Молодый конон трофимович. Сми об издательстве

Cоветский разведчик, ставший в январе 1961 г. известным всему миру под именем Гордон ЛОНСДЕЙЛ.
Конон Трофимович МОЛОДЫЙ, ставший прообразом главного героя в фильме “Мёртвый сезон” режиссёра Саввы КУЛИША, родился в Канаде. В 1932 году его семья переехала в Польшу, где во время Второй мировой войны он работал в подполье. После победы служил в советской военной администрации в Берлине, а в начале 50-х годов, выдав себя за немца, оказался в США, где занимался разведкой в пользу СССР. В 1954 году он оказывается в Англии под именем преуспевающего канадского бизнесмена Гордона Арнольда Лонсдейла (известна его шутка: “С каких доходов мне платить партвзносы – со всех или только с офицерского жалованья?”) и организует группу, добывавшую секретную информацию о подводных лодках.
Его арестовали “с поличным” 7 января 1961 года.
13.03.1961 г. в лондонском суде Олд Бейли началось рассмотрение дела по обвинению в шпионаже канадского бизнесмена Гордона ЛОНСДЕЙЛА и четырёх его сообщников, известного как процесс “королева Великобритании против Гордона Лонсдейла”.
Лонсдейл, в котором англичане подозревали русского разведчика, был 23 марта приговорён к 25 годам заключения. Однако он не унывал. В это же время в тюрьме оказался ещё один советский разведчик, и судьбе было угодно свести их вместе. Когда они ходили “на прогулку”, Лонсдейл рассказывал анекдоты, и они много смеялись. Вокруг все удивлялись: “О чём могут смеяться люди, получившие срок в несколько десятков лет?” Когда одного из них переводили в другое место, Лонсдейл сказал “коллеге”: “До встречи… на Красной площади в День 50-летия Октябрьской революции”. Друг удивился. Ведь они ещё только начали отбывать свои сроки. Но предсказание сбылось, и они встретились именно на Красной площади во время парада, посвящённого 50-летию Октября…
22 апреля 1964 г. в Берлине “канадский бизнесмен Гордон ЛОНСДЕЙЛ” был обменён на британского агента Гревилла ВИННА (УИННА), который проходил по делу Олега ПЕНЬКОВСКОГО и получил 8 лет.
Он оставил след не только в разведке – его учебник китайского языка является лучшим и по нему осваивают иероглифы до сих пор.
Ниже Вы можете ознакомиться с некоторыми материалами о нём, взятые из разных источников. К сожалению, в них встречаются неточности по датам, которые не были исправлены мною. Даже даты рождения и смерти неоднозначны – согласно БСЭ (1922 – 1970).

КОНОН МОЛОДЫЙ, ОН ЖЕ – АРТУР ЛОНСДЕЙЛ

Наверное, многие видели фильм “Мёртвый сезон”, вышедший в Союзе в 1968 г., в котором главную роль играл, в расцвете своего таланта, Донатас Банионис. Фильм смотрелся с большим интересом, но самым необычным, самым поразительным было появление на экране, перед фильмом, настоящего, “живого” советского разведчика (читай - шпиона) Рудольфа АБЕЛЯ, который говорил о реальности многих показанных там событий. Ранее уже официально объявлялось об обмене Абеля на американского лётчика-шпиона ПАУЭРСА, но видеть подобного человека нам не приходилось. Позже стало известно, что настоящая его фамилия не Абель, а ФИШЕР (Абелем был его покойный друг и коллега; зачем-то Фишеру пришлось фамилию поменять), а вот что в фильме были использованы подробности из жизни советского разведчика – оказалось правдой. Только подробности эти были не из жизни Рудольфа Ивановича, а из жизни Конона Трофимовича МОЛОДОГО – Гордона Артура ЛОНСДЕЙЛА.
Лонсдейл, канадский бизнесмен, имевший в Лондоне несколько фирм по продаже торговых автоматов, был в 1961 году арестован в Англии по обвинению в шпионаже в пользу СССР. “Навёл” на него английские спецслужбы некий ГОЛЕНЕВСКИЙ, сотрудник польской разведки, который ещё с начала 50-х годов стал “двойником” (с кодовым именем Снайпер) и работал на американское ЦРУ. Он-то, среди прочего, сообщил, что английский офицер морского ведомства в Портланде передаёт секретные материалы подводного флота – “контакту”. Расследование этого дела было поручено Питеру РАЙТУ, сотруднику английского отдела контршпионажа (в лондонском МI5), к тому же – талантливому радиоинженеру, применившему новые, изобретённые им методы радиоразведки. Группе Райта удалось определить, что этот “контакт” был канадским бизнесменом Лонсдейлом, а при дальнейшем слежении его фотопринадлежности и другое “спецоборудование” было идентифицировано как русское. Райту удалось почти 2 месяца прослушивать радиосвязь Лонсдейла с Москвой (кодированную, которую англичане дешифровывали).
Да, это был советский агент, опытный, умелый, и, наверно, немалого ранга. Те, кто следили за Лонсдейлом в течение этого времени, прониклись к нему, неожиданно для себя, уважением и даже симпатией – в его связи с “Центром” были не только технические, специальные сведения, но и сообщения об обычных земных делах – о детях, которые о нём скучают, о жене... Как позже писал в своей книге Райт: “Лонсдейл, при всём его профессионализме, был какой-то “очень человечный шпион”. Нет, он не был похож на этого морского офицера, ХАФТОНА, шпионившего ради денег. Он не был изменником, он делал свою работу – как мы”. Сотрудники МI5 намеревались продолжать слежку за Лонсдейлом: они предполагали, что у него должны существовать, кроме Хафтона, ещё другие “источники”.
Но дело спутал Голеневский, который, подозревая, что польское начальство уже знает о его двойной роли, решил бежать на Запад, после чего Лонсдейл, предупреждённый Москвой, мог бы “исчезнуть”. Поэтому было решено арестовать Лонсдейла не откладывая, а также арестовать супругов КРОГЕРОВ, владельцев антикварной лавки, у которых он часто бывал в пригороде, на 45 Кранли Гарденс.
Аресты состоялись в январе 1961 г. Примечательно (особенно для советских граждан, не знавших понятия “открытая пресса”), что МI5 просил, чтобы в течение 2 суток после ареста в прессе об этом не было никаких сообщений: тогда спецслужбы могли бы ещё 2 суток прослушивать связь с Москвой. Но произошла намеренная утечка – “избранным” репортёрам сразу же сообщили о “раскрытии большого шпионского гнезда”. При 9-дневном обыске дома Крогеров было найдено множество хитро спрятанного шпионского фото- и радиооборудования, в основном, неизвестного англичанам вида, а также законсервированный передатчик.
На суде предстали Хафтон и его девица-помощница, супруги Крогеры и Лонсдейл. Последние вели себя спокойно и выдержанно, а Лонсдейл на суде утверждал, что Крогеры – это просто его друзья, и что всё “шпионское снаряжение”, обнаруженное в их доме, принадлежит ему. Он спрятал в их доме, что считал нужным, не ставя никого об этом в известность. Подсудимые получили немалые сроки тюремного заключения; всё же Лонсдейлу, не оказавшему сопротивления при аресте (эта подробность отражена и в фильме) срок по этой причине дали на 10 лет меньше.
Примерно через год, когда Лонсдейл и Крогеры находились в бирмингемской тюрьме, англичане установили, что Гордон Лонсдейл – это Конон Трофимович МОЛОДЫЙ, а Крогеры – это Морис и Лона КОГЕН, которых ранее ФБР разыскивало, как “участников атомного дела” РОЗЕНБЕРГОВ. Лонсдейл, просидев в английской тюрьме около 3 лет, был в апреле 1964 г. обменён на “связника” О.ПЕНЬКОВСКОГО – англичанина Гревилла ВИННА, успевшего пробыть в советской тюрьме около полутора лет. Крогеров-Когенов обменяли позже.
Так Молодый вернулся в Москву, к жене Галине и двум детям (младшему, сыну Троше, уже было 4 года). Конечно, его карьере “нелегала” пришёл конец, но он смог ещё быть полезным Центру.
Примерно через год в Англии вышла (на английском языке) его книга “20 лет на советской секретной службе”. Автором значился Гордон Лонсдейл и рассказывалась в книге его, Лонсдейла, биография. В соответствии с разработанной ранее в центре легендой его родители были канадцами; после немного туманных переездов семья (мать, её второй муж и сын Гордон) оказались в середине 30-х в Польше, во Львове. Гордон ещё юношей примкнул к левому движению, во время немецкой оккупации он был в партизанском отряде; раненый, лечился в госпитале в Москве (с этих военных времен события его жизни приобретают весьма достоверную окраску – вероятно, с тех пор основная канва жизни “Лонсдейла” соответствовала жизни Молодого).
Согласно этой книге после войны он некоторое время работал (уже секретным советским агентом) в США, а позже, в середине 50-х гг., был переведён в Англию, куда добрался через “родную” Канаду, прожив там некоторое время в Ванкувере под своим именем – Лонсдейл. В Англии, в Лондоне, он сначала учился на китайском отделении университета, где приобрёл много полезных, для “главной” работы, знакомств. После этого занялся бизнесом – и очень успешно. В книге также было сказано, что СССР в это время опасался ядерного удара от стран НАТО (Англии в том числе), и его, Лонсдейла, основным заданием была добыча сведений об английской военной технике (кстати, морской офицер Хафтон, передавая Лонсдейлу закрытые данные о подлодках, считал, что работает на американцев).
Лонсдейл не жаловался на условия своего пребывания в бирмингемской тюрьме (к нему относились с уважением и даже разрешали заниматься интеллектуальным трудом, переводить книги). Свой рассказ о работе “агента” он заключал так: “Я искренне верю, что мои усилия, моя работа способствовали поддержанию мира на земле”.
Как стало известно позже, эту книгу-биографию дали для редактирования Киму ФИЛБИ, который жил уже в Москве, вполне материально обеспеченный, но изнывавший (и сильно пивший) без достойной работы. И этому редактированию он был очень рад. Книга была снабжена многими фотографиями Лонсдейла. В Англии её читали с интересом, а советские граждане о ней просто не знали.
Тут нужно ещё добавить, что в 1968 г. и бизнесмен-шпион Винн выпустил книгу о своём пребывании в советской тюрьме, о своей давней, ещё с 50-х годов, работе на английскую разведку и о совместной работе с Пеньковским. Так, он писал, что Пеньковский не был казнен, а кончил жизнь самоубийством в тюрьме. Свои полтора года Винн просидел во владимирской тюрьме (он, среди прочего, хвалил выдававшийся там заключенным табак, называя его “mowcopka” – видимо, махорка).
Затем вышел уже упомянутый фильм Саввы КУЛИША “Мёртвый сезон”, где главного героя, советского разведчика, звали “Константин Тимофеевич”, а в “стране пребывания” – “Лонсфилд”, но у советских граждан с этими именами никаких ассоциаций не возникало. Всё внимание было обращено на “живого Абеля” и приключения главного героя.
Время шло, кончилось “застойное”, началось “перестроечное”, и вот в 1987 году попалась мне маленькая огоньковская книжечка журналиста Валерия АГРАНОВСКОГО, который рассказывал об истории своих совершенно детективных встреч (на Лубянке, в конце 60-х гг.) с группой советских разведчиков. Среди них был и полковник А., и Конон Трофимович, и другие. Журналисту разрешалось задавать вопросы об их прошлой работе “там”, о разных психологических – и даже территориальных! – особенностях этой работы. Записывать на встрече не разрешалось, но Аграновский, опытный журналист, приходя домой, всё это, плюс свои впечатления о встрече, конечно, записывал. Происходило это по инициативе КГБ – предполагалась, очевидно, книга. Но как неожиданно встречи начались, так же неожиданно они были прекращены (тогдашний глава ведомства СЕМИЧАСНЫЙ вроде бы всё отменил).
Встречи прекратились, а записи остались. И вот, когда “ведомство”, уже при ГОРБАЧЁВЕ, разрешило, то появилась эта самая книжечка, где пораженный читатель смог прочесть – не про полупридуманную Мату Хари, не про подвиг разведчика с красавцем Кадочниковым, не про Штирлица, а про реальных разведчиков, про их будни, их “контакты”, особенности их работы, о многих годах “там”... Эти разведчики фигурировали в книге (как и на встречах) под разными именами-отчествами, по фамилии был назван один Абель. После книги оставалось ощущение, что встречался с умными, непростыми людьми, обладавшими многими знаниями и талантами и много чего повидавшими. Книжечку эту у меня кто-то “зачитал”, но она запомнилась, осталась в памяти как-то особняком – ни на что не похожая...
Ещё прошло время, и в 2000-м году появилось новое – дополненное издание этой книги Аграновского “Профессия: иностранец”, в котором автор сопроводил свой давний огоньковский текст рассказом, как в действительности всё происходило, разграничив, что автор “домыслил”, а что взаправду услышал. Со страниц книги теперь глядел на читателя главный её герой, Конон Трофимович Молодый, принадлежавший поколению, из которого вышли идейные борцы за справедливую страну будущего коммунизма. Это был человек, который говорил: “Не хочу больше войн! Эта идея давала мне силы. Если угодно, она несла и романтический заряд, без которого, будучи по натуре сухим рационалистом, я бы “послал” в своё время предложение работать в разведке”.
В провале в Англии его вины, в основном, не было (как не было вины Абеля, которого выдал пьяница и бабник, присланный ему в помощники; как не было вины Лео ТРЕППЕРА, главы “Красной капеллы”, которому тогдашний начальник ГРУ Ф.ГОЛИКОВ отправил из Москвы депешу с почти открытыми тремя адресами крупных “контактов”, как... – тут можно было бы продолжить). А в случае с Молодым – как произошло, что Голеневскому, польскому разведчику, стало известно о морском офицере Хафтоне? Кто из советских “коллег” так беззаботно трепанулся?
По возвращении на родину настала для Молодого нелёгкая жизнь: сначала, правда, он был занят биографией Лонсдейла, потом, неназванный консультировал фильм и переводил на русский книгу “Человек, который спас Лондон”. На первых порах начальство направляло его читать лекции, посылало на “встречи с народом”, но последней оказалась встреча на ЗИЛе, где Молодый, деловой человек с опытом (и успешный бизнесмен, передававший, кстати, большую прибыль своего бизнеса советскому государству), потрясённый хаосом и низкой производительностью труда на заводе, вышел на трибуну и сказал: “Какой же у вас, дорогие товарищи, бардак на заводе! ... Вот дайте мне ваш завод на один только год, я из него конфетку сделаю, наведу порядок и дисциплину, ну, разумеется, и рублём никого не обижу!”
Чтобы “дать ему завод” и позволить навести там порядок – нужно было бы ломать всю “систему”... Понятно, что после такого предложения Конон Трофимович оказался вовсе в опале. А каково было ему, активному, молодому (и видящему недостатки в родной стране, которые ему так хотелось исправить), каково было ему быть отлучённым – от любой! – работы, оставаться на “пенсионном покое”!
В 1974 году на прогулке в лесу с семьёй, собирая грибы, он наклонился – и умер. Лет было ему тогда около пятидесяти. Аграновский писал, что на одной из последних встреч Конон Трофимович сказал: “Есть среди нас, разведчиков, несостоявшиеся теннисисты, хирурги, певцы, танцоры, математики, пианисты, даже один боксёр, потенциальный чемпион мира... В общем, всё это довольно трагично, если учесть, что человек живёт не две жизни, а одну, и такую короткую”. Кем в “другой жизни” мог бы стать Конон Трофимович? Наверное, и организатором крупного производства, и учёным, и актёром, да вот пришлось быть – разведчиком...
“Он был долгом и сердцем привязан к делу, которому отдал сначала здоровье, а потом жизнь. Осталась память. И скромная могила на небольшом кладбище при Донском монастыре, – это для тех, кто вдруг захочет положить на серую плиту букет полевых цветов, которые так любил мой герой”.

Разведчики с микроточками

Подтянутый, хорошо одетый мужчина с элегантным атташе-кейсом появился в Ройслипе, пригороде Лондона, в вечерних сумерках. Он добрался до дома № 45 на улице Крэнли-Драйв и позвонил в дверь. В окне дома напротив зашевелилась занавеска – излишне любознательная соседка была, как всегда, “на боевом посту”. Она узнала элегантного красавца. Это был канадский приятель Крогеров, мужчина во всех отношениях видный. Он приезжал к ним, как минимум, раз в месяц. Обычно по субботам. Старушка оторвалась от окна и уселась за своё вязание: в Ройслипе обычно не происходит ничего интересного.

Домашний уют

Если бы только она знала, какие тайны скрывает дом № 45!
В потайном погребке на кухне хранились высокочастотный радиопередатчик и специальное устройство, позволяющее передавать закодированные сообщения со скоростью 240 слов в минуту. В гостиной стоял мощный приёмник, который мог принимать радиосигналы со всего мира. Тут же стояли пишущая машинка и магнитофон с наушниками. Из ванной можно было пройти в чулан, где располагалось оборудование для создания и прочтения микроточек – продуктов специальной технологии, позволяющей уменьшать большие фотографии до точки размером с булавочную головку. “Сюрпризы” здесь были повсюду. Между страницами Библии хранились светочувствительные целлофановые пластины для создания микроточек. В спальне стоял микроскоп – для их прочтения. В плоской металлической фляжке было отнюдь не спиртное, а катушки с микроплёнкой. В коробке из-под пудры на полочке в ванной – приспособление для чтения микроточек, похожее на миниатюрную подзорную трубу.

Засекреченный штаб

Жители тихого Ройслипа даже не подозревали, что в течение 6 лет в их городке действовал тайный штаб иностранной разведки, представлявший реальную угрозу безопасности Великобритании. С 1956 по 1961 г. дом № 45 на улице Крэнли-Драйв был штаб-квартирой советской агентурной сети, которой руководил один из самых выдающихся разведчиков СССР Гордон ЛОНСДЕЙЛ, или – если назвать его настоящее имя – Конон Трофимович МОЛОДЫЙ. Герой прошедшей войны, свободно владевший многими европейскими языками, Конон Молодый был высокопрофессиональным разведчиком, одним из лучших в КГБ. В возрасте 32 лет он дослужился до звания подполковника и провёл несколько блестящих разведывательных операций.
В 1954 г., накануне своего 33-летия, Молодый получает от КГБ особо ответственное задание: собрать информацию о британских и американских военно-воздушных базах и добыть сведения о последних разработках Великобритании в области установки и эксплуатации ядерных двигателей на подводных лодках.

Выдающийся разведчик

Под видом канадского бизнесмена Молодый приезжает в Великобританию 3 марта 1955 г. Теперь он уже не Конон Молодый, а Гордон Лонсдейл. Прикрытие было безупречным. Канадец по имени Гордон Лонсдейл действительно существовал. Но настоящий Лонсдейл пропал без вести в Финляндии – предположительно он был убит, – и его паспорт теперь оказался в руках Молодого.

Любимец женщин

Обаятельный Лонсдейл нравился всем. Он легко сходился с людьми. У него было много друзей и – благодаря КГБ – деньги, чтобы приятно проводить время со своими многочисленными приятелями и приятельницами. Вскоре Лонсдейла уже знали в лицо в лучших лондонских ресторанах и ночных клубах. А его шикарная машина, очень дорогая, выписанная из Америки, производила буквально фурор в городе, разорённом войной и ещё не оправившемся до конца. У себя дома Лонсдейл устраивал шумные вечеринки. Женщины просто млели от этого черноволосого смуглого красавца. Он вообще пользовался поразительным успехом у слабого пола.
Но Лонсдейл отнюдь не всё время беспечно предавался увеселениям. Он делал дело. Сначала он создал фирму по сбыту музыкальных автоматов, потом – компанию по продаже противоугонных устройств для автомобилей. Предприятия стали приносить немалые деньги. Но знакомства и связи были гораздо ценнее денег. По делам компании Лонсдейлу приходилось ездить по всей стране. Во время этих поездок он заводил полезные знакомства, и в том числе – среди военных и сотрудников разведывательных организаций.

Обычные люди

Среди наиболее “ценных” знакомств Лонсдейла были супруги КРОГЕР из дома № 45 на улице Крэнли-Драйв в Ройслипе. Как и сам Лонсдейл, они были советскими разведчиками-нелегалами, проживавшими по подложным документам. Сами они были американцами и первое время работали в Америке, но в 1954 г. их едва не раскрыли, и супруги Крогер бежали в Англию по фальшивым паспортам.
Питер Крогер, тихий седой мужчина лет пятидесяти, имел свой собственный “домашний” бизнес по продаже редких книг. Хелен была ненамного моложе мужа. В доме Крогеров находился целый склад шпионского оборудования, что давало Лонсдейлу возможность поддерживать связь с Москвой. Во время своих многочисленных разъездов по стране – якобы по делам фирмы, а на самом деле для сбора секретных сведений – Лонсдейл познакомился с человеком по имени Гарри ХАФТОН, ставшим для него бесценным источником информации.

Готовый продаться

Хафтон служил клерком на засекреченной военно-морской базе в Портленде. Он имел доступ к секретной информации. И что было особенно полезно для Лонсдейла, у Хафтона было не совсем безупречное прошлое. В 1951г его назначили на должность в службе безопасности посольства Великобритании в Варшаве, но вскоре отозвали: выяснилось, что Хафтон проделывал какие-то незаконные торговые махинации на чёрном рынке. Сотрудники польской секретной службы, пристально наблюдавшие за деятельностью Хафтона в Варшаве, доложили в Москву о том, что этого человека легко подкупить. Москва, в свою очередь, связалась с Лонсдейлом и приказала ему, не теряя времени, выйти на контакт с Хафтоном.
Лонсдейл представился Хафтону как коммандер (воинское звание в ВМС США, соответствует званию подполковника в сухопутных войсках) Алекс Джонсон, сотрудник американского посольства. Вскоре выяснилось, что Хафтон – именно тот человек, который ему нужен. Ради денег Хафтон был готов на всё. Кроме того, у него была возможность тайно выносить секретные документы с портлендской базы: его любовница, женщина средних лет по имени Этель ДЖИ, работала там же референтом. Это было особенно ценно. Сотрудников-мужчин при выходе с территории проверяли гораздо тщательнее, чем женщин.

Шпионская сеть

Завербовать Хафтона было нетрудно. Лонсдейл сказал, что американцам нужна от него определённая информация. О законе о неразглашении секретных сведений можно было не беспокоиться – в конце концов, США и Великобритания выступают на одной стороне. Естественно, ему хорошо заплатят за работу. Оговорили сумму. Хафтон остался доволен. Этель Джи должна была выступить в роли курьера. Вскоре к Лонсдейлу начали поступать из Портленда ценнейшие материалы – например, подробные карты британских военно-морских баз и детальное описание устройства судов и подводных лодок. Содержимое документов передавали в Москву из дома № 45 на улице Крэнли-Драйв при помощи высокочастотных радиосигналов, после чего бумаги благополучно возвращались к Этель Джи. Шпионская сеть заработала вовсю.

Первые подозрения

Лонсдейл платил Хафтону наличными. Эти “лишние” деньги никак не отражались на состоянии его банковского счёта. Но обычная процедура проверки, которую МИ-5 периодически проводила среди сотрудников засекреченных организаций, выявила, что расходы Хафтона намного превышают его доход. В 1960 г. официальное жалованье Хафтона составляло всего 714 фунтов стерлингов в месяц.
Однако недавно он купил новую машину, внёс 10 тыс. фунтов стерлингов на покупку нового дома и тратил 20 фунтов в неделю на одну только выпивку. Откуда у скромного служащего такие деньги? Агентам МИ-5 предстояло это выяснить.
В июле 1960 г. Хафтон и Джи поехали в Лондон, в театр на Олд-Вик. Они не знали, что за ними следят. В театре они встретились с Лонсдейлом, который забрал у них портфель и отдал взамен какой-то конверт. Хафтон и Джи вышли на улицу и обходным путём направились к своей машине.
Месяц спустя Хафтон вновь встретился с Лонсдейлом в театре Олд-Вик, и они вместе пошли в кафе. Агенты МИ-5 уселись за ближайший столик и стали прислушиваться к разговору.
“Первая суббота каждого месяца, – уловили они слова Лонсдейла. – И особенно первая суббота октября и ноября”
Было очевидно, что они что-то планируют.
Затем Хафтон с Лонсдейлом вышли из кафе и зашли в телефонную будку. Однако звонить они не стали. Хафтон лишь передал Лонсдейлу какие-то бумаги, завёрнутые в газету Они расстались, и Лонсдейл поехал в банк. Там он сдал в камеру хранения коричневый чемодан. Как только Лонсдейл уехал, сотрудники МИ-5 открыли чемодан. В нём оказались фотоаппарат советского производства, увеличительное стекло, две катушки фотоплёнки и связка ключей.

Наблюдают и ждут

Лонсдейл на 2 месяца уехал в Европу, а когда вернулся в Англию, его уже поджидали агенты МИ-5. Они следили за ним от самого банка, где он забрал свой чемодан, до Ройслипа, куда он направился потом.
В последующие недели картина начала проясняться. В первую субботу каждого месяца Лонсдейл встречался с Хафтоном в Лондоне. Они обменивались какими-то свёртками, и в тот же день Лонсдейл отправлялся в Ройслип, к Крогерам. Приезжал он обычно в начале восьмого вечера. Так продолжалось 3 месяца. В конце концов в МИ-5 решили, что Лонсдейла пора “брать”. Ответственным за операцию назначили детектива Джорджа СМИТА, суперинтенданта полиции (полицейский чин, следующий после инспектора) из особого отдела лондонского уголовного розыска.

Захват

7 января 1961 г. Гарри Хафтон приехал в Лондон. На этот раз с ним была Этель Джи. На вокзале Ватерлоо их дожидалось по меньшей мере 15 агентов службы безопасности, замаскированных под пассажиров и продавцов газет. Среди них был и Джордж Смит. Поезд опоздал на 45 минут. Может быть, из-за этого опоздания, может быть, из-за жуткого холода люди Смита заметили Хафтона и Джи только тогда, когда они выходили из здания вокзала и направлялись к автобусной остановке. Только один переодетый полицейский успел запрыгнуть в автобус, все остальные безнадёжно отстали. К счастью для незадачливых полицейских, это была всего лишь развлекательная поездка по городу с целью знакомства с достопримечательностями. Примерно через час Хафтон и Джи вернулись на вокзал Ватерлоо и оттуда направились на улицу Олд-Вик. Там их встретил Лонсдейл. Как истинный джентльмен, он забрал у Этель тяжёлый пакет. Смит, следивший за ними, бросился наперерез. “Вы все арестованы, – объявил он. – Я из полиции”.
К ним подъехало 3 машины. Лонсдейла запихнули в первую, Хафтона – во вторую, Джи – в третью. Машины сорвались с места и помчались в участок. Кто-то из офицеров объявил по рации: “Подозреваемые задержаны. Везём”.

Хотя бы в шахматы поиграть

В пакете Джи нашли 4 секретных документа из Портленда и плёнку из 300 кадров, на ней были отснятые чертежи и документация об устройстве британских подводных лодок с ядерным двигателем. Троих задержанных обвинили в нарушении закона о неразглашении секретных сведений. Каждый отреагировал по-своему.
“Каким же я был идиотом!” – воскликнул Гарри Хафтон.
“Я ничего плохого не сделала”, – заявила Этель Джи.
“Похоже, что мне придётся здесь заночевать, – спокойно проговорил Лонсдейл. – Не могли бы вы подыскать мне партнёра по шахматам?”
Его просьбу удовлетворили. Пока Лонсдейла содержали под стражей, среди его надзирателей всегда был человек, хорошо игравший в шахматы. Смит восхищался выдержкой Лонсдейла и относился к нему с искренним уважением. Однажды он заявил журналистам: “Его работа была не подарок – так же как у меня или у вас. Но он с ней справлялся отлично. Как я могу осуждать человека за то, что он хорошо исполняет свою работу?”

Полный комплект шпионского оборудования

Супруги Крогер были арестованы в тот же день. Они разыграли святую невинность. Однако, когда их уводили из дома, Хелен Крогер попросила позволения подбросить топлива в паровой котёл, чтобы за ночь огонь не погас. “Конечно-конечно, – проговорил Смит. – Но сначала я посмотрю, что у вас в сумке”.
В сумке оказался магнитофон с записанной кассетой, стеклянный контейнер с тремя микроточками и письмо на 5 страницах, написанное по-русски почерком Лонсдейла. Хелен собиралась сжечь всё это в топке.
Теперь пришёл черёд судебных экспертов. Специальная команда обыскивала дом № 45 на улице Крэнли-Драйв в течение целой недели. Нашли рацию. Нашли оборудование для производства микроточек. Среди книг Питера Крогера отыскались списки сигнальных кодов, даты радиопередач и два новозеландских паспорта. В коробке для письменных принадлежностей лежали канадские паспорта. Повсюду находили пачки денег.
Обыск в квартире Лонсдейла также принёс результаты. Полиция обнаружила там оборудование для производства микроточек, ещё одну рацию и кучу денег. Столь же явные улики отыскались и в доме Хафтона: секретные документы, вынесенные из портлендской военно-морской базы, фотоаппарат и коробок спичек с двойным дном с миниатюрной картой мест встреч в Лондоне.

Суд

Суд начался 13 марта 1961 г. и продолжался 9 дней. И вот наконец лорд главный cудья (председатель отделения королевской скамьи Высокого суда правосудия, первый по старшинству судья после лорд-канцлера.) объявил приговор. Хафтона и Джи приговорили к 15 годам тюремного заключения, Крогеров – к 20 годам. Гордона Лонсдейла ждало ещё более суровое наказание. “Гордон Арнольд Лонсдейл, – обратился к нему судья, – вы, вне всяких сомнений, профессиональный разведчик. Это опасное ремесло. И вы, безусловно, должны были отдавать себе отчёт в том, чем вам грозил бы провал. Так что, я думаю, вы готовы понести наказание. Вы приговорены к 25 годам тюремного заключения”.
Лонсдейл лишь улыбнулся. Он знал, что в британской тюрьме он задержится ненадолго. Во времена “холодной войны” были распространены обмены разведчиками “баш на баш”. Лонсдейл не без оснований полагал, что СССР попытается обменять его на какого-нибудь английского разведчика, провалившегося в Советском Союзе. И он оказался прав. Через 3 года его обменяли на одного английского шпиона, схваченного в Москве. Лонсдейл вышел на свободу.

…я поехал в Англию (1953 г.), где меня посадили на группу наших серьёзных источников, составлявших костяк всей поступающей информации.
- Василий Алексеевич, если можно – об этом подробнее.
- Были у нас интересные контакты по научно-технической разведке. Конечно же, по военной. Политические контакты были очень хорошие. Один из них до сих пор в моих друзьях ходит – позавчера мы вместе чай пили. Это Джордж БЛЕЙК.
- Это имя занимает достойное место в истории нашей разведки! Но работать с ним, понятно, начинали не вы...
- Да, мне его передали в 1958 году, когда он отработал в Западном Берлине, в своей резидентуре, и возвратился в центральный аппарат.
- Вы работали под дипломатическим прикрытием, поэтому вряд ли сотруднику британской разведки можно было встречаться с вами в открытую... Как же вы работали с Блейком?
- Прежде всего учтите, что Георгий Иванович – так мы его называли – разведчик-профессионал высокого класса. Будучи сотрудником английской разведки, он был обучен всем премудростям разведывательного искусства. Знал оперативную обстановку в городе, умел проверяться от наружного наблюдения и никогда не выносил секретных документов из своего учреждения. Встречались мы с ним один на один в городе в условиях, я бы так сказал, гарантированной безопасности. В местах, где появление двух людей и их беседа не вызовет подозрения и никто не обратит на них внимания…
- Но ведь не всю информацию можно передать на словах или в конверте. А как было, если материал более объёмный?
- Здесь вспоминается Портлендское дело, где мы давали материалы для нашего Военно-Морского Флота. Агент приносил на встречу чертежи подводной лодки – размером с эту комнату! – и надо было возвращать их на место... Чертежи для нас были очень интересные: компоновка первых атомных подводных лодок.
- Понятно, что тут прогулкой по улице обойтись было нельзя.
- Да, в этих случаях организовывалась встреча с использованием машины. Надо было спланировать всё таким образом, чтобы успеть отвезти, сфотографировать и привезти материалы, пока с агентом проводится встреча, обсуждаются какие-то вопросы, ставятся новые задачи.
- Василий Алексеевич, а что это за “Портлендское дело”?
- В Портленде находятся база британских ВМФ и Центр подводных исследований, где проводились разработка и испытания различных видов приборов для подводных лодок, для обнаружения подводных лодок, конструкций и компоновки новых типов атомных подводных лодок и многое иное. Разумеется, эта информация представляла большой интерес для наших военных моряков. На этой базе у лондонской резидентуры имелось 2 агента. Дело в том, что в своё время мы “зацепили” шифровальщика британского военно-морского атташе в Варшаве. Он выпивал, женщин любил, и ему нужны были деньги. Деньги нашлись, и с ним была заключена определённая договоренность... Когда он вернулся в Англию, то его взяли в Центр подводных исследований – в отдел кадров, где он имел доступ ко всей секретной информации. Тут мы опять к нему вернулись – с ним и ещё одним агентом в том же Центре работал мой предшественник, потом передал их мне. Сложность работы с этими агентами была в том, что они работали и жили на южном побережье Англии, а я – в Лондоне. Чтобы выехать за пределы 25-мильной зоны, следовало послать в МИД нотификацию, получить разрешение. Съездишь раз-другой туда, где военно-морская база и Центр подводных исследований, – контрразведка мигом всё это дело остановит. Поэтому встречи с агентами проводились в Лондоне, хотя их регулярные поездки в столицу тоже могли привлечь внимание спецслужбы.
- Но вы же не скажете, что от такого источника пришлось отказаться...
- Конечно нет! В ту пору в Лондоне начала активно работать наша нелегальная резидентура Лонсдейла. “Бен” – таков его псевдоним – был легализован как канадец Лонсдейл. Товарищу “Бену” и отдали этих агентов: он был свободный гражданин и мог ездить куда ему вздумается...
- Лонсдейл – легендарный разведчик Конон Трофимович МОЛОДЫЙ. Расскажите, пожалуйста, о нём подробнее.
- Сделать коротко очень сложно – ведь о “Бене” написаны книги, он послужил прообразом героя популярнейшего фильма “Мёртвый сезон”. В его семье мужчины традиционно были физиками, а женщины – врачами. В Великую Отечественную войну Конон служил в войсковой разведке, не раз ходил в немецкий тыл за “языками” и после Победы вернулся с целым иконостасом орденов и медалей. Затем, окончив Институт внешней торговли, Молодый стал служить во внешней разведке. Он был прикрыт, как бизнесмен, но не просто был “легендирован” под бизнесмена – он жил этой жизнью. Создал фирму по эксплуатации игровых автоматов. Потом ещё одну: по производству каких-то хитрых замков. Этот его замок получил золотую медаль на Брюссельской выставке. Если в начале своей работы он был, так сказать, на содержании государства, то потом уже он себя сам обеспечивал полностью, стал надёжно зашифрован. Расчётный счёт в банке, всё можно проверить... “Бен” был изумителен тем, что, находясь на нелегальном положении, чувствовал себя как дома. Никаких сомнений – что это опасно, не опасно – не было. Но позже он мне говорил: “Знаешь, я всё-таки думал, что провал может быть. Теоретически. Эта мысль нужна была, чтобы всегда помнить, что я должен сделать в случае провала: А, Б, В... Чтобы мобилизованности своей не терял”. А я считал, что он об этом и не думает совершенно.
- Вы также встречались с ним на улицах Лондона?
- Также – это альфа и омега организации встреч. Но только Центр поставил условие, чтобы разговоры велись на английском. Я ему это сказал, но он ответил: “Нет-нет-нет, так быть не может!” Он написал в Центр: “Вы что, хотите, чтобы я русский язык забыл?” И Центр согласился, чтобы мы разговаривали по-русски, но предупредил: “Уж вы осторожно!” Будто мы сами не знали! Он был, я бы сказал, жаден до работы. Вспоминаю, ждём мы его из отпуска – он должен поставить сигнал, что вернулся. Иду на обед домой – ничего нет. Иду с обеда – стоит сигнал. Дня не пропускает, готов к работе! Я всегда думал, что это он по натуре своей такой весёлый и бесстрашный – но сам факт, что он умер в 48 лет, говорит, что тяготы этой жизни своё дело сделали. И что его всегдашняя улыбка, жизнерадостность – это заданная линия поведения, которой он держался, я бы сказал. Она стала частью его самого, эта линия. Вот такой чудесный человек был... Конон Трофимович умел располагать к себе людей, так что с агентами, которых он принял на связь, у него установились хорошие отношения. От них стало поступать больше интересной информации. Помнится, что для наших военных моряков большой интерес представляли приборы обнаружения подводных лодок. Информация нелегальной резидентуры “Бена” ставила ВМФ Советского Союза в преимущественное положение по сравнению с британским флотом. Впоследствии о результатах его работы англичане отозвались так: “сколько-нибудь важных секретов в британском адмиралтействе не осталось”.
- Скажу банальность: в разведке всего не предугадаешь...
- Особенно в разведке! “Бен” работал великолепно, всё шло без сучка и задоринки, но потом стали появляться какие-то симптомы, которые можно было расценивать как интерес контрразведки. Один раз “Бен” заметил, что кто-то побывал в его квартире (как нелегал, он всегда смотрел, в каком порядке оставляет вещи, как дверь закрыта), и понял, что у него провели обыск... Дальше. Поехал он в отпуск и абонировал в банке сейф, положил туда что-то из ценных вещей – и опять-таки увидел, что там кто-то побывал... Директору банка в сейф лезть незачем. Естественно – контрразведка. Как только эти факты стали известны, Центр тотчас же дал указание свертывать все дела и уходить. У нелегала есть такая возможность: один паспорт выкинул, другой достал.
- А почему он не ушёл?
- У “Бена” на связи была агентура. Кроме того, были двое работников его резидентуры – наши люди, нелегалы из Союза... Он решил, что у него ещё есть время, что, прежде чем укрыться самому, ему необходимо вывести из-под удара своих людей. Он, действительно, многое успел – провёл встречи с агентурой, предупредил о прекращении работы. Оставалась последняя встреча – агенты из Центра подводных исследований... И на этой встрече, 6 февраля 1961 года, его взяли под белые руки – его и двух агентов. Контрразведка взяла его при передаче материалов, что называется, с поличным.
- Где вы были, когда арестовали Лонсдейла?
- Я был в Лондоне... Вся наша легальная резидентура была в шоке – когда провал происходит, это психологически очень тяжело переживается. Тем более, мы знали, кого арестовали – наших друзей. Но мы не имели понятия – почему?! Я, естественно, переживал больше всех – ведь именно я держал связь с “Беном”. А в нашей теории связь считается самым уязвимым местом. Неужели именно я где-то чего-то недоглядел?! Мне самому легче было бы в тюрьме сидеть – я хотя бы знал, за что. Впрочем, как только арестовали “Бена”, я сразу чемодан в руки – и в самолёт. Это было необходимо...
- Так в чём всё-таки причина провала?
- Вскоре выяснилось, что сбежал начальник отдела польской разведки Голеневский. Поехал зачем-то в Западный Берлин – и ушёл к американцам... Когда наши в Польше вербовали шифровальщика военно-морского атташе, то не могли обойти, как мы тогда говорили, “наших друзей из разведки”. Мол, не солидно нам в дружеской стране разведкой заниматься... И Голеневский знал об этом, и англичанам стало известно, что был такой агент. Они быстро вышли на него, от него стали смотреть, с кем связан... Проследили “Бена”, проследили его двух помощников – это радиоквартира была, домик в пригороде Лондона. Но когда нашли рацию, “Бен” сказал, что это он подвёл своих друзей, которые ничего не знали, участия не принимали, и он без их ведома спрятал у них рацию.
- Такой позиции он держался и на суде...
- Да, поведение “Бена” на суде было просто великолепным. Когда судья пытался его допрашивать, он сказал: “Не трудитесь, ваша милость! На все ваши вопросы будет ответ: “Нет!” Потом он сел и начал жевать резинку. И жевал её 10 дней. Слово он попросил только в самом конце – и всю вину взял на себя. 23 марта 1961 года его приговорили к 25 годам лишения свободы, его помощников – к 20, агентов из Центра подводных исследований – к 15 годам тюрьмы. Это был очень жёсткий приговор...
- Кстати, кто были нелегалы – помощники Молодого?
- Это были супруги КОЭН, которые в числе других разведчиков – участников решения так называемой “атомной проблемы” стали Героями России. А Лонсдейл, когда вернулся, отсидев в тюрьме почти 3 года, был награждён орденом Красного Знамени. Что интересно – это, конечно, недогляд был англичан – в тюрьме Лонсдейл встречался с Блейком. Он знал про него из прессы. И он почувствовал, что надо подбодрить товарища. Он сказал: “Не унывай! Мы с тобой через 4 года будем в Москве на Красной площади смотреть военный парад!” Пророческие слова! Через 3 года “Бена” обменяют на Винна – связника Пеньковского, потом Блейк убежит из тюрьмы и окажется в Советском Союзе – и они действительно вместе посмотрят парад на Красной площади. А Коэнов потом обменяли на английского шпиона Брука и ещё кого-то...

ЛЮБИМАЯ ЖЕНЩИНА ШПИОНА ЛОНСДЕЙЛА

Вдова легендарного советского разведчика Конона МОЛОДОГО вот уже 30 лет живёт затворницей в старом московском доме на Фрунзенской набережной.

Долгое время считалось, что Галины Петровны ПЕШИКОВОЙ нет в живых. С тех пор как 30 лет назад ушёл из жизни советский разведчик Конон МОЛОДЫЙ, образ которого блестяще воссоздал в кинематографе Донатос Банионис, о судьбе его супруги ничего не было известно даже близким друзьям этой семьи. Казалось, что тайна, которой была окутана жизнь Лонсдейла, навсегда отгородила завесой секретности и судьбу его любимой женщины. Однако незадолго до Нового года неожиданно выяснилось: Галина Петровна жива.
По нашей просьбе на квартиру, в которой по соседству со знаменитым актёром Вячеславом Тихоновым 3 десятка лет назад проживали супруги, Молодые, взялась позвонить давняя подруга Пешиковой москвичка Галина Борисовна Иванова. Трубку взял внук разведчика, названный в честь деда. Он и рассказал о том, что “бабушка до сих пор проживает в этой квартире” в доме на Фрунзенской набережной. Но на улицу не выходит и ни с кем не говорит по телефону. Так сложилось уже много лет назад. Ушедшая вместе с минувшим веком эпоха великих резидентов и громких имён в разведке неожиданно отозвалась продолжением давней истории любви, о которой мало кому известно. Когда-то о советском разведчике Кононе Молодом говорил весь мир. Это всё о нём – первые полосы ведущих британских газет, судебный процесс в Лондоне, известный как “королева Великобритании против Гордона Лонсдейла”, снятый режиссёром Саввой Кулишом кинофильм “Мёртвый сезон”... За кадром осталось одно событие, которое произошло спустя несколько недель после того, как в 1961 году советскому разведчику в Англии был вынесен обвинительный приговор – 25 лет заключения в Королевской тюрьме.
Неприметная серая “Волга” модели “ГАЗ-21”, выехав с площади Дзержинского, понеслась в район Театра Советской Армии. За бывшим парком ЦСКА, где располагались ещё не снесённые довоенные бараки, машина припарковалась у невзрачного одноэтажного домишки. Вскоре представители руководства управления “С” (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР уже сидели за столом в маленькой комнатке, хозяйкой которой по спискам жэка значилось Пешикова Галина Петровна. В паспорте гражданки Пешиковой стояла печать загса о браке с гражданином Молодым – тем самым, что был известен в Англии как Гордон Лонсдейл. Рассказав супруге разведчика о процессе в Лондоне, коллеги Лонсдейла подарили Галине Петровне массивный золотой перстень с аквамарином. На перстне тонкой гравировкой было выведена надпись: “За умение ждать”. Тогда никто не знал, сколько лет предстоит ждать жене Конона Молодого и как сложатся судьбы разведчика и его любимой женщины...
И вот минуло с той поры уже 39 лет. Давно нет ни Лонсдейла, ни тех бараков за театром Советской Армии. И даже место, где якобы был погребён прах разведчика, доподлинно не известно. Казалось, сожжены последние хлипкие мостки от наших дней к тем далеким, окутанным тайной, событиям. Но не зря в Москве есть такое место, где сходятся вехи прошлого и настоящего. У старого дома на Берсеневской набережной, построенного по проекту архитектора Иофана, началась и история любви Конона Молодого и Галины Пешиковой. В 19-м подъезде этого знаменитого на всю столицу дома, аккурат над квартирой дочери Сталина Светланы Аллилуевой, жила и подруга юности Пешиковой – Галина Борисовна Иванова, которая и поныне хорошо помнит тот день, когда познакомила разведчика и учительницу начальных классов.
- Дело было вскоре после войны, – вспоминает Галина Борисовна. – Мы с Галиной вместе учились, на курсах английского языка. Занятия заканчивались поздно вечером, а добираться до дома моей подруге было далеко. Поэтому она частенько ночевало у нас. И вот однажды мы остановились у тележки с мороженым, что всё время стояло на одном и том же месте – у входа в кинотеатр “Ударник”. И тут подходят мои знакомые Юра Черневский и его друг Конон Молодый, которого в нашей молодёжной компании называли Коней. Он учился на китайском отделении Военного института иностранных языков...
Семья Ивановых в ту пору занимала 2 комнаты в одной из квартир правительственного дома. Квартиросъёмщиком коммуналки был отец Галины Ивановой – начальник Главхлебмуки, старый большевик, когда-то отбывавший Туруханскую ссылку вместе с самим Сталиным. У Ивановых частенько собирались студенческие компании: танцевали фокстрот, гоняли чаи. Любил захаживать сюда и Конон. По словам Галины Борисовны, он хоть и принимал участие в общем бесшабашном веселье, но оставался сдержанным, словно всегда готовым встать из-за стола и приступить к серьёзной работе.
- Конон уехал в загранкомандировку вскоре после того, как они поженились, – продолжает Галина Борисовна. – Для всех нас, включая самых близких и даже жену, его местопребыванием был Китай. Конон знал в совершенстве несколько языков – кроме китайского, ещё и английский, немецкий, французский. Когда приезжал в короткие отпуска и они вместе с Галиной захаживали к нам в гости, мой отец, старый большевик, дотошно пытал его: “Нус, где работаете?” А Коня в ответ уклончиво: “Да я так, преподаю в институте”. Отец снова наседал: “По какому профилю, от какого министерства?” Конон терпеливо пояснял: “От общественных наук”...
Галина Пешикова приносила подруге письма, которые писал ей Конон. На почтовых штемпелях всегда стояли китайские иероглифы. Даже сувениры, которые присылал Конон, и те были китайскими. Разведка залегендировала резидента с конспиративным псевдонимом Бен основательно. Никто не знал, что на самом деле Конон Молодый вначале был направлен в Канаду, а затем под видом канадского бизнесмена натурализовался в Англии, где следил за испытаниями бактериологического и подводного оружия. Созданная удачливым предпринимателем канадского происхождения Гордоном Лонсдейлом фирма торговых автоматов быстро расширялось. За несколько лет Лонсдейл сумел стать удачливым бизнесменом.
- Его арестовали в Англии 7 января 1961 года, – рассказывает Галина Борисовна. – Но нам стало известно об этом спустя несколько месяцев. Я хорошо помню, как однажды Галина примчалась ко мне вся взъерошенная, в слезах, и с порога ошарашила этой новостью:
“Его осудили на много, много лет!..” И началась истерика. В Комитете Галину обнадеживали: всё будет хорошо, предпринимаются попытки к освобождению: А зимой 1963-го она получила чудом переправленную им из тюрьмы записку, в которой Конон писал, что рано или поздно они с Галиной опять будут вместе...
Из книги “Гордон Лонсдейл: “Моя профессия – разведчик”:
“... Затем в соответствии с правилами английского судопроизводства полагалось выступить суперинтенданту Смиту:
- Нам не удалось установить его подлинную личность. Но, по-моему, он русский... Кадровый советский разведчик...
В списке подсудимых я был третьим. Но именно с меня начал приговор верховный судья лорд Паркер.
- Вы, Лондсдейл, явно кадровый разведчик. Это опасная профессия, и человек, принадлежащий к ней, должен быть готовым серьезно пострадать в случае обнаружения... Вы отправитесь в тюрьму на 25 лет!
Зал ахнул. Лорд Паркер торжествовал. Это были минуты его славы: вместе с Гордоном Лонсдейлом он входил в историю английского правосудия”.
Процесс над Лонсдейлом освещали более 200 журналистов. На первой полосе английской “Дейли скетч” был помещён снимок Конона, сидящего на скамейке в Гойд-парке. Ниже – набранная крупным шрифтом подпись: “Но кто же он?”
В тёплый весенний день 1964 года во двор столичного Института травматологии, где тогда работало секретарём Галина Петровна Пешикова, въехало такая же серая “Волга”, как 3 года назад. Двое мужчин в серых костюмах разыскали супругу Конона и попросили проехать с ними, коротко пояснив: “Все вопросы потом”. Галина Петровна успела лишь снять белый больничный халат. А через несколько часов была уже... в Берлине.
Из книги “Гордон Лонсдейл: моя профессия – разведчик”:
“9 апреля 1964 года я понял: решение об обмене принято. Можно было считать дни. Но считать пришлось недолго. Утром 21 апреля заключённого номер 5399 отвели в баню. В приёмной меня ждала одежда, в которой я был арестован: тёмный плащ, серый с зелёным отливом костюм, чёрные ботинки, белая сорочка, галстук... Во дворе тюрьмы меня посадили на заднее сиденье машины, которая покатила прямо к ожидавшему её самолёту военно-транспортной авиации. Мы приземлились на авиабазе Готов в английском секторе Западного Берлина... Наконец мы выбрались на шоссе, ведущее в Гамбург. Миновали западноберлинский КПП, не останавливаясь, въехали в нейтральную зону. Ровно за 30 секунд до назначенного времени на стороне ГДР поднялся шлагбаум. Оттуда выехала автомашина. Из машины вышел человек. Я сразу узнал его – это был мой старый друг и коллега. Он приблизился к “Мерседесу” и улыбнулся. Я тоже улыбнулся в ответ. Мы не сказали друг другу ни слова...”
Когда в СССР был пойман британский разведчик Гревилл Винн и наметился обмен, английский шпион показал себя практичным человеком. Узнав, что его везут менять на Лонсдейла и при этом возвращают конфискованные при аресте советские деньги, Винн сказал: “Зачем они мне? Ведь я поеду без таможенного досмотра. Так купите на всю сумму чёрной икры...” После этого на родине его назовут “килькой”, которую русские так выгодно обменяли на свою “акулу”.
Когда Конон и Галина вернулись в Москву, тут же по традиции наведались в гости к Ивановым. Накрыли стол. Конон улыбался, гладил руку супруги и чувствовал себя, по его признанию, самым счастливым в мире человеком. За столом он рассказал, что в Англии у него было 8 машин разных морок, которые он заправлял бензином с октановым числом 100 – а это ни много ни мало целых 5 шиллингов за галлон. Лонсдейл имел виллу в пригороде Лондона, а также несколько номеров в дорогих отелях, снятых на постоянно. Незадолго до ареста королева Великобритании, которая выступило истцом в процессе против Лонсдейла, пожаловала ему титул сэра – “за большие успехи в развитии бизнеса на благо Соединённого Королевства”.
В Москве Конону с Галиной и двумя детьми выделили двухкомнатную квартиру. Разведчик стал также обладателем новенькой “Волги” и пожизненного пенсиона в 400 рублей. Однажды на загородном пикнике, куда любили выезжать на своей машине супруги Молодые, Конон признался супруге: “Я бы снова поехал в такую же командировку”. Но, увидев испуганные глаза Галины, усмехнулся и поспешил успокоить: “Увы, отпечатки моих пальцев имеются теперь у всех полицейских управлений мира”.
15 октября 1970 года во время такой же загородной прогулки в подмосковном лесу у Конона Молодого внезапно остановилось сердце. Для его супруги Галины это был самый страшный удар.
- Спустя несколько месяцев я увидела совершенно седую женщину, – вспоминает Галина Борисовна Иванова. – Горе было столь велико, что Галина и не пыталась противостоять трагическим обстоятельствам...
Последний раз подруги виделись в 1980-м. После этого, по словам Галины Борисовны, супруга Лонсдейла выбрала для себя судьбу затворницы.

ГЕРОЙ ИЗ «МЕРТВОГО СЕЗОНА»

Конон Молодый

Фронтовой разведчик Конон Молодый превратился в нелегала сэра Гордона Лонсдейла. Я попросил его сына - Трофима Молодого рассказать об отце.

Трофим, правда ли, что в годы войны ваш отец работал со знаменитым теперь нелегалом Абелем - Фишером? Сам читал, да и писал, основываясь на изданных за рубежом книгах, будто в 1943 году Молодый, засланный в тыл фашистам, был пойман и доставлен на допрос. А офицер абвера, это был Абель, его узнал и, надавав вашему папе пинков, буквально вышвырнул за порог.

Сплошная выдумка. Отец действительно был во фронтовой разведке артиллерийского дивизиона, с НКВД, понятно, никак не связанного.

Я был знаком с дядей Вовой Чеклиным, старшим его группы, в составе которой отец ходил за линию фронта брать языков. Служили, как они говорили, «весело», но какое же жестокое было время!.. Чеклин, умерший раньше отца, мне рассказывал, что после одной такой удачной зимней вылазки доложил он в штабе о взятом языке и возвращался знакомой разведчикам тропинкой в их землянку. А его ребята понатыкали в сугробах замерзших мертвых немцев с оружием в руках. Идет дядя Вова такой спокойный, поворачивает к землянке - а тут фашисты. У него рефлекс - падает, стреляет чуть не в упор, а они стоят. И из-за бугорка - дикий хохот. Это его ребята. Что вы хотите. Молодые парни 1922 года рождения. Вот так они его разыграли. А отца призвали в 1940-м. Он награжден двумя орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, медалями «За боевые заслуги», «За отвагу»…

Орден Красной Звезды получил весной 1945-го. Никак наши не могли взять Кёнигсберг. Нужен был хороший язык, офицер, а разведчикам - ну никак не везет. Вдруг наткнулись они на какое-то странное место: ворота, въезжают автомобили и словно под землю проваливаются. Причем днем машины всё больше обшарпанные, а вечерами - «мерседесы», «опели». Подобрались разведчики поближе, разузнали. Оказалось, что в подземном бункере разместили немцы публичный дом. Утром туда солдаты наведываются, а вечером - офицеры. Наши их накрыли, захватили кучу офицеров. Командиру группы - Боевое Красное Знамя, отцу, тогда лейтенанту - Красную Звезду.

Расписался отец на рейхстаге и в 1946 году, уже демобилизованным старшим лейтенантом, поехал домой на трофейной легковушке. Но под Москвой его остановили и машину отобрали.

Так ведь только под Москвой. А проехал-то он через всю Европу. Вероятно, уже тогда в нем проявился будущий нелегал.

Возможно, но до разведки было еще далеко, - замечает Молодый-младший.

А я сказал бы, что дорогу к ней Конон Молодый прокладывал сам. Демобилизовавшись, фронтовик Молодый без всякой помощи поступил в престижный московский институт. Был человеком способным, учился успешно. Особенно хорошо ему давались языки. По-английски говорил как на родном, с американским произношением.

Ну, это понятно: детство - с 1932 по 1938 год - Конон провел у тети Анастасии Константиновны, старшей сестры своей мамы Евдокии Константиновны, в США. Отец его, Трофим Кононович, скончался в Москве от инсульта, был он еще не стар, семье ничего не оставил, и жена с детьми бедствовали. В Советском Союзе была тогда введена карточная система. Всяческими правдами и неправдами Конона удалось вывезти в Калифорнию.

Учился он хорошо, радуя тетю и преподавателей, однако сильно скучал по дому. Тетя Анастасия Константиновна не хотела отпускать любимого племянника в Москву, но он показал характер и с помощью сотрудников советской дипломатической миссии был отправлен на родину. Так что школу заканчивал уже дома.

А после войны в институте всерьез взялся за китайский и выучил его. У сына Трофима до сих пор сохранился учебник китайского, который его отец написал в Москве еще студентом, взяв в соавторы настоящего носителя этого труднейшего языка. Может, помимо таланта сказались и гены? Ведь родители Конона были профессорами. Да, наверное, и жизнь в Калифорнии, когда судьба забросила паренька в новую среду, пробудила способность к языкам. Как бы то ни было, Молодый легко освоил немецкий и французский.

Сын Трофим уверен, что именно в институте люди из советской внешней разведки заинтересовались студентом-полиглотом: прошел всю войну разведчиком, член партии с 1942 года, с американскими реалиями знаком прекрасно - восемь лет прожил в Штатах. Из кого же еще, как не из таких готовить нелегалов?

С 1951 года, как полагает Трофим Кононович, отец проходил специальную подготовку. Из него, учившегося на специальных курсах уже под другой фамилией, лепили разведчика. Конечно, пригодились и военные навыки. Хотя разведка фронтовая и нелегальная - это небо и земля.

А в конце 1953-го - начале 1954 года Конон Молодый исчез. Родным, друзьям, сокурсникам сообщил, что по распределению отправляется в Китай, в провинцию отдаленную и недоступную. Для молодого специалиста командировка по тем временам завидная. Даже родственники ни о чем не догадывались.

Жил Трофим с мамой, бабушкой и маминой сестрой в коммунальной квартире на Новоостаповской улице в Пролетарском районе. Отец минимум раз в год выбирался в Москву из далекой своей китайской тьмутаракани. Наша разведка придумывала Молодому такую легенду, которая полностью оправдывала его отсутствие в Лондоне. Практика тогда отработанная: на материк в Европу выезжал мистер Лонсдейл, где-нибудь в Париже или Цюрихе ему меняли документы, и в Венгрию, ГДР или Польшу приезжал человек совсем под другой фамилией. А оттуда и до Москвы недалеко. Подарки домашним Конон привозил соответствующие. Трофиму, к примеру, расписные тарелочки с фанзами, китайские картиночки. Да, товарищи из Центра легенду прикрытия отрабатывали со стопроцентной достоверностью.

Конон писал подробные отчеты, получал новые задания, и вскоре в Лондоне вновь появлялся мистер Лонсдейл. Во времена, когда не было всё компьютеризировано, как сейчас, границы пересекались сравнительно легко.

Возникала нужда отправить письмо сыну и мужу, и домой к Молодым приезжали любезные люди «из МИДа». Китайская провинция так далеко, что посылать туда или оттуда письма бесполезно - не дойдут. Так что, пожалуйста, пишите, мы обязательно передадим с оказией.

А Конон Молодый в это время уже работал в Северной Америке. Легенда была такая. Его «папа» канадец Лонсдейл действительно погиб на войне, «мама» - умерла. Их документы, как и метрика сынишки Гордона, имевшиеся у советской разведки, были подлинными. И вот в Канаде появился начинающий бизнесмен Гордон Лонсдейл, он же советский разведчик под псевдонимом Бен.

Там, как полагает Трофим Молодый, его отец пробыл месяца три-четыре. Легализовался, выдали ему подлинные документы. И в Америку приехал, чтобы, опять-таки по легенде, получить хорошее образование. Оттуда - в Лондон, где учеба обходилась гораздо дешевле. Да и в Штатах долго оставаться было нельзя: не будешь же годами раздумывать, куда ехать учиться, не состыковывалось бы это с легендой. И как бы Гордон объяснил, на что он живет в Нью-Йорке? Потому и торопился с отъездом.

Тут во время всех этих переездов произошла классически неприятная история, которая может случиться с любым, даже самым подготовленным разведчиком-нелегалом. Банальщина, однако какая опасная. В парижском аэропорту к нему бросился с объятиями однокашник Жора Маслов. И здорово обиделся, когда Конон Молодый, пять лет с ним проучившийся, не признал своего дружка.

А до Европы Бен прошел отличную стажировку в Нью-Йорке. Опытнейший нелегал Абель - Фишер, резидент советской разведки в Штатах, опять-таки по преданию, авторство которого принадлежит Молодому, увидев его впервые на конспиративной встрече, воскликнул: «Партизан!» Правдивость эпизода оставим на совести Конона.

Но вот то, что им пришлось недолго проработать вместе, сомнению не подвергается. На связи с Молодым находились ценнейшие агенты-американцы - супруги Моррис и Лона Коэн. То, что он изучал в теории в подмосковной разведывательной школе, теперь приходилось осваивать на практике: устройство тайников, выемка и закладка информации, ее передача, встречи с агентами… Постоянная проверка, нет ли «хвоста»…

Возможно (это всего лишь версия Трофима Молодого), Центр специально, еще в США, познакомил Конона с Моррисом и Лоной. Трофим полагает: именно тогда планировалось, что в Лондоне они после вывода из США станут радистами Бена. Сам Конон Молодый уже в Москве любил повторять, и Трофим эти его слова запомнил, что «успех в разведке всегда приходит по плану». Так и получилось, только в Англии супруги Коэн работали под другими именами - Питер и Хелен Крогер из Новой Зеландии. А Питер Крогер, он же Моррис Коэн, незадолго до своей кончины рассказывал автору этого очерка: в Нью-Йорке Бен был одним из самых приятных и доброжелательных его связных. Так что личный, чисто человеческий контакт, без которого в разведке сложно, был установлен еще в Штатах.

В Англии, продолжал Трофим Кононович, его отец взялся за изучение китайского языка - на сей раз в Лондонском университете. Начинающему коммерсанту и студенту Гордону Лонсдейлу было уже, как и почти всем его однокурсникам, за тридцать. Возраст этот никого не смущал. Во-первых, война отодвинула для американцев и англичан сроки учебы. Во-вторых, штурмовать китайские иероглифы брались люди зрелые, имевшие уже по одному, а то и по два диплома.

Все они объясняли стремление освоить экзотический тогда для Европы язык желанием сделать хороший бизнес в набиравшей силу громадной стране.

Но еще в Москве, когда решалось, где приложить Конону лингвистические и прочие способности, было решено остановиться именно на китайском. В Центре справедливо рассудили, что и американская, и британская разведки перед отправкой в КНР пошлют своих офицеров в университет, чтобы овладеть языком предполагаемого противника.

Так что вместе с разведчиком из Москвы китайский «грызли» его западные коллеги. Все они были выявлены Кононом, данные переданы в Центр. Один из однокурсников даже признался ему на прощание: «Знаешь, Гордон, из всей нашей группы только ты и я - не разведчики». Конону Трофимовичу тогда пришлось нелегко. Автору китайского учебника надо было делать вид, что он совсем не знает языка.

А однажды другой сокурсник чуть не заставил Конона- Гордона рассмеяться и нарушить конспирацию. Учил пить фронтовика-разведчика русскую водку маленькими рюмками и крошечными глотками.

Как-то вместе с большой группой студентов он выехал на лоно природы. Один из них ринулся в речку да как замахал руками, поплыв привычными у нас, однако совсем не принятыми в Британии саженками. Гордон наблюдал за ним с большой тревогой. Как выяснилось, внимание на необычный стиль обратил не только он. Пловец в университете больше никогда не появлялся. Осторожные расспросы Лонсдейла закончились ничем: уехал, куда-то перевелся. Короче - навсегда исчез.

В Англии Бен завербовал нескольких агентов, добыл немало ценнейшей информации. Он получил образцы военной продукции, разработкой которой занимались немецкие ученые, служившие в годы войны еще Гитлеру. Кстати, отсюда и одна из сюжетных линий «Мертвого сезона». В фильме штрихами, тонкими и не слишком автобиографичными, обозначена судьба советского разведчика Молодого, а не Абеля - Фишера, как думают многие зрители.

Успешно шла и коммерческая деятельность Бена. Он сэко-номил немало средств для советской разведки. Его игровые автоматы приносили неплохие доходы, превратив Гордона Лонсдейла в независимого человека. Так что обычно непростой для разведчиков-нелегалов вопрос - как объяснить окружающим, откуда деньги? - отпал сам собой. Ему был даже присвоен титул сэра. Вероятно, это достижение сродни успеху другого нашего нелегала Григулевича, дослужившегося до звания посла.

Удачливый коммерсант Лонсдейл аккуратно отчитывался и перед британской казной, платя налоги, и перед Центром. Дома Молодый клялся, то ли в шутку, то ли всерьез, что сделал состояние благодаря политэкономии и учению Карла Маркса.

И даже попав в тюрьму, Молодый сумел заработать огромные по тем временам деньги. Еще во время судебного процесса волею обстоятельств заключил он с одним крупным британским изданием контракт. За книгу «20 лет секретной службы» с описанием собственной жизни ему полагалось 100 тысяч фунтов стерлингов. Вот уж где Конон Трофимович дал волю богатой фантазии. Его сын, потом переводивший книгу с английского на русский, называет ее бредом, настолько в ней всё поставлено с ног на голову. Сам Конон Молодый, вернувшийся после отсидки домой, только смеялся над этой своей дезинформацией. Отсюда и многочисленные мифы о Лонсдейле- Бене. В его писания поверили, растиражировали на многих языках, и пошли по миру гулять легенды о Гордоне. Но британцы об этом и не подозревали, рассчитались с сидевшим в тюрьме автором сполна, а он, как и полагалось в те годы, передал весь гонорар до последнего пенса Родине. Правда, потом книгу рискнули перевести коллеги по социалистическому лагерю - поляки. Ведь и предал Конона их соотечественник, да и один из поставщиков информации, с которым Бен имел дело в Англии, был завербован в Варшаве. И вот - мизерную сумму - за публикацию этого перевода на польский Конону Трофимовичу милостиво разрешили получить в Москве.

А из Лондона всю добытую им и его источниками информацию в советскую столицу передавали скромные владельцы букинистического магазина супруги Крогер. Они же знакомые по США Моррис и Лона Коэн - связники и радисты советского резидента Бена.

Как-то в 1959 году Молодый приехал на квартиру своих радистов совершенно больным, с очень высокой температурой. Элементарно порезал руку, началось заражение крови, предлагали даже ампутацию, иначе, мол, гангрена. Помог врач-китаец - вылечил Гордона - Конона какими-то своими экзотическими методами. Однако несмотря на дикую боль встречу с радистами пропустить было никак нельзя. Бен попал прямо на сеанс радиосвязи с Москвой. Тут тетя Лона, как называет крестную сын Трофим, прочитала ему только что полученную радиограмму: «Трофим, 53 сантиметра». Конон переспрашивает, не понимает. Тут Лона ему: «Дурак, у тебя сын родился». И Молодый, отметив после выздоровления счастливейшее событие, предложил друзьям стать крестными его сына. С тех пор Конон Трофимович так и обращался к супругам Коэн, уже в Москве говорил жене Гале и Трофиму: «Поедем к крестным».

Отмечу: в судьбе Конона Молодого осталось столько непонятного, что часть этого то ли специально, то ли по ошибке накрученного, коснулась и биографии сына. В одной из книг написано, будто родился он в 1959 году в Варшаве. На самом деле Трофим Кононович родился в 1958-м и не в Варшаве, а в Москве.

Арестовали Молодого в 1961-м из-за предательства офицера польской разведки. Приговорили к двадцати пяти годам заключения. Всю вину Гордон Лонсдейл взял на себя. Однако и супруги Крогер, не сказавшие на суде ни слова, и агенты Бена, решившие сотрудничать с британской контрразведкой, неожиданно получили большие сроки заключения.

Несколько неправдоподобно, но именно в лондонской тюрьме судьба свела Бена с другим пленником и тоже советским разведчиком Джорджем Блейком, приговоренным за шпионаж в пользу Советов к сорока двум (!) годам. Бен поражал Блейка невиданным в тюремных стенах оптимизмом. Спорил с англичанином, доказывая ему, что через несколько лет они с Джорджем встретятся на параде в честь 7 Ноября на Красной площади. Удивительно, но так и случилось. Отсидевшего несколько лет в тюрьмах Ее Величества Молодого обменяли в 1964 году на англичанина Гревилла Винна - связника предателя Олега Пеньковского.

А дома в Москве об аресте сына, мужа и отца даже не знали. Только когда в Лондоне уже вовсю шел судебный процесс, Галине Петровне сообщили: ваш муж - советский разведчик, ему грозит долгое тюремное заключение. «Мама была в шоке, от которого трудно оправиться», - рассказывает Трофим Кононович. Потом она узнала и о жесточайшем приговоре. Трофим, которому было всего три года, никак не мог понять, почему мама все время плачет.

Отец не любил рассказывать домашним о тюрьмах Ее Величества. Правда, изредка проскальзывало в разговорах, что сначала Гордона Лонсдейла держали в одиночной холодной камере. Отключали свет, а потом ночью включали, не давая спать. Но стойкость Гордона скоро убедила и настойчивых англичан: этого - никогда не сломать. И Гордон Лонсдейл зажил обычной тюремной жизнью, стараясь не выделяться среди сокамерников. Ходил на прогулки, работал над книгой. И ждал, терпел, веря, что свои не бросят в беде.

После возвращения отца из Англии Трофим Молодый познакомился и с его другом Вильямом Фишером - Рудольфом Абелем, и его дочерью Эвелиной.

В 1964 году Конона Молодого обменяли. Когда в апреле Конон Трофимович вернулся домой, семье довольно быстро дали двухкомнатную квартирку в доме на Фрунзенской набережной, где и сейчас живет немало чекистов. Трофиму только-только исполнилось шесть лет. Пришел он из детского сада, мамы - нет. Куда делась - неизвестно. И вдруг - отец. «Мне было так хорошо, что у меня есть отец, что всё это не сказки, - рассказывал Трофим Кононович. - Я же не знал, кем он был, где. На все мои вопросы отвечали - папа далеко, в Китае. Я-то сам этого не помню, но мама мне говорила, что я очень сильно грустил без отца, даже милиционеров за сапоги обнимал, думал, что сапоги - папины. И вот наступило в моей жизни счастье».

Конон Молодый отлично водил автомобили. Сначала крутил баранку на старой «Волге». Тот пикап еще первых выпусков с оленем на капоте терпеливо дождался его возвращения. Потом пикап продали, и хотя новое авто купить было почти немыслимо, Конону Трофимовичу это удалось. Вместе с женой, сыном и приемной дочерью Лизой от первого брака Галины Петровны четыре раза, с 1966 года, ездили отдыхать на море.

Вопреки легендам о том, будто разведчики могут много выпить, Конон Трофимович свою меру знал. Пьяным Трофим отца никогда не видел. Лишь однажды на дегустации в знаменитом Абрау-Дюрсо мать встретила подругу, вместе с которой была в оккупации. Подруге - дегустатору по профессии - на работе пить было не положено, и она пригласила друзей к себе домой. Вот тогда режим и был нарушен. Когда вернулись в гостиницу, отец строго сказал: «Всё, хватит. Ездим только на море».

Конон Трофимович очень любил хоккей. В «Лужниках» в ложе «А» тогда все болели за непобедимый ЦСКА, в крайнем случае за «Спартак». Конон же и небольшая группа товарищей в нарушение традиции страстно поддерживали «Динамо».

Молодый дружил со своим начальником по Нью-Йорку, Фишером - Абелем. Оба с большим интересом, который тщательно скрывали от других, наблюдали за съемками фильма «Мертвый сезон». Первую часть фильма оба воспринимали относительно благожелательно: там были и опознавательные знаки, и какие-то эпизоды, напоминавшие то, чем занимались нелегалы. А над второй серией дружно подсмеивались. Молодого должен был играть не Донатас Банионис, а другой актер, совсем на него непохожий. Тогда на семейном совете с участием мамы и дочери Лизы решили обратиться к молодому режиссеру Савве Кулишу с просьбой подыскать кого-то на Конона похожего. Похожим оказался Банионис. Отец, по словам Трофима Молодого, с ним познакомился, что-то советовал. Но пришло время озвучивать картину, и выяснилось, что актер из Литвы по-русски изъясняется с сильным акцентом. Так что на озвучивание пригласили знаменитого «Шурика» - Александра Демьяненко.

Наступил ответственный момент. Первый просмотр фильма. Собрался весь художественный совет. И судьба картины повисла на волоске. Не понравился Банионис - «не героический, не видный». И Молодому пришлось его отстаивать еще во время съемок, объяснять, что героического и видного поймали бы моментально.

А еще на худсовете один из редакторов обвинил режиссера в незнании специфики разведки. И тут слово взял разгневанный Молодый. Прямо спросил редактора: а сам-то он специфику разведки знает? И получив ответ, выпалил: «А я знаю. Оставьте фильм в покое». Так «Мертвый сезон» появился на широком экране.

Во второй половине 1980-х годов, когда в преддверии перестройки советское общество почувствовало бблыиую свободу, популярный актер поведал в одной из газет, что воплотить образ советского нелегала, работавшего в глубоком немецком тылу, ему помогло личное знакомство с другим разведчиком, вполне реальным, работавшим в Лондоне. Речь шла не о «Мертвом сезоне», а о «Семнадцати мгновениях весны». И вот нелегал подсказал артисту, как общался в кафе одними лишь глазами с женой, привезенной к нему на мимолетную встречу в Берлин времен войны.

Увы, в действительности такого не было. С женой Галиной Петровной, Конон называл ее Галюшей, встречался за границей лишь однажды. За несколько месяцев до рождения Трофима она, уже беременная, отправилась отдыхать вместе с Кононом к нашим в ту пору большим друзьям чехам в Карловы Вары. А так виделась с мужем только во время его коротких наездов в Москву.

И манеру курить, по словам того же актера, он перенял у Конона. Но Молодый, как вспоминает его сын, вообще не курил. В семь лет мама поймала его с папироской, и он дал ей честное слово: «Больше никогда не буду». И слово сдержал. Курево, исправно получаемое на фронте, он менял на маргарин. В английской тюрьме заключенный Лонсдейл обменивал сигареты на бутерброды.

В Москве Молодый по-прежнему служил во внешней разведке - учил ребят, которые были готовы повторить его трудную судьбу. Конону Трофимовичу не исполнилось и пятидесяти, когда его перевели с оперативной работы на преподавательскую. Он заведовал сектором, а мог бы воспитывать молодых разведчиков. Пришлось вживаться в новый коллектив. Судя по всему, преподавательская деятельность не доставляла ему радости, это была не его стихия.

Молодого не наградили звездой героя, а он о наградах даже не думал. Мечтал работать снова нелегалом. Однажды в маленькой двухкомнатной квартире Трофим невольно услышал тихий ночной разговор родителей. Отец спрашивал свою Галюшу, готова ли она снова ждать: признался, что договорился о пластической операции, о возвращении в нелегалы. Не успел, не вышло…

Молодый был разочарован многим из того, что происходило в стране после короткой оттепели 1960-х. Немало повидавший за рубежом, он понимал: мы можем жить лучше. Однажды они с Абелем, вспоминает Трофим Кононович, отказались от праздничного пайка. Выдавали им такие к 7 Ноября, ко Дню чекиста. За три рубля с копейками целый набор продуктов, которых тогда в магазине купить было невозможно. Сидят они с Вильямом Генриховичем в своем управлении довольные, готовые осчастливить жен и детей. И заходит к ним приятель, до полковника еще не дослужившийся. Смотрит на паек и, вздыхая, говорит, что ему такого «не положено». И отец с Абелем пошли и весь этот продуктовый дефицит сдали. По тем временам - дерзкий поступок.

Наконец наступил день, когда обменяли Морриса и Лону Коэн. Их вывезли из Англии сначала в Польшу, а потом в Москву. Поселили за городом. И Лону с провожатым отправили на Новый Арбат (тогда проспект Калинина): смотреть квартиру. А она оказалась крошечная, неудобная. И Лона, когда к ним на дачу приехал председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов, выпалила ему прямо в глаза: «Юрий, я девять лет отсидела в такой же квартире, только с решетками. Что, из одной камеры - в другую?» Андропов тут же связался с хозяйственным управлением: распорядился дать Коэнам трехкомнатную квартиру на тихих Патриарших. Туда и наезжал к крестным Молодый с семейством.

На первых порах все разговоры с тетей Лоной и дядей Петей переводил Трофиму отец. Вскоре Лона уже бойко шпарила по-русски, а дядя Петя использовал жену в качестве переводчицы. С детьми Молодого, особенно с крестником Трофимом, отношения установились у Коэнов прямо родственные.

Трофиму было 12 лет, когда внезапно умер отец. Мать очень много болела. Часто, по три-четыре раза в год лежала в больнице, потом ее отправляли в санатории. Но все равно нервы не выдерживали. Столько прождать мужа и потерять его мгновенно. Галина Петровна так до конца дней своих и не смогла поправиться. «И тетя Лона, и дядя Петя, у которых не было детей, даже хотели меня усыновить, - вспоминал Трофим Кононович. - Об этом тетя Лона рассказала мне незадолго до своей смерти, когда моему сыну Конону исполнилось уже лет 12. Обращалась к своему начальству, просила. Но что-то тогда не получилось, сказали ей на Службе, что не могут. Моя мама об этом не знала. Лона была женщиной интеллигентной, деликатной».

Вокруг смерти Конона Молодого немало всякого накручено. Умер прямо во время пикника, где выпивали, закусывали. Сын, конечно, лучше других знает, как это случилось. Конон Трофимович любил собирать грибы. Поехали 10 октября 1970 года в грибные места. Отец, как всегда, за рулем. Детей не взяли. Забрались далеко. Сели поужинать, и вдруг отец упал на траву, не мог пошевелиться. Пока добрались до телефона… Мать помнила только номер Абеля. Дозвонились ему, Вильям Генрихович связался с коллегами, всё объяснил и вызвал служебную машину. Но… У отца был обширный инсульт. Рок семьи Молодых: ведь и отец Конона умер так же внезапно.

Сын Конона Молодого Трофим решил стать военным. Начинал в погранвойсках. В Москве служить было скучно. И Трофим попросился на далекую северную заставу, где сходятся границы трех наших скандинавских соседей. Дослужился до начальника заставы. А в 1989-м майор Молодый комиссовался по состоянию здоровья. Сейчас - бизнесмен.

Сына своего назвал, как и принято в роду Молодых, Коно-ном. Теперь у Конона подрастает сынишка Трофим. Так что династия продолжается.

И, знаете, - улыбается Трофим Кононович, - моя бабушка своего сына, моего отца, называла Каничкой. И моя жена, того, конечно, не подозревая, тоже зовет сына Каничка…

Из книги Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат автора Зенькович Николай Александрович

«Взвалить на мертвого…» Заноза в памяти Сергея Хрущева: мемориальный номер журнала «Советский Союз». Он был переполнен фотографиями Сталина с подписями на разных языках.Сигнальный экземпляр с очередной почтой из ЦК пришел отцу на квартиру в незапечатанном конверте и

автора

Из книги Разведчик «Мертвого сезона» автора Аграновский Валерий Абрамович

Валерий Аграновский Разведчик «Мертвого сезона» Предисловие В самом конце шестидесятых годов я, молодой литератор, упражняющийся в сочинении детективов и уже напечатавший к тому времени (правда, под псевдонимом и в соавторстве) несколько приключенческих

Из книги Ястребы мира. Дневник русского посла автора Рогозин Дмитрий Олегович

Часть 2 Рассказывает Конон Молодый Легенда В 1927 году в Канаде во время наводнения погибла семья: муж, жена и грудной ребенок. В местной газете по этому печальному поводу было дано объявление, которое и нашли мои коллеги. Факт, кроме того, был проверен в регистрационных

Из книги Жизнь как КИНО, или Мой муж Авдотья Никитична автора Прохницкая Элеонора Болеславовна

Дополнение первое К.Т.Молодый и Р.И.Абель 1.1. Биографические справки Молодый Конон ТрофимовичМолодый Конон Трофимович родился 17 января 1922 года в Москве в семье научных работников. В октябре 1929 года умер его отец, и мать одна, в трудных условиях продолжала воспитывать

Из книги Сердце, в котором живет страх. Стивен Кинг: жизнь и творчество автора Роугек Лайза

ЗАПИСКИ ИЗ МЕРТВОГО ДОМА Не менее драматичные процессы протекают в России в сфере внутренней миграции. Серьезнейшую угрозу безопасности и благополучию нации представляет диспропорция между европейской частью страны, где сосредоточено более трех четвертей населения и

автора Войнович Владимир Николаевич

«Мертвого льва может пнуть и осел…» В начале 1964 года Московский мюзик-холл начал подготовку к ответственным гастролям в Париже. Художественный руководитель мюзик-холла Александр Павлович Конников пригласил меня.Борис понимал, что с моим уходом из коллектива будут

Из книги Жизнь и необычайные приключения писателя Войновича (рассказанные им самим) автора Войнович Владимир Николаевич

7 Четыре сезона Успех мужа подстегнул угасшее было желание Тэбби писать, и оно вернулось с новой силой. Однако, когда воспитываешь троих детей в возрасте от четырех до одиннадцати, сложно выкроить время для себя. Тэбби бралась за рассказы, но так ни одного и не закончила, и

Из книги Записки некрополиста. Прогулки по Новодевичьему автора Кипнис Соломон Ефимович

Конец сезона В начале августа летный сезон в аэроклубе закончился, и в моей жизни наступила пустота. Я ощущал себя так, словно расстался с любимым человеком. Правда, расставание было временное: прошедших пилотскую подготовку ожидало летное училище, а нас, планеристов,

Из книги Автопортрет: Роман моей жизни автора Войнович Владимир Николаевич

Конец сезона В начале августа летный сезон в аэроклубе закончился, и в моей жизни наступила пустота. Я ощущал себя так, словно расстался с любимым человеком. Правда, расставание было временное: прошедших пилотскую подготовку ожидало летное училище, а нас, планеристов,

Из книги Граф Сен-Жермен - хранитель всех тайн автора Шакорнак Поль

СВЯЩЕННИК «МЕРТВОГО ДОМА» Он умирал в полном сознании своей смерти именно как момента перехода в «иного бытия вечного начала».За три дня до смерти попросил дочь почитать ему Псалтырь. «Какую кафизму?» - спросила она. «Открой наугад». Когда кончила читать, он сказал; «А

Из книги Шерлок [На шаг впереди зрителей] автора Бута Елизавета Михайловна

Конец сезона В начале августа летный сезон в аэроклубе закончился, и в моей жизни наступила пустота. Я ощущал себя так, словно расстался с любимым человеком. Правда, расставание было временное: прошедших пилотскую подготовку ожидало летное училище, а нас, планеристов,

Из книги В плену трех религий автора Хамзин Сергей

Вторая глава ИСТОРИЯ МЕРТВОГО И ЖИВОГО РЕБЕНКА Вторая необходимая проверка касается так называемых венгерских корней графа Сен-Жермена.Мы находим первое упоминание о Ракоци как о предках графа в корреспонденции между д’Альвенслебенем - послом Пруссии в Дрездене и

Из книги По тонкому льду. О нравах в хоккее автора Кожевников Александр Викторович

Съемки первого сезона Джон Ватсон: – Здесь мертвая женщина. Шерлок: – Превосходный анализ, но я думал, вы копнете поглубже. К концу января 2009 года первый 40-минутный выпуск был полностью отснят. Уже на этапе монтажа Марку Гэтиссу категорически не понравилось все. «В

Из книги автора

Глава 16. Сокровища мертвого моря Заключительный день нашего пребывания на земле обетованной мы решили проваляться на одном из курортов Мертвого моря! Правда, красиво написал? На самом деле всё получилось не таким радужным, как предполагали – мы просто не учли расстояния

Из книги автора

Персонажи «мертвого царства» Наша трагедия в том, что перестали генерировать идеи. Инициировать новое, перспективное. Я говорю, меня просто «убила» тренировка сборной накануне олимпийской встречи с финнами. Ну что это такое?! Убожество. Подумал в тот момент: добра ждать

Молодый – странная, непривычная фамилия. На нашем курсе в институте училась девочка с такой фамилией - Молодая. Девочка как девочка, ничем особым среди студентов не выделяющаяся, но позже я узнала, что ее отец – герой войны, разведчик-нелегал, многие годы проработавший за границей. Его западное имя было Гордон Лонсдейл, успешный канадский бизнесмен, проживающий в Англии. Незадолго до его ареста королева Великобритании, которая выступала истцом в процессе против него, пожаловала ему титул сэра - "за большие успехи в развитии бизнеса на благо Соединенного Королевства".

Люди моего поколения, шестидесятники, несомненно, помнят нашумевший фильм Саввы Кулиша «Мертвый сезон», снятый по фактам жизни и профессиональной деятельности разведчика Молодого. Его роль незабываемо сыграл литовский актер Донатос Банионис, что сделало его знаменитым и узнаваемым. Особо впечатлила сцена обмена нашего разведчика на англичанина. На безлюдной дороге друг другу навстречу на большой скорости мчатся и, въехав на мост, вдруг резко тормозят черные лимузины. Из них выходят разведчики, которых будут обменивать, и люди, сопровождающие их, все в светлых плащах.

Разведчики, подлежащие обмену, быстро идут по мосту, обмениваются настороженными взглядами (крупный план Баниониса), минуют друг друга, и наш разведчик почти бегом бросается к своим. Он свободен, он у своих! Однако один факт, весьма важный, не нашел отражения в фильме Кулиша – это 25 лет заключения, на которое Лонсдейл был осужден британским правосудием, из которых он мужественно отсидел три года и был обменен на британского разведчика.

Мы, студенты, собравшиеся в актовом зале института, чтобы посмотреть новый фильм о разведчике (разумеется, у нас разведчики, у «них» - шпионы!), буквально замерли от волнения, когда перед фильмом на экране появился реальный разведчик полковник Абель, работавший с Молодым в США, и произнес о нем вступительное слово. Может, поэтому герой фильма всегда ассоциировался у меня именно с Абелем, а не с Молодым, которого я не знала и никогда не видела. Знала только его дочь Лизу.

Фильм был замечательный! Он будил в наших молодых душах чувство патриотизма и гордость за нашу разведку. Мы, взволнованно обсуждая увиденное, группками покидали зал. Неудивительно, что фильм триумфально прошел по экранам нашей страны и, предположительно, по экранам других социалистических стран. А Донатос Банионис, сыгравший в кино множество ролей, остался для нас навсегда разведчиком Кононом Молодым.

Несколько лет спустя Банионис летел в Японию рейсом скандинавской авиакомпании SAS, и мне, в то время молоденькой сотруднице, недавней выпускнице, выпало счастье сопровождать его как ВИП пассажира на борт лайнера. Он был точно такой же, как в фильме: человек в себе, загадочный и вместе с тем доступный, обыкновенный. Я не смогла не выразить ему свое восхищение по поводу его игры в «Мертвом сезоне». На что он с улыбкой ответил: «Такой славы и известности, как в России, мне в Литве никогда не видать. Нет пророков в своем отечестве. Спасибо вам, я ваш. Я люблю Россию».

Но вернемся к судьбе Молодого. Однажды Лиза пришла в институт, одетая во все черное. Лицо ее было осунувшимся и печальным, видимо она потеряла кого-то из родных. «У Лизы отец умер, разведчик» - шепнула мне в перерыве однокурсница. Мы с Лизой не были подругами, но все же, я подошла и, коснувшись ее руки, сказала: «Держись. Соболезную».

Позже я узнала некоторые подробности из жизни знаменитого разведчика, добывшего для страны неоценимые материалы по испытаниям бактериологического и подводного оружия, проводимым Великобританией. После обмена Молодого в 1964 году на английского шпиона, он какое-то время работал в Управлении разведки, читал лекции, выступал на фабриках, заводах. Его смелое выступление перед рабочими столичного ЗИЛа стало последним, поскольку, переживая за родную страну и будучи в Англии успешным бизнесменом-миллионером, он выразился неоднозначно: «Какой же у вас, дорогие товарищи, бардак! Дайте мне ваш завод на один только год, я из него конфетку сделаю, наведу порядок и дисциплину. И рублем никого не обижу».

Естественно, после такого выступления Молодый оказался в опале у властей и вскоре был отправлен на пенсию. Увольнение было для него грому подобно, он не мыслил своей жизни без разведки. В сентябре 1970 года, когда мы только приступили к занятиям на четвертом курсе, он, прогуливаясь в подмосковном лесу, нагнулся, чтобы сорвать гриб, и упал мертвым – раненое сердце остановилось. Ему не было и пятидесяти.

Имя Молодого, советского разведчика, стало легендой. Он похоронен в Москве на кладбище при Донском монастыре. Когда я там бываю, всегда иду к его могиле поклониться, поскольку преклоняюсь перед его подвигом, его мужеством, особенно при отбывании наказания, и его удивительной судьбой. Интересно, как сложилась судьба Лизы Молодой? Может быть, она тоже стала разведчицей, продолжая дело отца? Если это так, то об этом никто не узнает – разведка тщательно хранит свои тайны.

17.01.1922- 9.10.1970. Полковник.

Родился в Москве в семье научных работников (отец, умерший в 1929 г., - преподаватель МГУ и МЭИ, заведую­щий сектором научной периодики Госиздата, мать - про­фессор ЦНИИ протезирования, во время Великой Отече­ственной войны - военный хирург).

В 1932 г. с разрешения советского правительства Конон выехал в США к тетке, жившей там с 1914 г. Учился в средней школе в Сан-Франциско. В 1938 г. возвратился в Москву, где окончил школу (1.940).

В октябре 1940 г. был призван в РККА. Участвовал в Великой Отечественной войне, служил во фронтовой раз­ведке. Помощник начальника штаба отдельного разведы­вательного дивизиона. Ходил в тыл противника, брал «языков».

Демобилизовался из армии в 1946 г. в звании лейтенанта. Окончил юридический факультет Московского института внешней торговли (1951), работал там же преподавателем китайского языка. Участник авторского коллектива учебни­ка китайского языка.

С конца 1951 г. во внешней разведке, в ШОН готовился к нелегальной работе за границей. В 1954 г. нелегально выве­ден в Канаду, после промежуточной легализации там под видом канадского бизнесмена Гордона Лонсдейла приехал в Лондон, где возглавил нелегальную резидентуру под при­крытием владельца фирмы по продаже и обслуживанию игральных автоматов (оперативный псевдоним Бен).

Его агентами-связниками были известные советские раз­ведчики-нелегалы Питер и Хелен Крогеры (Моррис и Леонтина Коэны), а также Мелита Норвуд.

В 1961 г. после измены сотрудника польской разведки М. Голеневского, перебежавшего в США, ЦРУ сообщило британским спецслужбам полученные от него сведения об агентах нелегальной резидентуры, работавших на базе ВМС в Портленде. 13 января 1961 г. Молодый был арестован, в марте лондонским уголовным судом приговорен к 25 годам тюремного заключения. Во время ареста, следствия и суда свою принадлежность к советской разведке не признал.

В 1964 г. с согласия английского правительства был осуществлен обмен Молодого на агента английской раз­ведки Гревилла Винна, арестованного в Москве. После возвращения в Москву Молодый работал в центральном аппарате ПГУ.

Награжден орденами Красного Знамени и Трудового Красного Знамени, нагрудным знаком «Почетный сотруд­ник госбезопасности», орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени, Красной Звезды, многими медалями.

Скоропостижно скончался от инсульта. Похоронен на Донском кладбище в Москве.

Молодый приехал в Лондон в марте 1955 года с паспортом на имя гражданина Канады Гордона Лонсдейла. Что же касается Норвуд, то первый раз она встре­тилась с Молодым 23 декабря 1958 года и, как обычно, передала ему пакет документов из сейфов БАИЦМ. Од­нако уже спустя два месяца Холу вновь передали под контроль лондонской легальной резидентуры. Благодаря этому обстоятельству Норвуд избежала провала, когда 7 января 1961 года Молодый был арестован сотрудника­ми МИ-5.

В 1962 году Норвуд получила от ПГУ КГБ пожизнен­ную пенсию в размере 20 фунтов стерлингов в месяц. Но, как уже говорилось, она работала не ради денег, а из идейных соображений. Поэтому в 1972 году, после выхо­да на пенсию, она отказалась получать деньги, заявив, что у нее достаточно средств и она не нуждается в пен­сии. Когда после подписания в 1975 году Хельсинкского соглашения между Востоком и Западом наступил период «разрядки», Норвуд дважды посетила СССР в качестве туриста. В 1979 году, во время второй поездки, ей вручи­ли орден Красного Знамени, которым она была награж­дена еще в 1958 году.

Прекратив в 1972 году отношения с советской раз­ведкой, Норвуд продолжала оставаться убежденной коммунисткой. Живя одна после смерти мужа в 1986 году, она по-прежнему активно участвовала в ле­вом движении, а также каждую субботу покупала три десятка экземпляров коммунистической газеты «Морнинг стар» и раздавала знакомым. Все соседи считали ее милой пожилой леди, имеющий небольшой комму­нистический «пунктик». Но в субботу 11 сентября 1999 года эта идиллия рухнула. В этот день лондонская «Тайме» вышла с огромной фотографией Норвуд на первой полосе и статьей, в которой говорилось о ее работе на.советскую разведку. А узнали журналисты об этом из только что опубликованной книги «Архив Митрохина: КГБ в Европе и на Западе», авторами ко­торой были профессор Кембриджского университета Кристофер Эндрю и бывший сотрудник ПГУ КГБ Ва­силий Митрохин, о котором необходимо рассказать более подробно.

Родившийся в 1932 году Василий Никитович Митро­хин работал в ПГУ КГБ на скромной должности - на­чальником архивного отдела, который возглавил в 80-х годах. Однако еще в 1972 году, воспользовавшись тем, что разведка переезжала в новое здание в Ясеневе, он решил обеспечить себе старость и начал скрупулезно копировать все документы, к которым у него был до­пуск. В течение более чем 10 лет он выбирал наиболее интересные дела и переписывал их мелким почерком и выносил из управления. Дома он перепечатывал свои записи на пишущей машинке, помещал в па­кеты из-под молока и закапывал на дачном участке в алюминиевом контейнере. Созданный таким образом «архив» охватывал операции советской внешней развед­ки в период с 1930 по 1984 год и насчитывал 25 тыс. страниц текста. В 1985 году товарищи проводили полков­ника Митрохина на пенсию, после чего он затаился на целых семь лет.

В 1991 году Советский Союз приказал долго жить, а на следующий год Митрохин решил податься на Запад. Этот свой шаг он позднее объяснил чисто идейными соображениями - давней и застарелой ненавистью к со­ветскому режиму, а также желанием открыть миру глаза на его преступления. В августе 1992 года Митрохин сел на поезд и отправился в столицу ставшей независимой Лат­вии. Оказавшись в Риге, он сразу же направился в по­сольство США, где показал небольшую часть своего ар­хива сотрудникам ЦРУ. Но американцам в то время до­саждали многочисленные желающие уехать в США, да еще не с пустыми руками. Поэтому, переговорив с Мит­рохиным и бегло просмотрев его бумаги, они посчитали его техническим работником и просто «архивной кры­сой». Кроме того, бумаги Митрохина представляли собой не подлинные документы, а сомнительные с точки зре­ния американцев копии и поэтому вполне могли быть сфальсифицированы. В результате они дали Митрохину от ворот поворот, по поводу чего не раз потом кусали себе локти.

Однако Митрохин не стал расстраиваться и сразу же направился в расположенное неподалеку посоль­ство Великобритании. Там ему оказали более радуш­ный прием. Сотрудница СИС провела с Митрохиным несколько интенсивных бесед, просмотрела представ­ленные документы и сразу же поняла их ценность. В Лондон была направлена телеграмма с отчетом, после ознакомления с которым руководство СИС дало добро на вывоз Митрохина, получившего псевдоним Керб, и его жены в Англию. И уже 7 сентября 1992 года Митро­хин с супругой оказались в Лондоне, где им сменили документы, предоставили пенсию и поселили в безо­пасном месте.

Но в то время как сам Митрохин уже находился в Англии, большая часть его архива все еще оставалась закопанной на подмосковной даче. Поэтому в первые несколько недель сотрудники СИС опрашивали Митро­хина по поводу местонахождения архива, а затем разра­ботали операцию по его доставке в Лондон. С этой целью в Москву был направлен офицер МИ-6 Ричард Томлинсон, сейчас известный тем, что, разругавшись со своим начальством, поместил в Интернете сотни имен сотруд­ников и агентов английской разведки, а в январе этого года опубликовал в России свою книгу, в которой рас­сказал о многих тайных операциях СИС. Но тогда он под дипломатическим прикрытием благополучно прибыл в Москву, откопал на даче Митрохина 6 алюминиевых контейнеров и без происшествий доставил их в британс­кое посольство. Ну а переправить их на Британские ост­рова не составило никакого труда.

В Лондоне над разбором «бумаг Митрохина» работали сначала англичане, потом американцы, а затем и пред­ставители других разведок. По словам эксперта по раз­ведке Рональда Кесслера, который работал с архивом Митрохина, прочтение документов создавало странный эффект- открывалось все то, что делал все эти годы противник. Причем детализация материала и его точ­ность были просто удивительны. А другой сотрудник МИ-6 заявил, что если бы на Запад бежал глава КГБ, то и он обладал бы меньшей информацией.

Через некоторое время английский гражданин Мит­рохин стал настаивать на публикации хотя бы части его архива. И в 1996 году министр иностранных дел Вели­кобритании Малькольм Рифкинд санкционировал пуб­ликацию части «бумаг Митрохина». С этой целью доступ к архиву получил историк профессор Кембриджского университета Кристофер Эндрю, в свое время успешно работавший с другим советским перебежчиком - пол­ковником Олегом Гордиевским. Совместно с Митрохи­ным Эндрю должен был написать книгу по материалам архива. В результате после нескольких лет работы в сен­тябре 1999 года в Лондоне вышла в свет книга К. Эндрю и В. Митрохина «Архив Митрохина: КГБ в Европе и на Западе». Среди советских агентов, работавших в Англии, в книге была упомянута и Мелита Норвуд.

Как уже говорилось, Норвуд достойно встретила ра­зоблачения перебежчика. В тот же день она вышла к журналистам, осаждавшим ее дом" и зачитала заявле­ние, в котором говорилось:

«Я уже стара, поэтому не могу полагаться на свою память, я была всего лишь клерком, а не специалистом; я хотела предотвратить поражение той системы, которая дала простым людям хлеб, образование и медицинскую помощь. Я считала, что документы, к которым я имела доступ, могут быть полезны для России и она сможет быть наравне с Великобританией, США и Германией. Вообще я не одобряю шпионаж против собственной страны; я делала то, что делала, из лучших побуждений, хотя многим трудно это понять».

После этого в Англии разразился скандал. «Теневой» министр внутренних дел консерватор Энн Виддекомб потребовала от правительства немедленно представить разъяснения по делу Норвуд. В результате министр внут­ренних дел Джек Стро был вынужден признать, что британская разведка еще в 1992 году узнала имена, адре­са и послужные списки бывших советских агентов, но не сообщала о них, так как ее руководству очень не хоте­лось признавать, что под носом у английских спецслужб работали шпионы, о которых они ничего не знали. Что же касается Мелиты Норвуд, то власти решили не при­влекать ее к суду, учитывая ее преклонный возраст.

Публикация «архива Митрохина» вызвала шпионс­кие скандалы как в самой Англии, так и во Франции и Италии. Поэтому неудивительно, что в ближайшее время готовятся к печати второй и третий тома «Архива Мит­рохина». Сам же Митрохин получил то, к чему так стре­мился, - мировую скандальную известность и неплохие деньги. Поэтому ему не придется, как другому перебеж­чику из КГБ Виктору Макарову, устраивать голодные забастовки у стен английского парламента или идти на мошенничество, как это сделал бывший майор ПГУ КГБ Михаил Бутков, бежавший в Англию в 1991 году.

На этом в рассказе о выпускниках Кембриджского университета, сотрудничавших с советскими спецслуж­бами и работавшими в разное время в английских спец­службах, можно поставить точку. Хочется только доба­вить, что до конца узнать всю правду о событиях тех лет вряд ли будет возможно в ближайшее время. Из архивов СВР, ставших частично доступными в последние годы, стало известно о существовании в Англии в 30-50-х годах параллельно с «кембриджской» группой агентур­ной сети из выпускников Оксфорда, «первый человек» (Филби) которой имел псевдоним Скотт (Шотландец). Поэтому говорить о том, что все тайны советской раз­ведки давно распроданы и известны на Западе, явно преждевременно.

Кадровый советский разведчик времён холодной войны. Полковник Молодый принимал непосредственное участие в Великой Отечественной войне.

Полковник Молодый принимал непосредственное участие в Великой Отечественной войне.

В органах госбезопасности с 1951 г. Исключительно способный и смелый разведчик. Легализовался в Великобритании в марте 1955 года под видом канадского бизнесмена Гордона Лонсдейла (англ. Gordon Lonsdale), приехавшего в английскую столицу якобы с целью продолжить свое образование. Легенда была безупречна: настоящий Лонсдейл действительно существовал, но погиб при невыясненных обстоятельствах около 1943. По заданию Управления внешней разведки КГБ СССР «Бен» (псевдоним Лонсдейла) должен был внедриться в английские военные круги и собрать информацию о британских и американских военно-воздушных базах, а также добыть сведения о последних разработках Великобритании в области эксплуатации ядерных реакторов на подводных лодках и создании бактериологического оружия.

Благодаря общительному характеру, а также какому-то особому чутью Лонсдейл вскоре становится преуспевающим бизнесменом: на деньги КГБ он открывает фирму по продаже торговых автоматов, затем - предприятие по производству и сбыту автомобильных противоугонных устройств. Счета в банках пополняются ежедневно, и вскоре Лонсдейл становится миллионером. Электронный замок, изобретенный на одном из предприятий Лонсдейла, в 1960 году на выставке в Брюсселе получает золотую медаль. В Лондоне советский агент ведет светский образ жизни, его знают в лучших лондонских клубах. Якобы по делам фирмы он много ездит по стране и заводит нужные связи. Из наиболее ценных стала встреча с супругами Крогер - советскими разведчиками-нелегалами американского происхождения, жившими в Англии и ставшими связными «Бена».

Самое удачное для Лонсдейла знакомство произошло в Портленде - с Гарри Хафтоном, клерком засекреченной военно-морской базы. Хафтон имел доступ к секретным документам. В течение нескольких лет он продает Лонсдейлу секреты, которые впоследствии сэкономят СССР несколько миллиардов долларов на разработку систем вооружения. Согласно одной из версий Хафтон, которому Лонсдейл платил наличными, распоряжался деньгами необдуманно: купил дорогой автомобиль, гулял в дорогих ресторанах, и за ним было установлено наблюдение, а выявить его причастность к утечке информации было уже делом техники.

По официальной же версии, провал произошёл из-за предательства сотрудника польской разведки Михаила Голеневского, перебежавшего в США. ЦРУ сообщило британским спецслужбам полученные от перебежчика сведения на агентов нелегальной резидентуры «Бена», работавших на базе ВМС в Портленде.

7 января 1961 года Хафтон и Лонсдейл были арестованы в момент передачи секретных документов. Суду так и не удалось доказать причастность Лонсдейла к советской разведке. Хафтон же до последнего думал, что продавал секреты американскому офицеру.

В Англии у Лонсдейла было несколько автомобилей, загородная вилла, роскошные номера в лучших отелях Лондона. Всё это он приобрел на заработанные бизнесом деньги. Незадолго до ареста королева Великобритании пожаловала Лонсдейлу титул сэра «за большие успехи в развитии бизнеса на благо Соединенного Королевства». Но судьба распорядилась так, что кадровый разведчик Лонсдейл должен был вернуться на родину. Отбыв три года в тюрьме Её Величества, Гордон Лонсдейл выходит на свободу. Гревилл Винн, английский шпион и связник Пеньковского, разоблаченный в СССР, был необходим британской разведке. И английские власти идут на обмен: Гордон Лонсдейл - Гревилл Винн.

Умер выдающийся разведчик 9 сентября 1970 года, в возрасте 48 лет. Во время одной из загородных прогулок у него внезапно остановилось сердце. Прах «сэра Гордона» покоится на Донском кладбище Москвы. На мраморной плите его могилы выбито по-русски: «Конон Трофимович Молодый, полковник».

Его ратные подвиги на фронте и героическая служба в органах госбезопасности отмечены многими правительственными наградами.

Поделитесь статьей с друзьями:

Похожие статьи

• 

  Тренировочные задания к ket for schools
• 

  «А мы с живым писателем встретились!
• 

  Указания времени – Zeitangaben Четверг по немецки