Толстой, лев николаевич. Военная карьера толстого

После оставления университета 4 года, когда в Ясную Поляну приехал служивший на Кавказе брат Толстого, Николай, и стал его звать туда. Лев Николаевич долго не сдавался на зов брата, пока крупный проигрыш в Москве не помог решению. «Чтобы расплатиться, надо было сократить свои расходы до минимума - и весною 1851 г. Толстой торопливо уехал из Москвы на Кавказ, сначала без всякой определенной цели. Вскоре он решил поступить на военную службу, но явились препятствия в виде отсутствия нужных бумаг, которые трудно было добыть, и Толстой прожил около 5 месяцев в полном уединении в Пятигорске, в простой избе. Значительную часть времени он проводил на охоте, в обществе казака Епишки, фигурирующего в «Казаках » - под именем Еpoшки. Осенью 1851 г. Лев Николаевич, сдав в Тифлисе экзамен, поступил юнкером в 4-ую батарею 20-й артиллерийской бригады, стоявшей в казацкой станице Старогладове, на берегу Терека, под Кизляром. С легким изменением подробностей, она во всей своей полудикой оригинальности изображена в «Казаках ». Те же «Казаки» дадут нам и картину внутренней жизни бежавшего из столичного омута Толстого, если мы подставим фамилию «Толстой» вместо фамилии Оленина. Настроения, которые переживал Толстой - Оленин, двойственного характера: тут и глубокая потребность стряхнуть с себя пыль и копоть цивилизации и жить на освежающем, ясном лоне природы, вне пустых условностей городского и в особенности великосветского быта; тут и желание залечить раны самолюбия, вынесенные из погони за успехом в этом «пустом» быту, тут и тяжкое сознание проступков против строгих требований истинной морали.

В глухой станице Лев Николаевич обрел лучшую часть самого себя: он стал писать и в 1852 г. отослал в редакцию «Современника» первую часть автобиографической трилогии: «Детство ». По-видимому, «Детство» - в буквальном смысле первенец Толстого: по крайней мере, в числе многочисленных биографических фактов, собранных друзьями и почитателями его, нет никаких данных, указывающих на то, что Лев Николаевич раньше пытался написать что-нибудь в литературной форме.

Чисто литературные интересы всегда стояли у Толстого на втором плане: он писал, когда хотелось писать и, вполне назревала потребность высказаться, а в обычное время он светский человек, офицер, помещик, педагог, мировой посредник, проповедник, учитель жизни и т. д. Он никогда не нуждался в обществе литераторов, никогда не принимал близко к сердцу интересы литературных партий, далеко неохотно беседует о литературе, всегда предпочитая разговоры о вопросах веры, морали, общественных отношений.

Получив рукопись «Детства», редактор «Современника» Некрасов сразу распознал ее литературную ценность и написал автору любезное письмо, подействовавшее на него очень ободряющим образом. Он принимается за продолжение трилогии, а в голове его роятся планы «Утра помещика», «Набега» «Казаков». Напечатанное в «Современнике» 1852 г. «Детство », подписанное скромными инициалами Л.Н.Т., имело чрезвычайный успех; автора сразу стали причислять к корифеям молодой литературной школы, наряду с пользовавшимися уже тогда громкою литературною известностью Тургеневым, Гончаровым, Григоровичем, Островским. Критика - Аполлон Григорьев, Анненков, Дружинин, Чернышевский - оценила и глубину психологического анализа, и серьезность авторских намерений, и яркую выпуклость реализма, при всей правдивости ярко схваченных подробностей действительной жизни чуждого какой бы то ни было вульгарности.

На Кавказе скоро произведенный в офицеры Толстой оставался два года, участвуя во многих стычках и подвергаясь всем опасностям боевой кавказской жизни. Он имел права и притязания на Георгиевский крест, но не получил его, чем, видимо, был огорчен. Когда в конце 1853 г. вспыхнула Крымская война, Толстой перевелся в Дунайскую армию, участвовал в сражении при Ольтенице и в осаде Силистрии, а с ноября 1854 г. по конец августа 1855 г. был в Севастополе.

Все ужасы, лишения и страдания, выпавшие на долю геройских его защитников, перенес и Толстой. Он долго жил на страшном 4-м бастионе, командовал батареей в сражении при Черной, был при адской бомбардировке во время штурма Малахова Кургана. Не смотря на все ужасы осады, к которым он скоро привык, как и все прочие эпически-храбрые севастопольцы, Толстой написал в это время боевой рассказ из кавказской жизни «Рубка леса» и первый из трех «Севастопольских рассказов »: «Севастополь в декабре 1854г.». Этот последний рассказ он отправил в «Современник». Тотчас же напечатанный, рассказ был с жадностью прочитан всею Poccиею и произвел потрясающее впечатление картиною ужасов, выпавших на долю защитников Севастополя. Рассказ был замечен императором Николаем; он велел беречь даровитого офицера, что, однако, было неисполнимо для Толстого, не хотевшего перейти в разряд ненавидимых им «штабных». Окруженный блеском известности и пользуясь репутациею очень храброго офицера, Лев Николаевич имел все шансы на карьеру, но сам себе «испортил» ее. Едва ли не единственный раз в жизни он написал сатирическую песенку по поводу несчастного дела 4 августа 1855 г., когда генерал Реад, неправильно поняв приказание главнокомандующего, неблагоразумно атаковал Федюхинские высоты. Песенка (Как четвертого числа, нас нелегкая несла гору забирать и т. д.), задевавшая целый ряд важных генералов, имела огромный успех и, конечно, повредила автору.

Тотчас после штурма 27 августа Толстой был послан курьером в Петербург, где написал «Севастополь в мае 1855 г. » и «Севастополь в августе 1855 г. ». «Севастопольские рассказы », окончательно укрепившие известность Толстого, как одной из главных «надежд» нового литературного поколения, до известной степени являются первым эскизом того огромного полотна, которое 10 - 12 лет спустя Лев Николаевич с таким гениальным мастерством развернул в «Войне и мире ». Первый в русской, да и едва ли не во всемирной литературе, Толстой занялся трезвым анализом боевой жизни, первый отнесся к ней без всякой экзальтации. Он низвел воинскую доблесть с пьедестала сплошного «геройства», но вместе с тем возвеличил ее как никто. Он показал, что храбрец данного момента за минуту до того и минуту спустя, такой же человек, как и все, пока обстоятельства не потребовали от него геройства. Лев Николаевич ярко выставил на вид величие геройства простого, ни во что не драпирующегося, не лезущего вперед, делающего только то, что надо: если надо - так прятаться, если надо - так умирать.

	|	следующая лекция ==>

20 ноября (7 ноября по старому стилю) исполняется ровно сто лет со дня смерти русского писателя Льва Николаевича Толстого.

Великий русский писатель, драматург, публицист, граф Лев Николаевич Толстой родился 9 сентября (28 августа по старому стилю) 1828 года в имении Ясная Поляна Крапивенского уезда Тульской губернии (ныне Щекинского района Тульской области) в одном из самых знатных русских дворянских семейств. Он был четвертым ребенком в семье. Детство будущего писателя прошло в Ясной Поляне. Он рано осиротел, потеряв сначала мать, которая умерла, когда мальчику было два года, а затем и отца.

В 1837 году семья переехала из Ясной Поляны в Москву. Опекуншей осиротевших детей стала их тетка, сестра отца Александра Ильинична Остен-Сакен. В 1841 году, после ее смерти, юный Толстой с сестрой и тремя братьями переехал в Казань, где жила другая тетка - Пелагея Ильинична Юшкова, ставшая их опекуншей.

В Казани прошла юность Толстого . В 1844 году он поступил в Казанский университет на отделение восточных языков философского факультета, затем перевелся на юридический факультет, где проучился неполных два года: занятия не вызывали у него интереса и он предавался светским развлечениям. Весной 1847 года, разочарованный в университетском образовании, он подал прошение об увольнении из университета "по расстроенному здоровью и домашним обстоятельствам" и уехал в Ясную Поляну, полученную им в собственность по разделу отцовского наследства.

В Ясной Поляне Толстой занимался самообразованием ; пытался переустроить быт крестьян, однако, разочарованный неудачным опытом хозяйствования, осенью 1847 года уехал сначала в Москву, где вел светскую жизнь, а весной 1849 года отправился в Петербург, чтобы держать экзамены в университете на степень кандидата права. Образ его жизни в этот период часто менялся: то он готовился и сдавал экзамены, то страстно отдавался музыке, то намеревался начать чиновную карьеру, определившись осенью1849 года на службу канцелярским служащим в Тульское дворянское депутатское собрание, то мечтал поступить юнкером в конногвардейский полк. Религиозные настроения Толстого в этот период, доходившие до аскетизма, чередовались с кутежами, картами, поездками к цыганам. В семье его считали "самым пустяшным малым", а сделанные тогда долги ему удалось отдать лишь много лет спустя. Однако именно в эти годы у него возникло серьезное желание писать и появились первые незавершенные художественные наброски.

Весной 1851 года, по совету старшего брата Николая, Лев Николаевич поступил на военную службу на Кавказе. Осенью 1851 года он стал юнкером 4-й батареи 20-й артиллерийской бригады, а затем, сдав экзамен на младший офицерский чин, стал офицером.

В 1851-1853 годах Толстой участвовал в военных действиях на Кавказе (сначала в качестве волонтера, затем - артиллеристского офицера), а в 1854 году отправился в Дунайскую армию. Вскоре после начала Крымской войны его, по личной просьбе, переводят в Севастополь.

С ноября 1854 года по август 1855 года участвовал в обороне Севастополя (в осажденном городе он сражался на знаменитом 4 м бастионе). Был награжден орденом Анны и медалями "За защиту Севастополя" и "В память войны 1853-1856 гг.". Не раз его представляли к награде боевым Георгиевским крестом, однако "Георгия" он так и не получил.

Впечатления писателя от Кавказской войны отразились в рассказах "Набег" (1853), "Рубка леса" (1855), "Разжалованный" (1856), в повести "Казаки" (1852 -1863), художественных очерках "Севастополь в декабре" (1855), "Севастополь в мае" (1855) и "Севастополь в августе 1855 года" (1856). Эти очерки, получившие название "Севастопольские рассказы", произвели огромное впечатление на русское общество. На Кавказе была завершена повесть "Детство", которая была опубликована под заглавием "История моего детства" в журнале "Современник" за 1852 год и принесла Толстому большой успех и славу одного из самых талантливых русских писателей. Спустя два года также в "Современнике" появилось продолжение - повесть "Отрочество", а в 1857 году была опубликована повесть "Юность".

В ноябре 1855 года Толстой приехал в Петербург и сразу вошел в кружок "Современника" (Николай Некрасов, Иван Тургенев, Алексей Островский, Иван Гончаров и др.).

Осенью 1856 года Лев Толстой, выйдя в отставку в чине поручика, уехал в Ясную Поляну, а в начале 1857 года уехал за границу. Он побывал во Франции, Италии, Швейцарии, Германии (швейцарские впечатления отражены в рассказе "Люцерн"), осенью вернулся в Москву, затем в Ясную Поляну, где занялся благоустройством школ.

В 1859 году он открыл в Ясной Поляне школу для крестьянских детей, а затем помог открыть более 20 школ в окрестных деревнях. Чтобы направить их деятельность по верному, с его точки зрения, пути, он издавал педагогический журнал "Ясная Поляна" (1862). Толстой написал одиннадцать статей о школе и педагогике ("О народном образовании", "Воспитание и образование", "Об общественной деятельности на поприще народного образования" и др.).

С целью изучить постановку школьного дела в зарубежных странах, писатель в 1860 году вторично отправился за границу.

В мае 1861 года (год отмены крепостного права) он вернулся в Ясную Поляну, где, приняв должность мирового посредника, активно защищал интересы крестьян, решая их споры с помещиками о земле. Вскоре тульское дворянство, недовольное его действиями, потребовало отстранения его от должности и в 1862 году Сенат издал указ об увольнении Толстого. Началось тайное наблюдение за ним со стороны III отделения.

Летом 1862 года, после полицейского обыска, Толстому пришлось закрыть яснополянскую школу и прекратить издание педагогического журнала. Причиной стали подозрения властей в том, что студенты, преподававшие в школе, занимались антиправительственной деятельностью.

В сентябре 1862 года Толстой женился на дочери московского врача Софье Андреевне Берс и сразу после венчания увез жену из Москвы в Ясную Поляну, где полностью отдался семейной жизни и хозяйственным заботам. За 17 лет совместной жизни у них родилось 13 детей.

С осени 1863 по 1869 год Лев Толстой работал над романом "Война и мир".

В начале 1870-х годов писателя вновь увлекла педагогика и он создает "Азбуку" и "Новую азбуку" и составляет "Книгу для чтения", куда включил много своих рассказов.

Весной 1873 году Толстой начал и через четыре года закончил работу над большим романом о современности, назвав его по имени главной героини - "Анна Каренина".

Духовный кризис, пережитый Толстым в конце 1870 - начале 1880 годов, завершился переломом в его мировоззрении. В "Исповеди" (1879-1882) писатель говорит о перевороте в своих взглядах, смысл которого он видел в разрыве с идеологией дворянского класса и переходе на сторону "простого трудового народа".

В начале 1880-х семья Толстых переехала в Москву, чтобы дать образование подраставшим детям. С этого времени зимы Толстой проводил в Москве.

В 1880-х годах появились повести Толстого "Смерть Ивана Ильича" и "Холстомер" ("История лошади"), "Крейцерова соната", рассказ "Дьявол", повесть "Отец Сергий".

В 1882 году он участвует в переписи московского населения, близко знакомится с жизнью обитателей городских трущоб, которую описал в трактате "Так что же нам делать?" (1882-1886).

В опрощении, в уподоблении себя людям из народа Толстой увидел предназначение и долг дворян, интеллигентов - всех, кто входит в привилегированные сословия. В этот период писатель приходит к полному отрицанию своей предшествующей литературной деятельности, занимается физическим трудом, пашет, шьет сапоги, переходит на вегетарианскую пищу.

В 1880-х между Толстым и Софьей Андреевной возникает конфликт из за имущества и доходов от изданий сочинений писателя. 21 мая 1883 года он предоставил жене полную доверенность на ведение всех имущественных дел, спустя два года разделил все свое имущество между женой, сыновьями и дочерьми. Он хотел раздать нуждающимся все свое имущество, но его остановила угроза жены объявить его сумасшедшим и учредить над ним опеку. Софья Андреевна отстаивала интересы и благополучие семьи и детей. Толстой предоставил всем издателям право на свободное издание всех своих сочинений, вышедших после 1881 (этот год Толстой считал годом собственного нравственного перелома). Но Софья Андреевна требовала привилегии для себя на издание собрания сочинений мужа. В отношениях между Толстым и его женой и сыновьями нарастает взаимное отчуждение.

Новое миропонимание писателя отражено также в его статьях "О переписи в Москве", "О голоде", "Что такое искусство?", "Рабство нашего времени", "О Шекспире и драме", "Не могу молчать". В эти и последующие годы Толстой пишет также религиозно философские сочинения: "Критика догматического богословия", "В чем моя вера?", "Соединение, перевод и исследование четырех Евангелий", "Царство божье внутри вас". В них писатель не только показал перемену в своих религиозно нравственных воззрениях, но и подверг критическому пересмотру главные догматы и принципы учения официальной церкви.

Социально религиозные и философские искания привели Толстого к созданию собственной религиозно философской системы (толстовства). Толстой проповедовал в жизни и художественных произведениях необходимость нравственного усовершенствования, всеобщую любовь, непротивление злу насилием, за что подвергался нападкам как со стороны революционно демократических деятелей, так и со стороны церкви. В начале 1900 годов он пишет ряд статей, разоблачающих всю систему государственного управления. Правительство Николая II выносит постановление, по которому Святейший Синод (высшее церковное учреждение России) в феврале 1901 года отлучает Толстого от православной церкви как "еретика".

В 1901 году писатель жил в Крыму, лечился после тяжелой болезни.

В последнее десятилетие жизни он написал повесть "Хаджи Мурат", пьесы "Живой труп", "Власть тьмы", "Плоды просвещения", рассказы "После бала", "За что?", роман "Воскресенье".

В последние годы жизни Толстой оказался в центре интриг и раздоров между "толстовцами", с одной стороны, и женой, которая защищала благополучие своей семьи, детей - с другой.

22 июля 1910 года Толстой составил завещание, в котором предоставлял всем издателям право на издание своих произведений - как написанных после 1881 года, так и более ранних. Новое завещание обострило отношения с женой.

10 ноября (28 октября по старому стилю) 1910 года в пять часов утра Лев Толстой, сопровождаемый лишь личным врачом Душаном Маковицким, тайно от семьи покинул Ясную Поляну. В пути Толстой заболел, у него поднялась температура и он вынужден был сойти с поезда, следовавшего в Ростов-на-Дону. На маленькой железнодорожной станции Астапово Рязано-Уральской железной дороги в домике начальника станции писатель провел последние семь дней своей жизни. Врачи определили воспаление легких.

20 ноября (7 ноября по старому стилю) 1910 года на станции Астапово (ныне станция Лев Толстой) Лев Николаевич Толстой умер. Его похороны в Ясной Поляне стали событием общероссийского масштаба.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Сравнительно по́зднее начало поприща очень характерно для Толстого: он никогда не считал себя профессиональным литератором, понимая профессиональность не в смысле профессии, дающей средства к жизни, а в смысле преобладания литературных интересов. Он не принимал близко к сердцу интересы литературных партий, неохотно беседовал о литературе, предпочитая разговоры о вопросах веры, морали, общественных отношений.

Военная служба

Будучи юнкером, Лев Николаевич оставался два года на Кавказе, где участвовал во многих стычках с горцами и подвергался опасностям военной кавказской жизни. Он имел право на Георгиевский крест, однако в соответствии со своими убеждениями "уступил" его сослуживцу-солдату, посчитав, что существенное облегчение условий службы сослуживца стоит выше личного тщеславия. С началом Крымской войны Толстой перевёлся в Дунайскую армию, участвовал в сражении при Ольтенице и в осаде Силистрии, а с ноября 1854-го по конец августа 1855 года был в Севастополе.

Долгое время жил на 4-м бастионе, часто подвергавшемся нападениям, командовал батареей в сражении при Чёрной, был при бомбардировке во время штурма Малахова Кургана. Толстой, несмотря на все житейские тяготы и ужасы осады, в это время написал рассказ «Рубка леса», в котором отразились кавказские впечатления, и первый из трёх «Севастопольских рассказов» - «Севастополь в декабре 1854 г.». Этот рассказ он отправил в «Современник». Он был быстро издан и с интересом прочитан всей Россией, произведя потрясающее впечатление картиной ужасов, выпавших на долю защитников Севастополя. Рассказ был замечен российским императором Александром II2002; он велел беречь даровитого офицера.

Ещё при жизни императора Николая I Толстой предполагал издавать вместе с офицерами-артиллеристами «дешёвый и популярный » журнал «Военный листок», однако проект журнала Толстому осуществить не удалось: «На проект мой Государь император всемилостивейше изволил разрешить печатать статьи наши в „Инвалиде“ », - горько иронизировал Толстой по этому поводу2002.

За нахождение во время бомбардирования на Язоновском редуте четвёртого бастиона, хладнокровие и распорядительность.

За оборону Севастополя Толстой был награждён орденом Святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость», медалями «За защиту Севастополя 1854-1855» и «В память войны 1853-1856 гг.». Впоследствии его наградили двумя медалями «В память 50-летия защиты Севастополя»: серебряной как участника обороны Севастополя и бронзовой как автора «Севастопольских рассказов».

Толстой, пользуясь репутацией храброго офицера и окружённый блеском известности, имел все шансы на карьеру. Тем не менее, его карьера оказалась испорченной написанием нескольких сатирических песен, стилизованных под солдатские. Одна из этих песен была посвящена неудаче военной операции 4 года, когда генерал Реад, неправильно поняв приказание главнокомандующего, атаковал Федюхины высоты. Песня под названием «Как четвёртого числа, нас нелёгкая несла горы отбирать», задевавшая целый ряд важных генералов, имела огромный успех. За неё Льву Николаевичу пришлось держать ответ перед помощником начальника штаба А. А. Якимахом. Сразу после штурма 27 августа (8 сентября) Толстой был послан курьером в Петербург, где он закончил «Севастополь в мае 1855 г.» и написал «Севастополь в августе 1855 г.», опубликованный в первом номере «Современника» за 1856 год уже с полной подписью автора. «Севастопольские рассказы» окончательно укрепили его репутацию как представителя нового литературного поколения, и в ноябре 1856 года писатель навсегда оставляет военную службу.

Лев Толстой во время Крымской войны

Олег Сапожников

Каким офицером был Толстой? Вопрос не праздный. Очевидно, что, не будь у него за плечами службы на Кавказе и в Севастополе, не появились бы ни «Казаки», ни «Севастопольские рассказы», и вряд ли бы мы имели удовольствие читать «Войну и мир». А между тем багаж личных психологических переживаний, постоянный и глубокий морально-этический самоанализ, а также пристальные наблюдения за поведением окружающих людей на войне, попытки разгадать их и свою собственную внутреннюю мотивацию легли в основу ярких психологических образов, до сих пор поражающих благодарного читателя.

Нам кажется, что относительно военной службы Толстого (особенно её Севастопольского периода) в массовой литературе доминирует некоторая агиографичность, свойственная вообще описанию биографий знаменитых людей. В этих описаниях несомненное величие Толстого-писателя автоматически переносится на иные, в данном случае неписательские, обстоятельства его жизни: великий Толстой был на 4-м бастионе ergo 4-й бастион «велик», потому что на нём был Толстой.

Стела в память участника обороны Севастополя 1854—1855 гг. Л. Н. Толстого у четвёртого бастиона

Подобные смысловые конструкции, несомненно, эффектны, легки для обывательского восприятия, благодаря им между писателем и обстоятельством его биографии происходит взаимное обогащение славой, но вряд ли эти конструкции способствуют лучшему пониманию жизни писателя, и в конечном итоге они нимало затуманивают понимание его творчества. К тому же присущее агиографии сглаживание углов, заговаривание неудобных моментов, вызванное боязнью навлечь на знаменитость обвинения в недостатках и уж тем более пороках, скрывает очевидную мысль о том, что знаменитость, какой бы она ни была великой, остаётся человеком со всеми присущими ему страстями, ошибками и переживаниями.

Не стремясь описать всю долгую и богатую неписательскую жизнь Толстого, мы решили ограничиться временем его службы в офицерских чинах, конкретнее — периодом Крымской войны, руководствуясь тем, что именно в этот, относительно краткий, период Толстой сделал окончательный выбор в пользу литературы как основного своего жизненного поприща.

В нашем распоряжении находится множество материалов, являющихся источниками сведений по этой теме. В первую очередь это материалы, принадлежащие перу самого Толстого, — его переписка, дневники, записи тех лет и, конечно, его художественные и публицистические произведения того времени. Во-вторых, это официальные документы — реляции, служебная переписка, касающаяся прохождения службы Толстым. В-третьих, это воспоминания его знакомых, в том числе и непосредственных сослуживцев, а также родных. Кроме того, были привлечены воспоминания и письма офицеров Севастопольского гарнизона (главным образом артиллеристов), хотя и не упоминавших Толстого, но находившихся с ним практически в схожих обстоятельствах службы. Последняя группа материалов представляет особую ценность при сравнении поведения, впечатлений и мыслей этих офицеров с поведением и мыслями самого Толстого.

В нашу задачу не входит описание двухлетней службы Толстого на Кавказе. Ограничимся лишь указанием на то, что уже тогда он проявил те свойства своей натуры, которые сопровождали его на протяжении всей военной карьеры. С одной стороны, это безусловная храбрость, проявленная им в бою, за что юнкер Толстой неоднократно был представлен к солдатскому Георгиевскому кресту. С другой стороны, это помешавшее ему получить награду пренебрежение к дисциплине, к выполнению служебных обязанностей, в том числе и жизненно важных в условиях войны. Так, например, юнкер Толстой был даже арестован за оставление поста во время караула. И наконец, ещё на Кавказе проявилась такая черта характера Толстого, как слабая способность уживаться в сложившихся коллективах. (Это последнее качество особенно важно для офицера, круг служебного общения которого определяется не самостоятельным его выбором, а волей начальства и требованиями службы.)

Толстой и его брат Николай перед отправлением на Кавказ, 1851

В январе 1854 года, сдав экзамен на получение офицерского чина, Толстой покидает Кавказ и переводится в Дунайскую армию, действующую против турок. О производстве в офицеры Толстой узнаёт из газет на пути в армию.

Дунайская кампания началась в июне 1853 г., когда русская армия под командованием князя М. Д. Горчакова вступила на территорию Придунайских княжеств. В течение лета-осени русская армия заняла практически всю территорию Молдавии и Валахии на левом берегу Дуная. Был занят и Бухарест, где расположилась штаб-квартира русской армии.

Дунайская кампания Крымской войны

Прапорщик Толстой присоединился к армии 12 марта, как раз когда началось форсирование Дуная, и получил назначение в легкую № 8 батарею 12-й артиллерийской бригады. Но пробыл он там недолго — менее через месяц он становится ординарцем при начальнике Штаба артиллерии Южной армии генерале А. О. Сержпутовском. В своём дневнике по этому поводу Толстой ретроспективно пишет 15 июня 1854 г.:

«Три месяца праздности и жизни, которой я не могу быть доволен. Недели три я был у Шейдемана и жалею, что не остался. С офицерами бы я ладил, и с батарейным командиром умел бы устроиться. Зато дурное общество и затаенная злоба от своего неблестящего положения хорошо бы подействовали на меня… Откомандирование меня в Штаб пришло в то самое время, когда я поссорился с батарейным командиром, и польстило моему тщеславию».

Конфликт с батарейным начальством имел свои последствия. Во-первых, командир батареи К.Ф. Шейдеман сразу же объявил взыскание Толстому:

«В настоящее время служба трудна, и офицеры должны быть при своих местах, я делаю вам строгий выговор за самовольное пробытие в Букаресте сверх определенного срока, предписываю с получением сего немедленно прибыть к батарее».

А во-вторых, Толстой и Шейдеман пересеклись по службе через год, когда последний стал начальником артиллерии Севастополя. И их отношения, испортившиеся ещё при первом знакомстве, были напряжёнными почти до конца войны, иногда дело доходило до публичных сцен.

Таким образом, следует признать первый в качестве офицера опыт интеграции Толстого в служебный коллектив неудачным. Этот эпизод, помимо конфликта с начальством, примечателен и тем, что таких же, как и он сам, армейских офицеров Толстой именует «дурным обществом». Подобный снобизм, нелестно характеризующий Толстого как товарища, малообъясним, особенно с учётом того, что артиллеристы (наряду с военными инженерами и моряками) в силу обстоятельств службы, требующей большого объёма специальных и научных знаний, относились к наиболее образованной части русского общества. Да и вряд ли офицеры Дунайской армии могли сильно отличаться от своих коллег, воевавших на Кавказе и знакомых Толстому по нескольким годам совместной службы.

Сам перевод в штаб вчерашнего юнкера с полным отсутствием офицерского опыта объясняется тем, что Толстой изначально стремился избежать службы в строю и, навещая родных и знакомых ещё на пути в Дунайскую армию, сумел заручиться необходимыми рекомендациями.

Лев Толстой. 1854

Так, сразу же по прибытии в армию Толстой нанёс визит командующему князю М. Д. Горчакову. 17 марта 1854 г. в письме своей тётке Т. А. Ергольской, Толстой пишет:

«Принял он меня лучше, чем я ожидал, прямо по-родственному. Он меня расцеловал, звал к себе обедать каждый день, хочет меня оставить при себе, хотя это еще не вполне решено».

«Слава богу, что ты у пристани; я была уверена, что князь примет тебя по-родственному, основываясь на дружеском расположении его к твоему отцу, и можно надеяться, что он не откажет тебе в своей протекции. Ежели он не оставит тебя при себе, значит, он имеет на то веские причины и рекомендует тебя кому-нибудь, кто имеет вес в его глазах; так он всегда поступает с родственниками, которыми интересуется».

Силы протекции, однако, хватило лишь для назначения Толстого во «второстепенный» Штаб артиллерии, но её оказалось недостаточно для перевода в главный Штаб. Толстой был фактически «навязан» командующему артиллерией генералу Сержпутовскому в ординарцы, что и создало напряжённые отношения между ними. Генералу явно был в тягость неопытный ординарец, которого он не мог отослать обратно в часть, а Толстой чувствовал неудовлетворённость от статуса, в котором он пребывает. Очевидно, он рассчитывал на большее. Напряжение, переходящее во враждебность, возникло почти сразу, и уже в начале июля 1854 г. Толстой размышляет о причинах:

«Я будто слишком много позволял своему генералу… Обдумав хорошенько, выходит напротив, что я слишком много себе позволял с ним».

Как бы то ни было, отношения между генералом и его ординарцем ухудшились настолько, что на публике Сержпутовский даже перестал здороваться с Толстым. Об этом с раздражением Толстой пишет в своём дневнике 21 июля 1854 г.:

«Глупый старик опять рассердил меня своей манерой не кланяться. Надо будет дать ему шикнотку».

Неизвестно, дал ли «шикнотку» Толстой своему генералу, но спустя неделю новая запись: «Старик все не кланяется мне».

Примирения в итоге так и не наступило, и даже когда Толстой находился под Севастополем, его сослуживец К. Н. Боборыкин 26 января 1855 г. писал ему из Главной квартиры в Кишиневе: «Сержпутовский, как вам известно, весьма не благоволит к вам».

Нельзя сказать, что Толстой был сильно обременён служебными обязанностями во время Дунайской кампании. Свободного времени было много, и Толстой щедро тратил его на чтение, кутежи и развлечения, порой не всегда пристойные (см. напр. запись от 29 июля 1854 г.: «Идя от ужина, мы с Тышк[евичем] остановились у бардели, и нас накрыл Крыжановский»), а также занятия литературой. Именно во время пребывания в Дунайской армии Толстой завершает «Отрочество» и «Рубку леса. Рассказ юнкера».

Служба в штабе была в целом комфортной и необременительной, хотя, возможно, и однообразной. В письме Т. А. Ергольской 24 мая 1854 г. Толстой пишет:

«Мне совестно, что вы думаете, что я подвергался всем опасностям войны, а я еще и не понюхал турецкого пороха, а преспокойно живу в Бухаресте, прогуливаюсь, занимаюсь музыкой и ем мороженое. Кроме двух недель, которые я провел в Ольтенице, прикомандированный к батарее, и одной недели, проведенной в проездах по Молдавии, Валахии и Бессарабии по приказу генерала Сержпутовского, я состою при нем «по особым поручениям», я жил в Бухаресте; откровенно сознаюсь, что этот несколько рассеянный образ жизни, совершенно праздный и дорого стоящий, мне страшно не по душе».

Но, думается, в данном случае Толстой лукавил, не желая, возможно, нервировать милую тётушку. Ему приходилось совершать и опасные командировки, иногда длительностью в несколько дней, по частям и подразделениям Дунайской армии.

Спустя полвека в беседе с А. Б. Гольденвейзером Толстой вспоминал:

«Ординарец постоянно подвергается большой опасности, а сам в стрельбе редко участвует… В Дунайской армии был ординарцем, и, кажется, стрелять мне не пришлось ни разу. Я помню, раз на Дунае у Силистрии мы стояли на нашем берегу Дуная, а была батарея и на той стороне, и меня послали туда с каким‑то приказанием. Командир той батареи, Шубе, увидав меня, решил, что вот молодой графчик, я ж его проманежу! И повез меня по всей линии под выстрелами, и нарочно убийственно медленно. Я этот экзамен выдержал наружно хорошо, но ощущение было очень скверное».

Если кратко охарактеризовать тогдашнее отношение Толстого к войне, то его можно назвать созерцательным и немного отстранённым. Он наблюдает, запоминает впечатления. В тот период у Толстого нет даже намёка на пацифизм, нет никакой апелляции к гуманистическим идеалам, ставшим составной частью его позднейшего образа. Напротив, ему нравится эстетическая сторона войны. Присутствуя вместе со штабом при осаде Силистрии, Толстой 5 июля 1854 г. пишет в письме тётке:

«По правде сказать, странное удовольствие глядеть, как люди друг друга убивают, а между тем и утром, и вечером я со своей повозки целыми часами смотрел на это. И не я один. Зрелище было поистине замечательное, и в особенности ночью. Обыкновенно ночью наши солдаты работали на траншеях, турки нападали, чтобы препятствовать этим работам, и надо было видеть и слышать эту стрельбу!»

В этом письме Толстой описывает кульминационный эпизод Дунайской кампании — осаду Силистрии. Ещё в мае 1854 г. русская армия осадила этот крупный портовый город на берегу Дуная. На 20 июня был назначен штурм, в успехе которого никто не сомневался, но за несколько часов до атаки был получен приказ отступать. Причиной стало обострение международной ситуации, и в частности угрозы Австрии вступить в войну на стороне Турции. Русская армия начала эвакуацию Дунайских княжеств.

Толстой и во время отступления не прекращает хлопотать о переводе в штаб Горчакова. В этом смысле уже цитированное письмо к Т. А. Ергольской от 5 июля 1854 г. очень показательно. Оно содержит настолько неприкрытую лесть в адрес командующего, явно излишне подробную в частном письме, что невольно закрадывается подозрение: письмо написано в расчёте на передачу его содержания самому князю — или через тётку, или через перлюстрацию военной цензуры (личные письма, направлявшиеся в Россию из действующей армии, как правило, перлюстрировались на границе). Так, говоря о Горчакове, Толстой пишет:

«Я становлюсь поклонником князя (впрочем, надо послушать, как говорят о нем офицеры и солдаты, — не только я никогда не слышал о нем плохого слова, но все его обожают)… Видно, что он так погружен в общий ход дела, что ни пули, ни бомбы для него не существуют, он подвергается опасности с такой простотой, точно он ее не сознает, и невольно делается страшнее за него, чем за себя; приказания отдает ясные, точные и при этом всегда приветлив со всеми и с каждым. Это великий человек, т. е. способный и честный, как я понимаю это слово — человек, который всю свою жизнь посвятил службе отечеству, и не из честолюбия, а по долгу… Милая тетенька, хотелось бы, чтобы ваше предсказанье сбылось. Мое сильнейшее желание быть адъютантом человека, как он, которого я люблю и почитаю от глубины души».

Однако все хлопоты остались напрасными — перевода в Главную квартиру так и не случилось.

Положение Толстого усугублялось и тем, что на первых порах, помимо напряжённых отношений с непосредственным начальством, ему не удалось выстроить ровные отношения с сослуживцами — другими адъютантами. Так, например, 25 июля 1854 г. он пишет в дневнике: «Я зашёл к старику и застал у него компанию адъютантов фельдмаршала, в которой мне было невыносимо тяжело», а через день он вновь упоминает «адъютантов, которые все, как мне кажется, дичатся меня, как disgracié». И это при том, что Толстой очень хотел попасть в круг этих «аристократов», «баши-бузуков» (так насмешливо-презрительно в армии именовали штабную молодёжь, особенно адъютантов). Он открыто признаётся в этом: «Так называемые аристократы возбуждают во мне зависть. Я неисправимо мелочен и завистлив». Но сблизиться с ними Толстому было непросто.

Причин было несколько. Эта молодёжь — сверстники Толстого. Но они, в большинстве своём, прошли вместе петербургские военно-учебные заведения или вместе служили в гвардии (или и то, и другое), они сравнительно с Толстым имели гораздо больший армейский и административный опыт. Наконец, они были старыми товарищами, связанными тесными узами общих петербургских знакомств, интересов, воспоминаний. И провинциалу Толстому, с его двумя годами уединённого кавказского юнкерства, естественно, было нелегко стать для них своим.

Но была ещё одна причина — главная. Толстой с самого начала выбрал неверный тон в общении с товарищами.

«Я слишком честен для отношений с этими людьми. Странно, что только теперь я заметил один из своих важных недостатков: оскорбительную и возбуждающую в других зависть — наклонность выставлять все свои преимущества», —

пишет он 24 июля 1854 г. в дневнике. Осознавая ненормальность и несправедливость своего поведения, он, словно скрывая зависть, обращался с товарищами нарочито надменно, свысока. Он раздражался, когда, казалось, не было и повода:

«Баши-бузуки — как нарочно, согласились быть особенно милыми, но во мне было слишком много желчи. И опять оскорбил Тышкевича. Вообще редко помню, чтобы я, во всех отношениях, был в таком ужасном положении, как теперь. Болен, раздражён, совершенно одинок, я всем сумел опротиветь, в самом нерешительном и дурном служебном положении и без денег. Нужно выйти из этого положения. Лечиться пристальнее, перетерпеть неприятность нового сближения с товарищами» (запись от 26 июля 1854 г.).

Лев Николаевич Толстой на военной службе .

Подготовил Штеба Владислав .

• 1)Лев Николаевич Толстой. 2)Род графов Толстых. 3)Толстой на Кавказе. 4)Толстой в Севастополе.

• Дата рождения:9 сентября 1828 Место рождения: Ясная Поляна, Тульская губерния, Российская империя
• Дата смерти:20 ноября 1910 (82 года)
• Место смерти: станция Астапова, Рязанская губерния, Российская империя
• Гражданство (подданство): Российская империя
• Род деятельности: прозаик, публицист, философ
• Годы творчества:1847-1910
• Направление: реализм
• Жанр: рассказ, повесть, роман, драма

• Дворянский род Толстых происходит от древней германской фамилии. Их предком был Индрис, который в середине XIV века покинул пределы Германии и вместе двумя сыновьями поселился в Чернигове. Здесь он принял крещение и получил имя Леонтия. Родоначальником Толстых стал правнук Индриса, Андрей Харитонович, который переселился из Чернигова в Москву и здесь уже от Василия Темного получил прозвище Толстой, которое впоследствии стало передаваться и его потомкам. Первые из представителей этой фамилии были военными. Эта традиция сохранилась всеми поколениями Толстых, однако впоследствии многие Толстые прославили свой род и как видные государственные чиновники, и как деятели искусства и литературы.

• Литературные занятия все больше привлекают Толстого, он задумывает повесть «из цыганского быта», но рассеянная светская жизнь мешает сосредоточенному труду. Недовольство собой, желание круто переменить жизнь, сменить пустую болтовню светских гостиных на настоящее дело привели его к внезапному решению уехать на Кавказ.

• В 1853 г. началась Крымская война. Толстой, по его личной просьбе, был переведен с Кавказа сначала в Дунайскую армию, а затем в” осажденный Севастополь. Как офицер-артиллерист, он участвовал в боевых дейст­виях русской армии против англо-французских и турец­ких интервентов. В апреле - мае 1855 г. Толстой со своей батареей находился на самом опасном месте Сева­стопольской обороны - на знаменитом четвертом ба­стионе.

Защитники Севастополя