешок, донесу тебя.

Забралась Нужда в мешок, бедняк завязал мешок покрепче, и пошли дальше.

Дома хозяйка отрезала ребятам по ломтю хлеба, покормила и стала их спать укладывать.

Муж спать не ложится, пилит да строгает доски.

– Чего там, на ночь глядя, вздумал еще мастерить? – спрашивает жена.

– Молчи, жена! Надо нужду похоронить. Надоела, проклятая, хуже горькой редьки!

Вот он гроб сколотил, Нужду в гроб уложил и крепко крышку гвоздями прибил.

Прихватил лопату и понес Нужду на кладбище. Выкопал там глубокую могилу, опустил Нужду, и только стал закапывать, как услышал – зазвенела лопата обо что-то. Нагнулся, поглядел – золота кусок нашел. Поскорее могилу зарыл, землю утоптал.

– Лежи тут, станем теперь без нужды жить.

Домой воротился, повалился спать. На другой день отправился в город, продал золото. На эти деньги купил лошадь, корову да хлеба три воза. Всем ребятам и жене по обновке, и денег еще вволю осталось. Избу починил, со всем справился, стал работать да жить-поживать, лихое время забывать. Во всем пошла удача: и урожай выдался хороший, и рыбы вдоволь наловил, и дети стали подрастать да по хозяйству помогать.

А богатый брат завидует:

«Был нищий, по чужим людям работал, а теперь хозяйство свое завел. Не у меня ли чего украл?»

Не утерпел, пришел к младшему брату и спрашивает:

– Был ты последний житель в деревне, а теперь стал справным хозяином. Как тебе удалось выбиться из бедности?

Рассказал ему младший брат все без утайки: как они с женой шли домой, и как Нужда ему подпевала, и как он от нее избавился.

Выспросил богач, где Нужда похоронена, и заторопился – от зависти не терпится ему.

– Засиделся у тебя, а меня дела ждут.

– Пообедай с нами, братец, да чайку попей, – уговаривал младший брат.

– Нет, недосуг мне обедать да чаи распивать. Домой спешу.

Дома взял заступ да топор и побежал на кладбище. Разыскал место, где Нужда похоронена, разрыл могилу, наклонился и спрашивает:

– Жива ли ты, Нужда?

– Ох, жива, – чуть слышно Нужда отвечает, – да худо мне, ой как худо!

– Ладно, сейчас тебя выпущу.

Спустился в яму, открыл топором крышку и говорит:

– Поди, Нужда, к меньшому брату, станешь у него привольно жить.

А Нужда изловчилась да вскочила ему на шею:

– Нет, тот брат меня живую схоронил, а ты добрый – выпустил на волю! Я от тебя никуда теперь не пойду.

И осталась Нужда у старшего брата. Стал он жить хуже и хуже, а под конец совсем разорился.

Что значит "русская сибирская сказка"? Особая ли это сказка, отличная от тех, которые бытовали в европейской части России или на русском Севере? Конечно, нет. Корнями своими любая сказка уходит в глубокую древность, в доклассовое общество, когда не сформировались еще нации и народности. Это одна из причин того, что многие сказочные сюжеты являются международными.

«До некоторой степени сказка – символ единства народов. Народы понимают друг друга в своих сказках», – писал замечательный исследователь сказки В.Я. Пропп. Сказка структурно невероятно устойчива, она анонимна, у нее нет авторов. Это коллективный продукт. Фольклористика зафиксировала имена уникальных сказителей, но не авторов.

В Сибирь сказка, как и другие фольклорные жанры – песни, загадки, пословицы, предания, легенды, былины, – пришла вместе с первопроходцами и поселенцами из-за Урала. «Отправляясь в новое отечество, переселенцы уносили с собою, как заветное достояние предков, поверья, сказки и песни о былинах прежнего времени», – писал один из первых собирателей и исследователей сибирского фольклора С.И. Гуляев. Он полагал, что «поверья, сказки и песни» являются общими для всего русского народа «на всем неизмеримом пространстве земли русской», «но в Сибири их найдется едва ли не более, чем во всех прочих местах».

Строки эти относятся к 1839 г., однако подобный взгляд не был характерен для многих исследователей, этнографов, беллетристов – исследователей, писавших о Сибири. Взгляд на традицию устного поэтического творчества в Сибири был, скорее, прямо противоположным вплоть до конца XIX в.

Специфика сибирской сказки

Прежде всего нужно сказать, что сказка, особенно волшебная, очень трудно подвергается каким-либо значительным изменениям. Можно прочитать десятки сказок, записанных в Сибири, но так и не определить ни место, ни время их записи.

Тем не менее, определенные специфические черты у русской сибирской сказки имеются. Особенности эти определяются спецификой сибирского быта, экономической жизни прошлого. Сказка отражает мировоззрение ее носителей. Сама сохранность сказочной традиции в Сибири, особенно в таежной деревне, объясняется наличием здесь относительно архаичного жизненного уклада еще в недалеком прошлом. Отсутствие дорог, почти полная изоляция многих населенных пунктов от внешнего мира, охотничий быт, артельная работа, отсутствие образования, светской книжной традиции, удаленность от культурных центров – все это способствовало сохранению традиционного фольклора в Сибири.

Сибирь с конца XVI в. стала местом ссылки, это тоже наложило отпечаток на сказочную традицию. Многие сказочники были ссыльными, поселенцами или бродягами, которые расплачивались сказкою за ночлег и угощение. Отсюда, кстати, одна очень яркая особенность сибирской сказки – сложность композиции, многосюжетность. Бродяга, желавший остаться у приютивших его хозяев подольше, должен был постараться увлечь их длинной сказкой, которая не кончилась бы до ужина, не кончилась за один вечер, а то и за два, три и более. Так же поступали и сказочники, приглашенные на артельную работу специально для развлечения артельщиков. Они нередко соединяли в одном повествовании несколько сюжетов, чтобы сказка рассказывалась всю ночь или несколько вечеров подряд. Сказители пользовались особым уважением артельщиков, им специально выделяли часть добычи или выручки.

В сибирскую сказку проникают детали местного быта. Ее герой, часто охотник, попадает не в сказочный лес, а в тайгу. Он приходит не к избушке на курьих ножках, а к охотничьему зимовью. В сибирской сказке встречаются названия сибирских рек, деревень, той или иной местности, типичен мотив бродяжничества, скитальчества. В целом же сибирская сказка является частью общерусского сказочного богатства и принадлежит к восточно-славянской сказочной традиции.

Разбор некоторых сюжетов сказки поможет лучше понять, на какой основе и почему именно такие сюжеты возникли в сказочной традиции. При этом нужно помнить, что сказка включена в систему жанров фольклора; изолированно, сама по себе она не существует. Жанры фольклора соединены между собой множеством иногда трудноуловимых связей, обнаружить и показать их – важная задача исследователя. Мной взят один из аспектов фольклористики – тайная речь и сказочные сюжеты, с нею связанные.

Запреты и тайный язык

Большинство сказочных сюжетов, особенно волшебной сказки, рассказывающей о "тридевятом царстве, тридесятом государстве" и разных чудесах, непонятны читателю. Почему в сказке действуют именно те, а не иные герои, чудесные помощники и почему все происходит именно так, а не иначе? Излишне экзотическими, надуманными кажутся иногда даже диалоги персонажей. Например, в сказке «Богатый и нищий» непонятно, почему барину нужно называть кошку - «яснотой», огонь - «краснотой», вышку - «высотой», а воду - «благодатью»:

Пришел нищий к богатому в работники наниматься. Богатый согласился взять его при условии, если он отгадает заданные ему загадки. Показывает богатый нищему на кошку и спрашивает:

– Это что?

– Кошка.

– Нет, это яснота.

Показывает богатый на огонь и говорит:

– А это что?

– Огонь.

– Нет, это краснота.

Потакает на чердак:

– А это что?

– Вышка.

– Нет, высота.

Указывает на воду:

– А это что?

– Вода.

– Благодать, не угадал ты.

Пошел нищий со двора, а кошка и увязалась за им. Взял нищий да и поджег ей хвост. Побежала кошка обратно, запрыгнула на чердак, дом-то и занялся. Сбежался народ, и нищий вернулся, да и говорит богатому:

– Твоя яснота притащила красноту на высоту, не поможет благодать – тебе домом не владать.

Такие сказки нужно специально исследовать, отыскивая те представления в реальной жизни прошлого, с которыми сказка тесно связана. Подавляющее большинство сказочных мотивов находят свое объяснение в жизни и представлениях о мире человека прошедших эпох.

Имеет свое объяснение и сказка «Богатый и нищий». Нет сомнения, что она связана с так называемой «тайной речью». Но прежде, чем рассказывать об этом, необходимо сделать одно замечание. Когда мы хотим проникнуть в природу фольклора или древней литературы, например, пытаемся понять истоки того или иного сюжета, образа, нам необходимо прежде всего отвлечься от всех современных представлений о мире. Иначе можно прийти к неверным выводам.

Сказка – продукт прошедших эпох и мировоззрения прошлого. Исходя из этого и нужно «расшифровывать» сказку. Представления древнего человека о мире были совершенно особыми. Древний человек даже смеялся «не так» и не по той причине, по которой смеемся сейчас мы. А кому из нас придет в голову, что в качании на качелях или в катании с ледяной горки есть свой тайный смысл, что-то, кроме веселого праздничного развлечения?

Жизнь древнего человека была строго регламентирована обрядом, традицией, заполнена множеством различных предписаний и запретов. Существовал, например, запрет на произнесение при определенных обстоятельствах тех или иных имен, названий. Древний человек совершенно по-другому относился и к слову. Слово для него было частью того, что оно обозначало. Об этом пишет Дж. Фрэзер в своей работе «Золотая ветвь»:

«Первобытный человек, не будучи в состоянии проводить четкое различие между словами и вещами, как правило, воображает, что связь между именем и лицом или вещью, которую оно обозначает, является не произвольной и идеальной ассоциацией, а реальными, материально ощутимыми узами, соединявшими их столь тесно, что через имя магическое воздействие на человека оказать столь же легко, как через волосы, ногти или другую часть его тела. Первобытный человек считает свое имя существенной частью самого себя и проявляет о нем надлежащую заботу».

Имя нужно было хранить в тайне, произносили его только в определенных ситуациях. Узнав имя врага, можно было принести ему вред посредством магии и колдовства: «Туземцы не сомневаются, что, узнав их тайные имена, иноплеменник получил благоприятную возможность нанести вред путем магии», пишет Фрэзер. Поэтому многие древние народы имели обычай давать по два имени: одно настоящее, которое хранилось в глубокой тайне, второе было известно всем. Колдовство якобы действовало только при использовании подлинного имени.

Дж. Фрэзер приводит пример, как исправляли человека, уличенного в воровстве, в племени кафра. Чтобы исправить вора, «достаточно только выкрикнуть его имя над кипящим котлом с целебной водой, прикрыть котел крышкой и на несколько дней оставить имя вора в воде». Нравственное возрождение ему было обеспечено.

Другой пример магической веры в слово касается обычая негров племени бангалы с Верхнего Конго. Когда член этого племени «рыбачит или возвращается с улова, имя его временно находится под запретом. Все зовут рыбака mwele независимо от того, каково его настоящее имя. Делается это потому, что река изобилует духами, которые, услышав настоящее имя рыбака, могут воспользоваться им для того, чтобы помешать ему возвратиться с хорошим уловом. Даже после того, как улов выгружен на берег, покупатели продолжают звать рыбака mwele. Ведь духи – стоит им услышать его настоящее имя – запомнят его и либо расквитаются с ним на следующий день, либо так испортят уже пойманную рыбу, что он мало за нее выручит. Поэтому рыбак вправе получить крупный штраф со всякого, кто назовет его по имени, или заставить этого легкомысленного болтуна закупить весь улов по высокой цене, чтобы восстановить удачу на промысле».

Подобные представления были характерны, очевидно, для всех древних народов. Опасались произносить не только имена людей, но вообще любые наименования существ и предметов, с которыми были связаны соответствующие представления. В частности, широко были распространены запреты на произнесение названий зверей, рыб, птиц. Объяснялись эти запреты антропоморфными представлениями человека о природе.

В основе человеческого познания лежит сравнение. Познавая мир, человек сравнивает предметы, явления, выделяет общие и отличительные признаки. Первое представление человека – это представление о себе, осознание себя. Если люди могут двигаться, говорить, понимать, слышать, видеть, то точно так же могут слышать, видеть, понимать и рыбы, и птицы, и звери, и деревья – вся природа, космос. Человек оживляет окружающий его мир. Антропоморфизм – уподобление окружающего мира человеку – необходимая ступень в развитии человечества, в развитии его представлений об окружающем мире.

Зафиксированы антропоморфные представления и возникшие на их основе словесные запреты и у восточно-славянских народов. Русский путешественник и исследователь XVIII в. С.П. Крашенинников в книге «Описание земли Камчатки» (1755 г.) сообщает об остатках древней тайной речи у русских охотников. С.П. Крашенинников пишет, что старший на соболином промысле «приказывает», «чтоб промышляли правдою, ничего бы про себя не таили… также чтоб по обычаю предков своих ворона, змею и кошку прямыми именами не называли, а называли б верховым, худою и запеченкою. Промышленные сказывают, что в прежние годы на промыслах гораздо больше вещей странными именами называли, например: церковь – востроверхою, бабу – шелухою или белоголовкою, девку – простыгою, коня – долгохвостым, корову – рыкушею, овцу – тонконогую, свинью – низкоглядою, петуха – голоногим». Промышленники считали соболя зверем умным и, в случае нарушения запрета, верили, что он будет вредить и больше не попадется. За нарушение запрета наказывали.

Вопрос о словесных запретах у охотников разобрал Д.К. Зеленин в работе «Табу слов у народов Восточной Европы и Северной Азии» (1929-1930 гг.). Основой запретов охотников и рыболовов он считает «прежде всего уверенность первобытного охотника в том, что звери и дичь, понимающие человеческий язык, слышат на очень больших расстояниях – слышат не только все то, что говорит охотник в лесу на промысле, но нередко и то, что он говорит дома, собираясь на промысел.

Узнавая из разговоров охотника его замыслы, звери бегут, вследствие чего охота становится неудачной. Чтобы предупредить столь неприятные последствия, охотник прежде всего избегает произносить имена животных… Так сделалось запретными на охоте собственные имена промысловых животных».

Нет ничего удивительного, что в качестве запретного слова у русских охотников упоминается и церковь. Восточные славяне до недавнего времени сохраняли многие языческие представления, восходящие к дохристианской истории, доклассовому обществу. Языческие верования вплоть до современности сосуществовали с христианскими, но не мирно и безобидно, а скорее антагонистически. Известны широкие гонения на традиционные народные праздники, игрища, забавы и т. п. со стороны русской церкви. Это не прошло бесследно для народного творчества, в том числе и для сказки. Демонологические языческие существа противостоят христианским персонажам в фольклоре – таков итог борьбы русской церкви с народными верованиями. «Горный батюшка, – свидетельствует А.А. Мисюрев о верованиях горнорабочих Урала, – является антиподом православного Бога и злейшим врагом церковных обрядов». «Я такой же человек, как и все, на мне только креста нет, меня мать прокляла», – пишет о лешем Д.К. Зеленин.

После принятия христианства русалки, например, стали мыслиться как девушки, умершие некрещеными; облики лешего, домового, черта, беса часто приобретают сходные черты – формируется своего рода общий демонологический образ. Христос никогда не смеется, в средневековой Москве существовал даже запрет на смех, а в быличках смех – примета нечистой силы. Русалка смехом, щекоткой убивает людей. Смех – признак лешего, черта. С визгом и хохотом исчезают с глаз существа, родившиеся от связи черта со смертной женщиной. Здесь очень много интересных сцеплений, которые нужно специально исследовать.

Естественно, что русский охотник в тайге, в лесу боялся упоминать христианского Бога или других персонажей Священной истории, церковь, попа. Этим он мог бы рассердить хозяев леса, повредить себе в удачной охоте и поэтому скрывал свои намерения. Отсюда всем известная поговорка «ни пуха, ни пера», которую произносили перед выходом охотника на промысел.

Точно также христианин боялся упоминать имя черта, чертыхаться, особенно перед иконами или в церкви, это было величайшим святотатством. В фольклоре немало сюжетов, в которых черт, леший являются сразу после упоминания их имен и выполняют то, о чем их просили вольно или невольно.

Культура загадок

Тайную речь донесла до нас не только сказка, но и загадка. Причем в загадке она отразилась наиболее полно. Попробуйте отгадать загадку:

Рында роет, скинда скачет,

Турман едет, съест тебя.

В данном случае отгадка – свинья, заяц и волк. Отгадки к подобным загадкам нужно знать заранее, они связаны с тайной речью. Нет сомнения, что загадки учили тайной речи, словам-заменителям. На специальных вечерах загадывались загадки, и молодые, неопытные члены сообщества, отгадывая их, учились тайной речи. Вот еще примеры подобных загадок:

Пришел шуру-муру,

Унес чики-брыки,

Мякинники увидали,

Житейникам сказали:

Житейники шуру-муру догнали,

Чики-брыки отняли.

(Волк, овца, свинья, мужик)

Пошел я по тух-тух-ту,

Взял с собой таф-таф-ту,

И нашел на храп-тах-ту;

Кабы да не таф-таф-та,

Меня съела бы храп-тах-та.

(Перевод: "Пошел на охоту, взял с собой собаку, нашел медведицу…")

Только при широком бытовании тайной речи могли существовать такие загадки. Сейчас загадки и сказки знают дети и пожилые люди. Это развлекательный жанр. В древности загадка была жанром гораздо более серьезным. В русских сказках и песнях от того, сможет ли герой отгадать загадку, часто зависит его жизнь или исполнение желаемого, например, свадьба.

В известной античной легенде сфинкс – чудовище с головой и грудью женщины, телом льва и крыльями птицы – задавал загадку путникам и убивал всех, кто не мог ее отгадать: «Кто из живых существ утром ходит на четырех ногах, днем на двух, а вечером на трех?». Сфинкс, расположившийся на горе возле Фив, погубил немало жителей города, в том числе и сына царя Креонта. Царь объявил, что отдаст царство и свою сестру Иокасту в жены тому, кто избавит город от сфинкса. Отгадал загадку Эдип, после этого сфинкс бросился в пропасть и разбился.

Отгадывание загадки, очевидно, связано с особым отношением к слову, с магией слова. Загадывание и отгадывание загадок – это своего рода поединок. Тот, кто не отгадает, оказывается побежденным.

Известны былички, в которых состязание в отгадывании загадок происходит между нечистой силой и человеком, который останется жить только в том случае, если они отгадает загадки. Вот пример такой былички, записанной в Алтайском крае:

«Собрались три девушки ворожить. Около дома, где они ворожили, лежала пропащая лошадь. Вдруг лошадь вскочила и побежала. Подбежала к дому и стала проситься в избу. Девушки испугались, обратились к бабушке. Бабушка надела им на головы чашки, подошла к двери и сказала лошади: “Если отгадаешь загадки, которые я тебе загадаю, я пущу тебя в дом, если нет, то нет”. Первая загадка: “Что на свете за три косы?” Лошадь не отгадала. Бабушка сказала ответ: “Первая – девичья, вторая – у петуха, третья – косильная”. Вторая загадка: “Что на свете за три дуги?” Лошадь не отгадала. Ответ был такой: первая – запрягальная, вторая – радуга, третья у котла дуга. Лошадь была вынуждена уйти».

В этом сюжете нет ничего экзотического, он вытекает из суеверных представлений народа. Отделаться от мертвой лошади удается, только прибегнув к магии слова, к загадке.

Вспомним «Повесть временных лет», предание о мести княгини Ольги древлянам за убийство ее мужа, князя Игоря. Мудрая Ольга как бы вызывает древлян на поединок, о чем они не догадываются, и этим предопределена их гибель. Княгиня говорит иносказательно, ее слова имеют скрытый смысл. Ольга предлагает им честь (их, как сватов, понесут в ладье) и просит их говорить: «Не едем ни на конях, ни на возах и пеши не идем, но понесите нас в ладье». Эти слова символизируют похоронный обряд. Мертвый все делает не так, как живой, о чем говорит загадка: «Умылся не так, приоделся не так, и сел не так, и поехал не так, засел я в ухаб, не выехать никак». Или: «Еду, еду не путем, погоняю не кнутом, заехал в ухаб, не выеду никак». Отгадка – «похороны».

В сказке жених или невеста часто выполняют трудную задачу явиться «ни пешком ни на лошади, ни голым ни одетым». Они разгадывают тайный смысл этой задачи, и все заканчивается благополучно – свадьбой. Сваты Ольги не понимают смысла происходящего. Символика обряда похорон используется дважды: древляне совершают омовение самих себя и пируют по своей же кончине.

Русская народная песня сохранила для нас мотивы сватания – загадывания загадок. Например, песня «Игра тавлейная». Молодец и девица играют в тавлеи (шахматы):

Играл молодец о трех кораблях,

А девица играла о буйной голове.

Уж как девица молодца обыграла,

Выиграла девица три корабля.

Молодец печалится о своих кораблях, красна девица его успокаивает:

Не печалься, не кручинься, добрый молодец,

Авось твои три корабля возворотятся,

Как меня ли, красну девку, за себя возьмешь:

Корабли твои за мной в приданое.

Обряд не заканчивается и на этом: как и положено, молодец загадывает девице загадки:

Загадаю девице загадочку

Хитру, мудру, неотгадчиву:

Ах, что у нас, девица, без огня горит?

Без огня у нас горит и без крыл летит?

Без крыл у нас летит и без ног бежит?

Девица отвечает:

Без огня у нас горит солнце красное,

А без крыл у нас летит туча грозная,

А без ног у нас бежит мать быстра река.

Следующая загадка:

Уж как есть у меня парень поваренный,

Так разве ведь он тебя за себя возьмет!

Да что взговорит душа красна девица:

Уж загадка не хитра, не мудра,

Не хитра, не мудра, лишь отгадлива:

Уж есть у меня девка-гусятница,

Уж разве она за тебя пойдет!

Состязание выиграно, девица одержала верх, показала свою мудрость. Замечательно, что здесь и невеста, как и вообще в русском обряде сватовства, называется не прямо, а иносказательно.

Сказка и пародия

Вернемся еще раз к тайной речи. Рассмотрим сказку, в которой она очень ярко представлена – «Терем мухи». В этой сказке прежде всего интересно то, как называют себя насекомые и животные.

«Ехал мужик с горшками, потерял большой кувшин. Залетела в кувшин муха и стала в нем жить-поживать. День живет, другой живет. Прилетел комар и стучится:

– Кто в хоромах, кто в высоких?

– Я муха-шумиха; а ты кто?

– А я комар-пискун.

– Иди ко мне жить.

Вот и стали вдвоем жить».

Потом приходит мышь – «из-за угла хмыстень», потом лягушка – «на воде балагта», затем заяц – «на поле свертень», лисица – «на поле краса», собака – «гам-гам», волк – «из-за кустов хап» и наконец медведь – «лесной гнет», который «сел на кувшин и всех раздавил».

Замечательно, что и загадка доносит до нас подобные метафорические наименования. Медведь в загадке – «всем пригнетыш», заяц – «через путь прядыш», волк – «из-за куста хватыш», собака – «таф-таф-та».

Обратимся опять к сказке «Богатый и нищий» и связи ее с тайной речью. Теперь эта связь достаточно ясна. Необходимо, однако, сделать еще одно очень важное замечание. Мы говорили о сакральном отношении к тайной речи, отношении очень серьезном, основанном на абсолютной вере в необходимость употребления подобной речи в жизни, в ее связь с магией слова. Сказка же – жанр, основанный на чистом вымысле, никакой связи между событиями сказки и современной действительностью нет. Тайная речь, магия слова пародируется в сказке, ее употребление подчиняется сказочным канонам.

Для сказки «Богатый и нищий» характерно, прежде всего, социальное противопоставление персонажей: нищего и богатого. Первоначально богатый одерживает верх, смеется над бедным. Он владеет тайной речью, он посвящен в нее. Богатый загадывает нищему загадки. Нищий не угадал ничего, богатый посмеялся над ним, не принял в работники.

Но по законам сказки богатый не может одержать победу над бедным. Так случается и здесь: нищий отомстил богатому, он оказался умнее его. Все заканчивается шуткой, веселым каламбуром. В этой шутке не только типичная сказочная концовка, но слышен смех и над традицией самой тайной речи, над верой в магию слова. Вот та загадка, из которой родилась данная сказка:

Темнота светлоту

Унесла на высоту,

А благодати дома не было.

(Кошка, искра, крыша, вода).

Пародируется тайная речь и в сказках о хитром солдате (Русские народные сатирические сказки Сибири. Новосибирск, 1981. №№ 91-93). Сказка «На черный день» записана у всех восточно-славянских народов, в том числе несколько вариантов – в Сибири. Сюжет ее таков:

«Жили двое стариков, всю жизнь работали, не разгибая спины. Накопили они грошей на черный день. Вот однажды старик уехал на базар, а к бабке зашел солдат. Бабка и подумала, что это “черный день” пришел. Солдат забрал все деньги да выпросил еще 25 рублей – продал старухе “солинец”. Вынул из кармана железный из бороны зуб и говорит:

– Вот ты чего варишь, то вот этим солинцем помешивай да приговаривай: “Соли, солинец, придет старик с торгу, накладет тебе в торбу, будут тебе хлопунцы, будут тебе шлепунцы! Солоно будет!”»

Чем закончилась сказка – можно предположить. Комический эффект усиливается от того, что солдат говорит иносказательной, тайной речью, и старуха его не понимает. Точно так же и в следующей сказке. Первой на этот раз загадывает загадки старуха. Она не накормила двоих солдат.

«Вот один солдат вышел на двор, выпустил скот в гумно, в хлеб снопами, приходит и говорит:

– Баушка, там скот в гумно зашел.

– А ты, случаем, не выпустил скот?

Пошла старуха в гумно выгонять скот, а солдатики тут успели себе добычу сделать: заглянули в горшок в печи, вытащили из него петуха, а положили лапоть. Приходит старуха, села на стул и говорит:

– Отгадайте загадку, дам вам покушать.

– Ну, загадывай.

Она им и говорит:

– Под сковородным затвором варится Курухан Куруханович.

– Нет, бабушка, под сковородным затвором варится Плет Плетуханович, а Курухан Куруханович в Сумин-город переведен».

Старуха не поняла, что обманута и отпустила солдат, дав им еще и по кусочку хлеба. «Отгадала» она загадку только тогда, когда вместо петуха вытянула из горшка лапоть. В другом варианте сказки этого же сборника Курухан Куруханович из города Печинска оказывается переведенным в город Суминск.

Такие сказки близки к анекдоту и выполняют одинаковую с ним функцию – высмеивают не только человеческую жадность и глупость, но и пародируют обряд. Серьезное становится смешным и веселым. Таков путь любой традиции, любого обряда, связанного с верованиями в магическую силу. В древности обряд качания на качелях был связан с верой в связь между раскачиванием вверх, подбрасыванием предметов и ростом растительности. Церковь запрещала этот обряд. Разбившихся на качелях хоронили без отпевания, часто не на кладбище, а рядом с качелями. Точно так же и катание с ледяной горки молодоженов на масленицу должно было обеспечить плодородие и будущий урожай.

У К. Маркса в работе «Трагическое и комическое в реальной истории» есть замечательные слова: «История действует основательно и проходит через множество фазисов, когда уносит в могилу устаревшую форму жизни. Последний фазис всемирно-исторической формы есть ее комедия. Богам Греции, которые были уже раз – в трагической форме – смертельно ранены в “Прикованном Прометее” Эсхила, пришлось еще раз – в комической форме – умереть в “Беседах” Лукиана. Почему таков ход истории? Это нужно для того, чтобы человечество весело расставалось со своим прошлым».

Речь идет о законе развития истории человечества, уяснение которого дает многое для понимания процесса развития культуры, в том числе и для понимания фольклорного процесса.

Владимир Васильев, доцент, кандидат филологических наук, Сибирский Федеральный Университет

Уважаемые родители, очень полезно читать сказку "Богатый и бедный (Удэгейская сказка)" деткам перед сном, чтобы хорошее окончание сказки их радовало и успокаивало и они засыпали. Мило и отрадно погрузиться в мир, в котором всегда одерживает верх любовь, благородство, нравственность и бескорыстность, которыми назидается читатель. Очарование, восхищение и неописуемую внутреннюю радость производят картины рисуемые нашим воображением при прочтении подобных произведений. Как очаровательно и проникновенно передавалась описание природы, мифических существ и быта народом из поколения в поколение. Увенчано успехом желание передать глубокую моральную оценку действий основного персонажа, побуждающее переосмыслить и себя. Просто и доступно, ни о чем и обо всем, поучительно и назидательно - все входит в основу и сюжет данного творения. Сталкиваясь со столь сильными, волевыми и добрыми качествами героя, невольно чувствуешь желание и самому преобразиться в лучшую сторону. Сказка "Богатый и бедный (Удэгейская сказка)" читать бесплатно онлайн однозначно стоит, в ней много добра, любви и целомудрия, что полезно для воспитания юной особи.

Д авным-давно один богатый человек жил. Бая-Мафа звали его. Рядом с его жилищем бедный человек шалаш себе поставил. Дженку-Мафа назывался.
Плохо жил Дженку-Мафа. Кушать нечего было, одеваться-халата не было. Мучился. Так жил. К богатому стеснялся идти. Богатый к нему тоже не ходил, старался не видеть.
В один вечер бедняк сказал своей жене:
– Рано утром пойду в лес. Приготовь мне юколу, ковш берестяной, хайкты-травы, спичек.
Жена все так сделала, как просил. Рано утром Дженку-Мафа торопился в лес идти. Быстро одевался. Юколу, хайкту, ковшик из бересты, коробку спичек за пояс заткнул. Пошел по реке. Шел, шел. Смотрит, лед треснул, вода темнеет. От воды пар идет. Как раз напротив трещины остановился где берег повыше. В ноздри ягоду-боярку затолкал и лег.
В то время туда старый заяц Тукса пришел. Долго ходил кругом, бегал, разглядывал, потом стал кричать:
– Тальниковые зайцы, бегите сюда! Посмотрим, отчего старик умер. Ельниковые зайцы, скорее сюда бегите! Березниковые зайцы, все бегите сюда! Дедушка-бедняк умер.
Все зайцы прибежали. Стали смотреть, отчего умер старик.
Тукса говорит так:
– Если сказать, что от голоду, то у него юкола с собой есть; если сказать, что от холоду, – есть у него спички с собой; если подумать, что пить хотел, – есть у него ковш. Надо пойти старухе сказать.
Тукса побежал старухе рассказывать.
Старуха не поверила. Так говорит:
– Утром совсем здоровый был. Как без причины умереть? Наверно, вы сами его убили. Если вы сами не убили его, принесите старика сюда.
Тукса побежал. Стал звать всех зайцев-тальниковых, ельниковых, березниковых. Прибежали зайцы; много зайцев стало. Все хотят старика тащить. Кто за ногу уцепился, кто за руку, которые в бороду вцепились, которые за ухо, все тащат, несут старика домой. Притащили Дженку-Мафа прямо к шалашу.
Тут старуха навстречу выбегает. Кричит так:
– Несите его сюда, заходите все в шалаш, сейчас ветер холодный подует, надо кругом закрываться.
Все зайцы в дом прибежали. Тут Дженку-Мафа поднялся на ноги и стал зайцев бить. Всех зайцев убил, одного не успел убить. Тот заяц был белый круглый Бомболе. Старуха сама хотела убить его кочергой, да промахнулась. Ударила его по уху. Ухо стало черное. Бомболе вырвался и убежал в лес. Дженку-Мафа рассердился, говорит старухе:
– Зачем выпустила, теперь все зайцы узнают… Весь вечер Дженку-Мафа со старухой зайцев потрошили, шкурки обдирали, варили мясо. Много наварили. Тогда старик говорит:
– Иди, старуха, позови богатого в гости. Пришел Бая-Мафа, поглядел, сколько зайцев убил бедняк, очень удивился:
– Дженку-Мафа, где ты столько зайцев убил? Дженку-Мафа говорит:
– Ходил в лес, шел по реке, там увидел-лед треснул, вода темнеет. От воды пар идет. Как раз напротив трещины остановился. Там берег повыше. Затолкал в ноздри ягоду-боярку и лег.
Дженку-Мафа рассказал все, как было. Бая-Мафа жадный был. Пришел домой, говорит своей жене:
– Много зайцев убил бедняк. Мы должны убить еще больше. Готовь мне юколы, хайкты, ковш из бересты, коробку спичек. Рано утром пойду в лес.
Как сказал, все жена сделала. Рано утром Бая-Мафа торопился в лес идти. Быстро оделся. Юколу, хайкту, ковш из бересты, спички-все за пояс заткнул. Пошел по реке. Шел, шел. То место, где лед треснул, нашел. Лег на берегу, ягоду-боярку в ноздри затолкал, лежит тихо.
Прибежал к нему один заяц, бегал кругом, смотрел долго, потом кричать стал:
– Тальниковые зайцы, бегите сюда! Посмотрим, отчего старик умер. Ельниковые зайцы, скорее бегите сюда! Березниковые зайцы, все бегите сюда! Богатый старик умер.
Все зайцы прибежали. Стали смотреть, отчего Бая-Мафа умер.
Один заяц так говорит:
– Если сказать, что от голоду, то у него юкола есть с собой; если сказать, что от холоду, – есть у него спички с собой; если подумать, что пить хотел, от жажды умер, – есть у него ковш. Надо пойти старухе сказать.
Тот заяц пошел, старухе рассказывать стал.
Она рассердилась. Говорит так:
– Вы, наверно, сами убили его. Если сами не убивали, то принесите сюда старика.
Тот заяц побежал в лес. Стал звать всех зайцев – тальниковых, ельниковых, березниковых. Все зайцы прибежали. Всё хотят старика тащить. Облепили старика со всех сторон. Только хотели поднять, вдруг бежит Бомболе с черным ухом.
Бомболе говорит им:
– Зайцы! Не тащите его. Он хочет убить вас всех. Я знаю! Зайцы стали убегать. Бая-Мафа разозлился, встал, начал их бить. Успел поймать только двух зайцев, другие убежали.
Бая-Мафа пришел домой, чуть не плачет от злости, говорит:
– Бедняк все это подстроил. Он научил зайцев. Меня чуть не убили. Еле жив остался. Хотели в реку сбросить.
Прошло сколько-то дней. Дженку-Мафа со своей старухой съели все мясо. Кушать опять нечего. К богатому идти страшно. Рассердился на него Бая-Мафа. Старые долги припомнил, все подсчитал, последних собак забрать хочет.
Дженку-Мафа долго думал, как быть, как жить. В один вечер он говорит жене:
– Приготовь мне, старуха, кедровой смолы побольше. Надо клей сделать. Завтра пойду в лес.
Так сделали, много клею наварили. Рано утром Дженку-Мафа оделся и ушел в лес. Там увидел большое дерево. Много птиц на ветки садилось. Те птицы, испугавшись, улетели, когда Дженку-Мафа близко подошел. Залез он на дерево. Спускаясь вниз, мазал клеем сучки, мазал ствол до самого низу, пока на землю не стал.
Потом закричал, засвистел, чтобы все птицы слетелись. Прилетело много птиц. Садясь на дерево, не могли оторваться-прилипли. Много птиц приклеилось, как комары облепились кругом. Дженку-Мафа отклеивал птиц, в котомку складывал. Сложил и домой принес.
Обрадовалась старуха, стала перья ощипывать, суп варить. Тогда Дженку-Мафа сказал:
– Иди, старуха, позови богатого в гости. Позвали богатого. Пришел Бая-Мафа, сел кушать и говорит:
– Дженку-Мафа! Где ты столько птиц поймал? Тот рассказал все, как было. Тогда Бая-Мафа пошел домой и говорит жене:
– Бедняк много птиц поймал, мы должны еще больше поймать. Приготовь мне клей. Завтра утром в лес пойду. Так сделали, как говорилось. Бая-Мафа ушел в лес. Там увидел большое дерево. Много птиц на ветках сидело. Испугавшись, птицы улетели, когда богатый подошел близко. Тогда Бая-Мафа стал дерево клеем мазать. Сам мажет, сам вверх лезет, выше лезет, все время поднимается и мажет клеем дерево. Так вымазал и хочет вниз спуститься, но ничего не выходит. Сам прилип, не может спуститься. Стал кричать, зовет свою старуху:
– Мамаса! Иди отклеивай меня, я прилип к дереву! Прибежала старуха, залезла на дерево, тоже прилипла. Тогда собаку стали звать, чтобы помогла:
– Гуваса! Гуваса! Иди отклеивай нас, мы прилипли! Прибежала собака Гуваса. Прибежав, с разбегу прыгнула на дерево, оторваться не может. Бая-Мафа всех выше сидит, немножко пониже прилепилась его мамаса, а внизу собака. Все трое прилипли. Стал Бая-Мафа звать на помощь бедняка:
– Эй, Дженку-Мафа! Иди сюда! Выручай нас. Мы прилипли. Дженку-Мафа услыхал, смеяться стал, так говорит:
– Оставайся, Бая-Мафа, на дереве; ты богатый был, ты мне жить не давал, долги подсчитывал. Оставайся на дереве. Ты все большего хотел, теперь ничего не надо.
Так Бая-Мафа остался на дереве, так его мамаса осталась на дереве, так собака Гуваса осталась на дереве. Все там засохли, в круглые шишки, в наросты превратились.
С тех пор на больших деревьях растут наросты.

Не знаю, может быть, раньше и не могло произойти того, о чём правдиво рассказывается в этой истории. Но ведь раньше и львы не прыгали в горящие обручи, и слоны не ходили перед человеком, скажем так, «на задних лапках». Почему бы теперь и верблюду не пролезть в недосягаемое игольное ушко?..
Итак, однажды один очень богатый человек добровольно и без всяких расписок раздал всё своё огромное состояние бедным людям. Не будем останавливаться на том, как он умудрился всё это законно провернуть, заметим лишь, что богатства было гораздо больше, чем тех бедняков, которые его заполучили при дележе. Счастливцы искренне благодарили своего благодетеля, молились за него, приглашали в гости в новые, только что отстроенные дома. Богатый человек чувствовал себя по настоящему счастливым и удовлетворённым. Но через некоторое время его перестали приглашать, здоровались с ним теперь только издалека и, если была такая возможность, обходили аж за четыре версты. Одежда богатого человека к тому времени пообносилась, и только походка его оставалась такой же уверенной и независимой.
- Он совсем не такой, как мы! - обсуждали теперь бывшего богатого человека бывшие бедняки. - У него ничего нет, а он ведёт себя так, будто
он богаче нас!
- Эй, ты! Если и дальше будешь задирать нос, мы тебя поколотим! - неоднократно предупреждали его.
Но богатый человек никак не желал менять себя, не хотел он поддаваться грубости, невежеству,
озлобленности. Он радовался, когда у другого дела шли в гору, он всё так же продолжал носить галстук и ни в какую не соглашался ковырять в носу пальцем, как это делали его соседи.
- Ты, наверное, очень хочешь попасть в Царство Небесное? - подзуживали его бедняки, когда тот раздавал нищим заработанные деньги. - Но ты не попадёшь туда, потому что остался таким же богатым, каким и был. У тебя всё та же походка богача, те же манеры и привычки, и вообще, никто из нас, бедных людей, никогда добровольно деньги нищим не раздаст!
- Стань нищим, если ты, действительно, хочешь попасть в своё Небесное Царство!
Бедные люди не могли понять происходящего. Отчаявшись, они вынесли свой приговор богатому человеку и перестали здороваться с ним при встрече. Тому же ничего не оставалось делать, как бросить работу, сшить себе суму и уйти в нищие. Надо сказать, что ему очень спокойно зажилось среди таких же, как и он, всеми покинутых людей. Его походка и внешность там никого не интересовали. Собираясь в конце каждого дня в ночлежках, нищие не спрашивали новенького, куда он девает свои, с трудом вымоленные, крохи. Видя, что он голоден, без упрёков делились с ним. Но и здесь наотрез отказывались верить в то, что этот странный нищий был когда-то очень богатым человеком.
- Богатый никогда добровольно не станет нищим, - подозрительно перешёптывались за его спиной обитатели трущоб, - нищий богатым стать может, но опять же на время, до тех пор, пока его богатство не превысит богатства богатых. Но чтобы богатый стал нищим - это даже несправедливо.
- А вдруг он и впрямь, тот самый Богатый Нищий? - прошептал кто-то из толпы и перекрестился.
Все разом притихли, придирчиво пытаясь заглянуть в душу своего нового собрата.
- Ну, что, скинемся, кто сколько может? - глубокомысленно предложил один из новых нищих.
- Что мы, бедные что ли, какие? - поддержал его нищий посолиднее. - Сбросимся, кто сколько имеет!
Он первый подошёл к Богатому Нищему и сунул в его суму все свои сбережения - бери, ищи своё Царство!
Следом в ту же суму посыпались пожертвования и остальных нищих. Только теперь это были другие деньги, непохожие на те, что водились у богатого человека раньше. И шуршали они теперь, как руки матери, ласково поглаживающие по голове своё непутёвое чадо.
- Зачем же, друзья мои?! - сквозь слёзы пытался остановить их Богатый Нищий. - Мне ничего этого не нужно!
- Бери, бери, - великодушно похлопывали его по плечу, - тебе это пригодится.
- Раз ты человек богатый, стало быть, и богатство у тебя должно быть.
- Бери, друг, бери! - подбадривали его со всех сторон нищие.
Снарядив его, как подобает в дорогу и, вызвав такси, нищие трогательно прощались с теперь уже действительно богатым нищим:
- Ты... это... если найдёшь его... Царство-то Небесное, дай нам знать.
- Ну, а не найдёшь, приходи, не сомневайся.
- И не раздавай ты больше своего богатства бедным, от этого они становятся ещё беднее.
Богатый Нищий из такси смотрел в глаза провожающим и впервые в жизни плакал при виде по-настоящему богатых людей...
Такси увозило Богатого Нищего в Небесное Царство, а нищие ещё долго стояли на дороге, надеясь, что тот передумает и вернётся.