Биография Федора (1) Ивановича. Фамилия лашин Лашин федор иванович биография

Историческая справка

Георгий Иванович Лашин родился в 1920 году в селе Секретарка Сердобского района Пензенской области.

Перед войной жил в Москве, окончил 10 классов. В Красной Армии с 1940 года. В 1943 окончил военное авиационное училище.

Начал свой боевой путь в бомбардировочной авиации на Юго-Западном, 1 и 3-м Украинских фронтах. Старший летчик 861-ого бомбардировочного авиационного полка. Совершил 138 боевых вылетов: в том числе 70 — на дальнюю разведку, и 51 — на фотографирование в глубоком тылу противника.

Член КПСС с 1945 года. 18 августа 1945 года Г.И. Лашин удостоен звания Героя Советского Союза.

Память Героя увековечена. В Москве, на доме, где он жил перед войной, установлена мемориальная доска.

Также она есть и на школе в селе Секретарка Пензенской области.

В школах села Секретарка и №212 города Москвы, где он учился, созданы музеи Героя. В последней также установлена мемориальная доска.

Пионерская организация школы №212 носила имя своего ученика — Героя Советского Союза летчика Г.И. Лашина. В 1975 году в ней был открыт музей «Боевой славы 861-го бомбардировочного авиационного полка».

В городе Сердобске на Аллее Героев установлен бюст Георгия Лашина.

Жизнь и подвиг Героя увековечены также в очерке пензенского журналиста. В проекте телеканала «Россия 1. Пенза», посвященном Героям-пензенцам, предлагаем познакомиться с ним.

Окрыленная мечта

Когда летнее небо расстилалось морем бирюзы, а утреннее солнце обнимало мир золотом своего тепла, Георгий Лашин, а по-уличному просто Гошка, любил выходить за околицу села, чтобы помечтать наедине. Перед ним плескался тихий Хопер, неторопливо уносивший свои чистые воды далеко-далеко на юг, к Дону. А как хорошо окинуть привычным взглядом родные просторы. За Хопром — крестьянские поля, наполненные ароматом трав и янтарным соком зреющего урожая. Еще дальше — лес, сосновый великан. В лесу так хорошо дышится, и кроме того он наполнен загадками тайны растительного мира, которые не сразу разгадаешь.

Многоустое пернатое царство почему-то особенно волновало Лашина, будоражило мечты. С вожделением он смотрел на взлеты и пролеты больших и малых птиц. А особенно любил наблюдать, как быстрые стрижи молниеносно взмывали ввысь, на мгновение где-то пропадали и вдруг невесть откуда появлялись, дружно усаживаясь на провода. Что значит хорошие крылья! И ему хотелось покорять воздушные просторы, пуститься наперегонки с ветром, смотреть с поднебесья на распластавшуюся внизу многообильную землю.

Хотелось летать!.. А по небу над его селом Секретарка до обидного редко скользили самолеты. Не было здесь воздушной трассы. И все же, если пролетал самолет, Георгий с большим волнением провожал его до тех пор, пока он не исчезал в голубизне вышины. Очень хотелось секретарскому парнишке быть летчиком. Но село от аэродромов далеко, еще дальше до авиационного училища. И все равно, пока учился в школе, когда среди мальчишек заходил разговор о том, кто кем будет, Лашин неизменно повторял:

— А я буду летчиком.

В свою сокровенную мечту он посвятил отца и классного руководителя. Отец только покачал головой, ничего не ответил, а классный руководитель ласково посмотрел на него и тихо сказал: «Одобряю, Лашин, одобряю, только учись получше».

В начале тридцатых годов семья Лашиных переехала в Москву. И здесь, в школе №212 Тимирязевского района, он получил аттестат о среднем образовании. Одновременно аккуратно посещал городской аэроклуб. Все, чему учили там, он схватывал сразу и накрепко запоминал, все хорошо укладывалось в его цепкой памяти, и многие по-товарищески завидовали ему.

Когда разразилась война, Георгию шел двадцать первый год. Настоял, и его послали в Кировабадское военное авиационное училище, по окончании которого стал лейтенантом, командиром экипажа бомбардировщика.

Дни перед вылетом в часть прошли в радостном волнении и тревоге: «А есть ли во мне все качества, — нередко спрашивал себя Лашин, — чтобы стать отличным воздушным бойцом?» Он жадно ловил каждую информацию о событиях в действующей армии. Не выходила из головы речь начальника училища полковника Дормидонтова, который напутствовал молодых летчиков.

— Если боевая обстановка требует риска, летчик всегда обязан идти на это. Но при этом он должен хладнокровно, расчетливо думать, не горячиться. Дерзость в бою дает большие преимущества. И в воздухе, и на земле пилот обязан мыслить, мгновенно принимая решение в любых условиях. Летчик силен отвагой и светлой мыслью.

Вспоминал Лашин и о том, как перед отлетом друзья собрались в Ленинском уголке. Каждого тянуло ознакомиться со сводкой о положении на фронтах, особенно интересовали подвиги летчиков. Пока лейтенанты ворошили газеты и журналы, послышался голос чубатого Сергея Шустова:

— Внимание! Читаю для всех: «В начале августа 1941 года, когда гитлеровцы на весь мир трезвонили о разгроме Красной Армии, о близкой победе, выдавая желаемое за действительное, ночами над Берлином стали появляться бомбардировщики, из которых сыпались серии бомб на военные объекты столицы фашистской Германии. Геббельсовские пропагандисты объявили, что эти налеты совершают английские летчики. Однако англичане заявили, что их военно-воздушные силы к этим налетам никакого отношения не имеют. Врагу пришлось признать, что Берлин бомбили самолеты Советских Военно-Воздушных Сил...».

Так оно и было. Берлин бомбили советские бомбардировщики. Первый налет был совершен экипажем дальних бомбардировщиков под командованием Героя Советского Союза полковника Евгения Николаевича Преображенского в ночь с 7 на 8 августа 1941 года. Враг никак не ожидал дерзкого по своему замыслу налета на Берлин, и столица фашистского рейха была даже освещена. Впрочем, средствами противовоздушной обороны город прикрывался весьма значительными, и прорыв в городскую черту для бомбардировщиков был очень трудным и опасным. Советские самолеты ДБ-3 появились над Берлином на высоте шести тысяч метров, сбросили бомбы, город сразу погрузился во тьму, а вражеские зенитки открыли яростный огонь. Налеты на логово фашистского зверя продолжались и в последующие дни. Тридцать суток враг не знал покоя в своей столице! Советские бомбардировщики прорывались к городу и сбрасывали свой бомбовый груз. Это были первые удары по Берлину с воздуха.

Эта интересная информация привлекла внимание всех. Каждый хотел выразить свое мнение.

— Да, бомбардировочная дальняя авиация — это сила, но риску, друзья, предостаточно, — высказался один из лейтенантов.

— И все-таки стоит рисковать, если надо. И нам надо к этому стремиться, — с жаром сказал Лашин. — А не податься ли нам в дальнюю?

— Опыта у нас еще нет, но добиваться, конечно, надо, — согласился Шустов.

— Риск тот же, что и у нас, фронтовых бомбометателей, только рейс длиннее у дальних бомбардировщиков.

— Нервишки нужны покрепче.

— И уметь хорошо ориентироваться над вражеской территорией, — вставил Лашин.

— И уметь, если подобьют, дотянуть до своих...

— Посмотри-ка там, чубатый, нет ли еще чего-нибудь интересного в журналах и газетах, — попросил Шустова Георгий. Тот подал ему авиационную газету с заметкой, очерченной карандашом. Лашин взглядом пробежался по строкам заметки и встал.

Послушайте-ка вот это! «В городе Шахты до войны работал инструктором в местном аэроклубе Александр Горовед. Воевать начал в 1941 году летчиком-истребителем. Принимал участие в боях на Северном Кавказе, немало нанес врагу урона в живой силе и технике. В июле 1943 года в оперативной сводке Совинформбюро сообщалось, что летчик, гвардии лейтенант Горовед в одном бою сбил девять вражеских бомбардировщиков. Такого в истории авиации еще не было.

Как же это произошло? 9 июля 1943 года в 19 часов 40 минут пятнадцать наших самолетов вылетели на прикрытие наземных войск на рубеже Владимировка — Ольховатка на Курской дуге. Окончив патрулирование, группа пошла на свой аэродром. Горовец летел замыкающим. Внезапно он увидел группу вражеских бомбардировщиков, хотел сообщить об этом ведущему, но вдруг отказала рация. Не раздумывая, Горовец развернулся в сторону врага и стал дерзко атаковать бомбардировщики. Экономя боеприпасы, он открывал огонь с минимальных дистанций, бил короткими очередями. Атаки следовали одна за другой. Девять бомбардировщиков вогнал в землю отважный воздушный воин. Потом на него обрушились четыре вражеских истребителя, и его горящий самолет упал недалеко от автомагистрали Москва — Симферополь.

Один боевой вылет... А какой великий богатырский подвиг!»

— Я бы поступил точно так же! — воскликнул кто-то из летчиков.

— Хвастаешь, — одернул его товарищ. — Горовец — герой.

— Да, но у него не было другого выхода, — возразил ему Шустов. — Подвела рация...

— Но он мог отвалить от них и не принять явно неравного боя.

— Нет, товарищи, это, конечно, настоящий подвиг. Этот пример нам надо взять на вооружение, — сказал в задумчивости Лашин.

Долго тогда не спалось летчикам. У каждого, пожалуй, роились мысли: а как будет у него? Придется ли бомбить Берлин? Сможет ли поступить так, как Горовец? До рассвета мечтал Георгий Лашин. Будто в тумане, виднелась родная Секретарка. Вспомнил и о близкой сердцу Москве, где остались родители. Защищая кровные интересы нашей страны, теперь он станет наносить врагу смертельные удары с воздуха. Теперь в этом его гражданский долг. Это и есть высшая грань мечты.

Бывший начальник авиационной разведки 861-го бомбардировочного авиаполка гвардии подполковник в отставке В. К. Черниевский рассказывает:

«В осенние дни 1943 года Лашин прилетел из глубокого тыла под Лозовую, где проходила линия Юго-Западного фронта. Командир эскадрильи перелетом Лашина был доволен. Началась фронтовая жизнь. На огромном поле аэродрома стало тесно. С взлетно-посадочной полосы стартуют тяжелые бомбардировщики, набирают высоту и летят они на запад в сопровождении истребителей. Одни идут на посадку, возвратившись с выполнения задания, другие вылетают на задания. Так проходят дни и ночи. Аэродром работает четко, размеренно, круглые сутки. Все это быстро вписалось в фронтовые будни Лашина. И все же чего-то не хватало...»

Георгий запросился в разведку.

— Воздушная разведка — дело тонкое, она трудна даже для опытного летчика, — объяснил ему командир эскадрильи, — а вы прямо из училища, боевого опыта еще нет. По плечу ли?

— Глаз у меня острый, товарищ майор, — отвечал Лашин.

— Этого мало... А впрочем, попробуем, — подумав, решил комэск. — Но учтите, воздушный разведчик должен быть отличным стрелком и таким же безупречным штурманом. Каждый очередной вылет будет непохожим на предшествующий. Придется решать все самому, самостоятельно и главное — безошибочно.

— Постараюсь, товарищ майор, и безошибочно...

— Можете идти.

Выйдя от командира, Лашин думал: «Отличным стрелком... Стреляю я не хуже других. Безупречным штурманом... Это значит летать в любых метеусловиях: при хорошей и плохой видимости, под облаками, над ними, при попутном, встречном или боковом ветре, навстречу ослепляющему солнцу и ночью. Все это мне, конечно, знакомо, но уметь лучше — это сейчас так необходимо».

Во время своих первых разведок «воздушный следопыт» (так называли его товарищи) в труднейших условиях заснял районы Бухареста, Софии, Будапешта и Вены. Особенно запомнился разведочный полет на Будапешт. Летели при сильном встречном ветре. Пришлось пробиваться в надоблачную высь, чтобы уйти от гитлеровских стервятников. Тусклые вечерние огни освещали город. Вот знаменитый арочный мост над Дунаем, соединяющий Буду с Пештом, сверкнул на отшибе Рыбацкий бастион с его древними башнями, дальше гора Геллерт, погруженная в вечерние сумерки. Над станционным скоплением поездов едва сработал фотоаппарат, оживилась противовоздушная оборона. Десятки снарядов разрывались рядом, однако, пренебрегая опасностью, Лашин продолжал фотографировать. Затем взял курс на восток.

Как ни старался, долго не удавалось уйти от светового пучка прожекторов. Вырваться из их объятий не так легко. Самолет метался, ускользая от попаданий, но яркие лучи прожекторов слепили глаза: невидны приборы, теряется ориентировка... Георгий кидал машину вправо, влево, стараясь уйти в ночную мглу... И наконец тяжесть спала с плеч, как непосильная ноша, когда пересек линию фронта. Сразу почувствовалось дыхание аэродрома.

Участвуя в боевых действиях, Георгий Лашин совершил двести тридцать шесть вылетов, сфотографировал сто пятьдесят восемь населенных пунктов, около ста шестидесяти аэродромов противника, на которых базировалось более пяти тысяч ста семидесяти вражеских самолетов. На его фотопленках было запечатлено сто пятьдесят железнодорожных узлов, где находилось до трех тысяч железнодорожных эшелонов с военной техникой и живой силой врага. Полученные данные быстро обрабатывались и передавались по назначению.

Находясь под непрерывным обстрелом, каждую минуту рискуя жизнью, он фотографировал крупнейшие оборонительные рубежи неприятеля на Днестре, Пруте, Дунае, Тиссе и во многих других районах. Над многими городами Польши, Румынии, Югославии, Австрии, Германии, а также передними частями врага его экипаж сбросил миллионы листовок, звавших население на борьбу с фашизмом, а германских солдат — к сдаче в плен.

Товарищи Лашина шутили по этому поводу:

— Ты, Гоша, приобрел еще одну специальность — крылатого агитатора.

— Да и то правда, ведь надо, — отшучивался Георгий.

— Мы клюем врага на ближних позициях, а он уже почти всю Европу облетал, — не без восхищения говорили летчики.

— Поклевывайте, скорее закровоточит Гитлер, изойдет кровью изверг...

Живой, никогда не гаснущий оптимизм, неиссякаемый энтузиазм, здоровое чувство юмора не покидали Георгия. В короткие минуты отдыха вспоминал, что происходило в полете, что творилось у противника после его удачной бомбежки. Всегда интересовался последними сообщениями Совинформбюро. Однажды прочитал в газете «Социалистическое земледелие» небольшую заметку о том, что колхозник П.С. Лисюков из сельхозартели «Вторая пятилетка» Сердобского района Пензенской области в ответ на почин саратовского колхозника Ферапонта Головатого внес в фонд обороны на постройку боевых самолетов шестьдесят тысяч рублей из своих сбережений. «Вторая пятилетка»... Да ведь это же в десяти километрах от нашей Секретарки, — вспомнил Лашин. — Значит, и мои земляки неплохо помогают фронту. Это и есть нерасторжимое единство армии и народа, крепнущее единение фронта и тыла!».

Фронтовые события следовали одно за другим. Росла боевая слава смелого воздушного разведчика, выполнявшего самые сложные и ответственные задания командования. 17 июня 1944 года на подлете к Бухаресту его самолет подбил зенитный снаряд. Пламя обжигало лицо, руки. С трудом сбил огонь. Не переставая фотографировать румынскую столицу, передавал по рации важные сведения о замеченных объектах сателлитов гитлеризма.

23 сентября после фотографирования Белграда Лашин благополучно достиг линии фронта. И вдруг резко встряхнуло самолет: задымил правый мотор. До аэродрома оставалось семьдесят километров. В этот момент он неожиданно услышал голос командующего воздушной армией генерала Судец: «Следопыт-101. Следопыт-101. Работали отлично. Благодарю. Я — Гром-1. Прием...».

Лашин понял, что в штабе полка находился командующий. Его слова подбодрили, и он, напрягая все силы и умение, продолжал полет на одном двигателе. Уверенно привел пикирующий бомбардировщик Ту-2 на свой аэродром, своевременно доставил штабу очень нужные фотоданные. Они в значительной мере облегчили решение оперативно-тактических задач наших сухопутных войск.

Экипаж Лашина участвовал в знаменитой Висло-Одерской операции. Однажды, выполнив задание штаба, он возвращался на свой аэродром и оказался свидетелем воздушного боя звена наших истребителей против пятнадцати немецких стервятников. Поддержав своих, он сумел поймать в объектив несколько острых моментов воздушной рукопашной и позже рассказывал корреспонденту армейской газеты, как тройка Як-3 разогнала полтора десятка немецких бомбардировщиков. А затем принялась за автомобильную колонну противника. Подожгла пять машин. Движение затормозилось. В середине колонны взрывались автомобили с боеприпасами и горючим. Немецкие солдаты бросились врассыпную. Итог удара был внушительным: более пятидесяти автомашин сгорели, уничтожены штабные автобусы, убито до двухсот солдат и офицеров. А главное — надолго было парализовано движение неприятеля по важной шоссейной магистрали Лодзь — Познань.

Этим воспользовались передовые части 2-й гвардейской танковой армии. Стремительным рывком они настигли отступавшие группы врага и довершили их разгром, не дав закрепиться на реке Варте.

— Какие прекрасные машины наши «яки», — восхитился корреспондент.

— Хорошие машины... На истребителях Як-3 вдвоем можно драться против четверых, а вчетвером — против шестнадцати...

Журналист торопливо начал записывать. А Лашин его предупредил, улыбаясь:

— Нет, это не я вам говорю. Так рассказывают французские летчики из полка «Нормандия — Неман».

— Благодарю вас. Это же прекрасный материал для целого очерка, — сказал журналист.

— Может быть, — и Лашин подал корреспонденту два фотоснимка. — Это снимки очевидца и в известной мере участника этого боя.

— Еще раз спасибо... Можно вас на будущее просить быть нашим воздушным корреспондентом?

— Если представится возможность, выполню любое задание редакции.

Они дружески закурили.

Свято оберегал Георгий Лашин честь и славу своего.

861-го бомбардировочного полка. Участвовал в Львовской операции, в освобождении Румынии, Болгарии и Югославии. Пятьдесят один раз вылетал экипаж Лашина в глубокий тыл противника, вплоть до Берлина. И каждый раз — удача: доставлял в штаб важные разведданные. Конечно, не без горьких потерь боевых друзей и товарищей.

Исключительно сложным был полет на Берлин в феврале 1945 года. Предстояло глубокой ночью прорваться в небо над фашистским логовом и заснять важнейшие объекты и коммуникации противника.

Снять на пленку цель ночью очень трудно. Ночной автоматический фотоаппарат сработает лишь в тот момент, когда над целью разорвется ФОТАБ (фотобомба, излучающая в момент взрыва свет большой силы), осветив на мгновение нужный для съемки участок. Для получения четкого снимка необходимо, чтобы ФОТАБ разорвалась точно над целью и на определенной высоте и самолет находился бы точно над разрывом фотобомбы. А сколько при этом непредвиденной опасности ожидает смельчака — ночного воздушного разведчика?! Это же не на испытательном полигоне. В бою, где от начала до конца — неожиданное... И каждое может быть роковым. Истребители, зенитчики могут настигнуть огнем в любое время. Выполнению задания сильно мешает зенитный прожектор. Он может схватить в пучок лучей самолет и не дать возможности открыть затвор фотоаппарата, так как пленка будет мгновенно засвечена. Экипажу надо всячески избежать этого, не дать ослепить себя прожекторным лучом, пока цель не будет сфотографирована.

Все это уже знал Лашин и выработал свою тактику ночных фотосъемок, умело выбирал моменты, когда можно выполнить задание. Он знал и то, что в Берлине исключительно мощной была противовоздушная оборона, серьезно угрожавшая любому прорыву к столице с воздуха. Многое пришлось испытать отважному соколу при выполнении этого важного задания. Только высокая техника пилотирования, чрезвычайная смелость, выдержка и стальная воля воина позволили ему справиться и с этим ответственным поручением командования.

При выполнении разведочных полетов приходилось преодолевать грозу на маршруте, неоднократно вести воздушные бои с истребителями противника, вынужденно садиться на незнакомых аэродромах, а то и просто на полевых неудобных площадках. Не было почти ни одного боевого вылета, чтобы зенитчики или истребители не пытались уничтожить экипаж воздушного разведчика. Иногда противнику удавалось сильно повредить фюзеляж, а то и двигатели, но всякий раз с пробоинами или на одном моторе экипаж, выполнив задание, возвращался на свою территорию. Сколько раз Лашину приходилось вступать в открытый бой, и ни разу он не посрамил звания советского офицера-летчика. Он уничтожил три истребителя, тринадцать автомашин, три орудия, четыре танка, разбомбил девятнадцать вагонов с военными грузами, несколько вещевых складов и вывел из строя более пятидесяти солдат и офицеров противника.

За проявленный героизм в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками Георгий Иванович Лашин в августе 1945 года был удостоен звания Героя Советского Союза.

После победоносного окончания войны Г.И. Лашин продолжал службу в советских войсках, дислоцировавшихся на территории Румынской Народной Республики. В апреле 1946 года он трагически погиб при выполнении ответственного задания командования. Похоронен герой в Москве.

10 мая 1968 года в московской средней школе №212 установлена мемориальная доска и открыт музей Героя Советского Союза Г.И. Лашина. Состоялась встреча ветеранов войны, где присутствовали отец и мать героя.

Сохраняют в памяти образ своего земляка сердобчане и жители села Секретарка. Время не сотрет этой памяти. В день тридцатилетия Победы над немецко-фашистскими захватчиками в секретарской восьмилетней школе открылся школьный краеведческий музей, в котором видное место заняла экспозиция материалов о боевых подвигах Героя Советского Союза Г.И. Лашина.

Н. Бульин

«Герои и подвиги» (Сборник очерков), Саратов, Приволжское книжное издательство, 1976 год)

При составлении биографических данных о Героях Советского Союза были использованы архивные материалы и сведения из Интернета.