Г короленко чудная. «Чудная», анализ произведения Короленко

Короленко написал очерк «Чудная» в 1880 г. в пересыльной тюрьме в Вышнем Волочке. Он передал его через друзей нелегально. Но опубликовать рукопись не удалось. Ни журнал «Слово», ни «Отечественные записки» не смогли это сделать по цензурным соображениям. В 1893 г. очерк был издан в Лондоне Фондом русской вольной прессы. Он издавался в России нелегально, пока в 1905 г. не был напечатан в журнале «Русское богатство» в книге 9 под названием «Командировка». Позже Короленко вернул очерку прежнее название, переместив акцент с Гаврилова на Морозову. Он задумывал посвятить его Эвелине Улановской, ссыльной студентке из Петербурга, с которой познакомился в Березовских Починках, но этот замысел не был осуществлён.

Литературное направление и жанр

Произведение имеет подзаголовок «Очерк из 80-х годов». Очерк – жанр художественно-публицистический, основанный на реальных событиях. В небольшом очерке Короленко рассказывает историю не только ссыльной революционерки, но и жандарма. Детали жизни ямщика, хозяйки избы, у которой останавливается герой-рассказчик, придают повествованию реалистичность и документальность.

Тематика и проблематика

Тема очерка – тяжёлая жизнь политических ссыльных, наказание которых, с точки зрения Короленко, гораздо больше преступления.

Проблема очерка – невозможность оставаться человеком, а иногда и жить, в бесчеловечном обществе.

Сюжет и композиция

Основной сюжет очерка имеет композиционное обрамление. Героя-рассказчика, политического ссыльного, везут по этапу в Сибирь. На станции один из жандармов рассказывает ему о своей первой командировке - сопровождении юной революционерки, которая недолго прожила на поселении, умерев от чахотки.

Герои

Образ рассказчика автобиографичен. Так же, как Короленко, он отправлен в Сибирь на поселение. Это человек тонкой душевной организации, принимающий близко к сердцу боль других людей и страдающий от невозможности помочь.

«Старшой» Гаврилов – провожатый ссыльного рассказчика: «Человек довольно симпатичный, с прямым, даже как будто интеллигентным лицом, расторопный,.. не педант». Это жандарм, которому свойственно рассуждать.

Гаврилов из сдаточных, скоро выходит срок его службы, он на хорошем счету, и ему предлагают остаться. Он уже отвык от крестьянской работы, пищи, грубого обхождения, но всё-таки не хочет оставаться. Он и сам не может объяснить, почему, но ему невесело: «С чего уж это, не знаю, - только иной раз так подступит – нож острый, да и только».

Гаврилов служит с усердием, но он не формалист. Он по-человечески жалеет заключённых, совершенно их не оправдывая: «Начальство зря не накажет». Он пытается понять мотивы поступков заключённой. Он начинает жить нуждами совершенно постороннего человека, так что ему даже приходит в голову попросить у начальства взять заключённую в жёны. Его «как будто в сердце кольнула булавка», когда он увидел, что девушка кашляет кровью.

Гаврилов многократно нарушает должностную инструкцию: не обыскивает девушку, не закрывает окно в поезде, не скрывает от пересыльной станцию назначения, угощает заключённую чаем и белым хлебом, от которых она гордо отказывается. Гаврилов рискует своей службой, когда просит о ссыльной, чтобы она плыла на пароходе. За это и за то, что ходил к Морозовой в месте ссылки, начальник не хотел представлять его в унтер-офицеры. Но не это беспокоит Гаврилова, а то, что после смерти Морозовой он стал как «порченный», два дня не принимал пищи. Эта «порченность» и есть истинная человечность, недоступная большинству. Кажется, что жандарм выполнил её пожелание при последней встрече: «Желаю вам когда-нибудь человеком стать – вполне, не по инструкции».

Барышню политичку Морозову нужно было везти из замка по маршруту в уездный город. Вещей у неё маленький узелок, «небогатых, видно, родителей». Морозова молода, «как есть ребёнок». Волосы у неё русые, сама бледная, а на щеках румянец. Губы у девушки тонкие и сердитые.

Ссыльный Рязанцев, у которого поселилась Морозова, так характеризует девушку: «Порода такая: сломать её можно, ну а согнуть, - сам чай видел: не гнутся этакие». Революционерка в прямом смысле умирает за принципы.

Девушка озлоблена на весь мир, не верит людям и удивляется, когда Гаврилов проявляет обыкновенную заботу о её здоровье. Со свойственным её возрасту максимализмом девушка верит, что «свои», ссыльные, всегда примут её и не обидят. Вот от них она согласна принимать помощь.

Гордыня – основная черта этой бедной, умирающей революционерки. Она не просит, а «дерзкие слова выражает». Твёрдость характера девушки поражает автора. Девушка с горечью обращается к конвоирам, обвиняя государственное устройство в целом: «Проклятые вы… теперь ваша воля».

Материальное для Морозовой будто вовсе не существует. Денег у неё всего рубль двадцать, но она «брезгает» принимать чай и хлеб от жандармов, отказывается от жандармского тулупа.

Девушка не прощает не просто жандарма, а всю власть, которая сгубила её молодую жизнь.

В отличие от Морозовой, ссыльный Рязанцев отделяет систему от отдельных людей, которые в ней служат. Он понимает, что Гаврилов – человек хороший, но недалёкий.

Наиболее трагический образ очерка – бедная мать Морозовой, которая не знает о смерти дочери и едет за ней в уездный город, продав всё своё нехитрое добро.

Художественное своеобразие

Писатель очень внимателен к деталям. Всю суровую жизнь северного края он характеризует словами «бедно и неприветно». Выдра «позобала» рыбу в реке, вся картошка помёрзла. Жители будто сами отбывают наказание, питаясь только хлебом, луковицами и чаем.

Излюбленный приём тонко чувствующего природу Короленко – психологический параллелизм. Подобно снежной буре, поднимаются и летят одна за другой тяжёлые мысли рассказчика.

В очерке очень важна речь героев. Короленко подчёркивает их место рождения, пользуясь диалектными словами: закужавела, сивера, позобала. Писатель передаёт не только лексику, но и грамматический строй диалекта: «Ничего нет-то у нас», «Нельзя вам ехать-то будет».

Короленко показывает разницу в интеллекте и общественном положении героев, только описывая их речь. О словах Морозовой Гаврилов говорит: «Ровно бы и по-русски, а ничего понять невозможно».

Скоро ли станция, ямщик?

Не скоро еще, - до метели вряд ли доехать, - вишь, закуржавело как, сивера идет.

Да, видно, до метели не доехать. К вечеру становится все холоднее. Слышно, как снег под полозьями поскрипывает, зимний ветер - сивера - гудит в темном бору, ветви елей протягиваются к узкой лесной дороге и угрюмо качаются в опускающемся сумраке раннего вечера.

Холодно и неудобно. Кибитка узка, под бока давит, да еще некстати шашки и револьверы провожатых болтаются. Колокольчик выводит какую-то длинную, однообразную песню, в тон запевающей метели.

К счастию - вот и одинокий огонек станции на опушке гудящего бора.

Мои провожатые, два жандарма, бряцая целым арсеналом вооружения, стряхивают снег в жарко натопленной, темной, закопченной избе. Бедно и неприветно. Хозяйка укрепляет в светильне дымящую лучину.

Нет ли чего поесть у тебя, хозяйка?

Ничего нет-то у нас…

А рыбы? Река тут у вас недалече.

Была рыба, да выдра всю позобала.

Ну, картошки…

И-и, батюшки! Померзла картошка-то у нас ноне, вся померзла.

Делать нечего; самовар, к удивлению, нашелся. Погрелись чаем, хлеба и луковиц принесла хозяйка в лукошке. А вьюга на дворе разыгрывалась, мелким снегом в окна сыпало, и по временам даже свет лучины вздрагивал и колебался.

Нельзя вам ехать-то будет - ночуйте! - говорит старуха.

Что ж, ночуем. Вам ведь, господин, торопиться-то некуда тоже. Видите - тут сторона-то какая!.. Ну, а там еще хуже - верьте слову, - говорит один из провожатых.

В избе все смолкло. Даже хозяйка сложила свою прясницу с пряжей и улеглась, перестав светить лучину. Водворился мрак и молчание, нарушаемое только порывистыми ударами налетавшего ветра.

Я не спал. В голове, под шум бури, поднимались и летели одна за другой тяжелые мысли.

Не спится, видно, господин? - произносит тот же провожатый - "старшой", человек довольно симпатичный, с приятным, даже как будто интеллигентным лицом, расторопный, знающий свое дело и поэтому не педант. В пути он не прибегает к ненужным стеснениям и формальностям.

Да, не спится.

Некоторое время проходит в молчании, но я слышу, что и мой сосед не спит, - чуется, что и ему не до сна, что и в его голове бродят какие-то мысли. Другой провожатый, молодой "подручный", спит сном здорового, но крепко утомленного человека. Временами он что-то невнятно бормочет.

Удивляюсь я вам, - слышится опять ровный грудной голос унтера, - народ молодой, люди благородные, образованные, можно сказать, - а как свою жизнь проводите…

Эх, господин! Неужто мы не можем поникать!.. Довольно понимаем, не в эдакой, может, жизни были и не к этому сызмалетства-то привыкли…

Ну, это вы пустое говорите… Было время и отвыкнуть…

Неужто весело вам? - произносит он тоном сомнения.

А вам весело?..

Молчание. Гаврилов (будем так звать моего собеседника), по-видимому, о чем-то думает.

Нет, господин, невесело нам. Верьте слову: иной раз бывает - просто, кажется, на свет не глядел бы… С чего уж это, не знаю, - только иной раз так подступит - нож острый, да и только.

Служба, что ли, тяжелая?

Служба службой… Конечно, не гулянье, да и начальство, надо сказать, строгое, а только все же не с этого…

Так отчего же?

Кто знает?..

Опять молчание.

Служба что. Сам себя веди аккуратно, только и всего. Мне, тем более, домой скоро. Из сдаточных я, так срок выходит. Начальник и то говорит: "Оставайся, Гаврилов, что тебе делать в деревне? На счету ты хорошем…"

Останетесь?

Нет. Оно, правда, и дома-то… От крестьянской работы отвык… Пища тоже. Ну и, само собой, обхождение… Грубость эта…

Так в чем же дело?

Он подумал и потом сказал:

Вот я вам, господин, ежели не поскучаете, случай один расскажу… Со мной был…

Расскажите…

Поступил я на службу в 1874 году, в эскадрон, прямо из сдаточных. Служил хорошо, можно сказать, с полным усердием, все больше по нарядам: в парад куда, к театру, - сами знаете. Грамоте хорошо был обучен, ну, и начальство не оставляло. Майор у нас земляк мне был и, как видя мое старание, призывает раз меня к себе и говорит: "Я тебя, Гаврилов, в унтер-офицеры представлю… Ты в командировках бывал ли?" - Никак нет, говорю, ваше высокоблагородие. - "Ну, говорит, в следующий раз назначу тебя в подручные, присмотришься - дело нехитрое". - Слушаю, говорю, ваше высокоблагородие, рад стараться.

А в командировках я точно что не бывал ни разу, - вот с вашим братом, значит. Оно хоть, скажем, дело-то нехитрое, а все же, знаете, инструкции надо усвоить, да и расторопность нужна. Ну, хорошо…

Через неделю этак места зовет меня дневальный к начальнику и унтер-офицера одного вызывает. Пришли. "Вам, говорит, в командировку ехать. Вот тебе, - говорит унтер-офицеру, - подручный. Он еще не бывал. Смотрите, не зевать, справьтесь, говорит, ребята молодцами, - барышню вам везти из замка, политичку, Морозову. Вот вам инструкция, завтра деньги получай и с богом!.."

Иванов, унтер-офицер, в старших со мною ехал, а я в подручных, - вот как у меня теперь другой-то жандарм. Старшему сумка казенная дается, деньги он на руки получает, бумаги; он расписывается, счеты эти ведет, ну, а рядовой в помощь ему: послать куда, за вещами присмотреть, то, другое.

Ну, хорошо. Утром, чуть свет еще, - от начальника вышли, - гляжу: Иванов мой уж выпить где-то успел. А человек был, надо прямо говорить, не подходящий - разжалован теперь… На глазах у начальства - как следует быть унтер-офицеру, и даже так, что на других кляузы наводил, выслуживался. А чуть с глаз долой, сейчас и завертится, и первым делом - выпить!

Пришли мы в замок, как следует, бумагу подали - ждем, стоим. Любопытно мне - какую барышню везти-то придется, а везти назначено нам по маршруту далеко. По самой этой дороге ехали, только в город уездный она назначена была, не в волость. Вот мне и любопытно в первый-то раз: что, мол, за политичка такая?

Только прождали мы этак с час места, пока ее вещи собирали, - а и вещей-то с ней узелок маленький - юбчонка там, ну, то, другое, - сами знаете. Книжки тоже были, а больше ничего с ней не было; небогатых, видно, родителей, думаю. Только выводят ее - смотрю: молодая еще, как есть ребенком мне показалась. Волосы русые, в одну косу собраны, на щеках румянец. Ну, потом, увидел я - бледная совсем, белая во всю дорогу была. И сразу мне ее жалко стало… Конечно, думаю… Начальство, извините… зря не накажет… Значит, сделала какое-нибудь качество по этой, по политической части… Ну, а все-таки… жалко, так жалко - просто, ну!..

Стала она одеваться: пальто, калоши… Вещи нам ее показали, - правило, значит: по инструкции мы вещи смотреть обязаны. "Деньги, спрашиваем, с вами какие будут?" Рубль двадцать копеек денег оказалось, - старшой к себе взял. "Вас, барышня, - говорит ей, - я обыскать должен".

Как она тут вспыхнет. Глаза загорелись, румянец еще гуще выступил. Губы тонкие, сердитые… Как посмотрела на нас, - верите: оробел я и подступиться не смею. Ну, а старшой, известно, выпивши: лезет к ней прямо. "Я, говорит, обязан; у меня, говорит, инструкция!.."

Как тут она крикнет, - даже Иванов и тот от нее попятился. Гляжу я на нее - лицо побледнело, ни кровинки, а глаза потемнели, и злая-презлая… Ногой топает, говорит шибко, - только я, признаться, хорошо и не слушал, что она говорила… Смотритель тоже испугался, воды ей принес в стакане. "Успокойтесь, - просит ее, - пожалуйста, говорит, сами себя пожалейте!" Ну, она и ему не уважила. "Варвары вы, говорит, холопы!" И прочие тому подобные дерзкие слова выражает. Как хотите: супротив начальства это ведь нехорошо. Ишь, думаю, змееныш… Дворянское отродье!

Владимир Галактионович Короленко (1853-1921)

«Чудная» …Почему так странно называется первый рассказ и весь сборник?

Жандарм Гаврилов, сопровождающий ссыльных на поселение, рассказывает о девушке, которую никак не может забыть. Девушка эта кажется ему непохожей на других людей, чудной. После знакомства с нею Гаврилов даже решил оставить свою службу жандарма. Чем же так поразила его девушка-революционерка, что в ней замечательного?

«Как поехали - ветер сиверный,- я и то продрог. Закашлялась крепко и платок к губам поднесла, а на платке, гляжу, кровь. Так меня будто кто в сердце кольнул булавкой; «Эх, говорю, барышня, как можно! Больны вы, а в такую дорогу поехали,- осень, холодно!.. Нешто, говорю, можно этак!»

Вскинула она на меня глазами, посмотрела и только опять внутри у нее закипать стало; «Что вы, говорит, глупы, что ли? Не понимаете, что я не по своей воле еду. Хорош, говорит; сам везет, да туда же еще с жалостью суется!»

Сила этой больной девушки, ее убежденность, вера в революцию, презрение к врагам поразили Гаврилова, вызвали в нем чувство уважения к ней.

Главные герои, жандарм Гаврилов и ссыльная девушка.

Короленко писал этот рассказ в царской тюрьме, он сам прожил многие годы в ссылке и встречал немало революционеров. О жизни писателя ты прочтешь во вступительной статье.

В сборнике помещены и другие рассказы Короленко: «Сон Макара», «Соколинец», «Ат-Даван». Они очень разные, наиболее сложен рассказ «Сон Макара». Он, пожалуй, интереснее для шестиклассников.

Короленко Владимир Галактионович
Произведение “Чудная”

Морозова – главная героиня, политзаключенная. В центре повествования этого раннего произведения писателя – рассказ конвойного-жандарма Гаврилова о девушке-“политичке” (политзаключенной) Морозовой, которую он сопровождал в ссылку. Рассказчику она показалась ребенком: “волосы русые, в одну косу собраны, на щеках румянец”. Гаврилов сразу пожалел ее, а дорогой даже думалось ему: “у начальства попросить да в жены ее взять. Ведь уж я бы из нее дурь-то эту выкурил”.

Но больше всего удивляет рассказчика не гордая непокорность Морозовой, ее постоянные препирательства с конвойными, а то, что она “побрезгала” с ними чай пить. Видя, что ссыльная больна и отказывается от его тулупа, он вынужден соврать ей, что тулуп казенный и “по закону арестованным полагается”. Непреклонность Морозовой поражает даже ее товарища по ссылке Рязанцева, который называет ее “сектанткой” и “настоящей боярыней Морозовой”. Знаменательны и слова Рязанцева: сломать ее можно. “Вы и то уж сломали. Ну, а согнуть, – сам, чай, видел: не гнутся этакие”. Умершая вскоре “сердитая барышня”, которую жандармы назвали “чудной” за то, что она “как приехала, так прямо к ссыльному пошла”, не выходит из головы Гаврилова, причем именно его-то образ и не брался в расчет радикалами, распространившими рассказ в России как пропагандистское, антиправительственное произведение. Сам же автор, положив в основу рассказа реальную историю (прототип – Е. Л.Улановская), явно хотел уйти от прямолинейности, показав сложность, а временами трагическую безысходность взаимоотношений с людьми. Гаврилов говорит: “От меня она зла не видала, а я на ней зла не помню”, выражая тем самым свою приверженность христианской этике. Сугубо человеческие, родительские мотивы движут матерью Морозовой, которая, продав унаследованный дом, отправляется к своей “голубке”, которая хоть и “побранит, рассердится”, а “все же рада будет”. Искренне плачет по безвременно погибшей жизни Чудной и “гулящая” девка со станции. Наконец, состраданием и томлением полна душа самого автора-повествователя. И только героиня – бесстрастная, хладнокровная, вот еще одно значение ее фамилии – остается охваченной идеей борьбы. Современникам Короленко характер Морозовой казался символом силы духа, готовности к революционному самопожертвованию.

Эрнст Теодор Амадей Гофман Произведение “Крошка Цахес по прозвищу Циннобер” (Рассказ, 1819) В одном маленьком государстве правил князь Деметрий. В этом государстве каждому жителю предоставлялась полная свобода в его начинаниях....
Теренций Публий Афр Произведение “Свекровь” Юноша Памфил был весьма неравнодушен к гетере Вакхиде. Но под нажимом родителей, скрепя сердце, женился на соседке – добропорядочной Филумене. Она любит молодого мужа. Но...
Петрушевская Людмила Стефановна Произведение “Три девушки в голубом” Три женщины “за тридцать” живут летом с маленькими сыновьями на даче. Светлана, Татьяна и Ира – троюродные сестры, детей они воспитывают в...
Бальзак Оноре де Произведение “Отец Горио” Главные события происходят в пансионе “мамаши” Воке. В конце ноября 1819 г. здесь обретается семь постоянных “нахлебников”: на втором этаже – юная барышня Викторина...
Шукшин Василий Макарович Произведение ” Охота жить” В произведении В. М.Шукшина “Охота жить” автор показывает читателю два противоположных человеческих характера. Центральные герои произведения – старик Никитич и молодой парень. Действие...
Астафьев Виктор Петрович Произведение “Царь-рыба” Сборник новелл о просторах великой сибирской реки, бескрайней тайге, голубизне и шири поднебесья, которая в малой капле и цветке, что дерзко вышел навстречу холодным...
Лакшин Владимир Яковлевич Произведение “Иван Денисович, его друзья и недруги” Трудно представить себе, что еще год назад мы не знали имени Солженицына. Заурядность располагает к благодушию оценок, но тот, кто...
Карло Гольдони Произведение “Слуга двух господ” Счастливая помолвка Сильвио, сына доктора Ломбарди, с юной Клариче смогла состояться только благодаря обстоятельству, самому по себе весьма несчастливому – гибели на дуэли синьора...
Искандер Фазиль Абдулович Произведение “Кролики и удавы” События происходят много лет назад в одной далекой африканской стране. Удавы без устали охотятся за кроликами, а обезьяны и слоны соблюдают нейтралитет. Несмотря...
Ромен Роллан Произведение “Кола Брюньон” “Жив курилка.” – кричит Кола приятелям, пришедшим посмотреть, помер ли он от чумы. Но нет, Кола Брюньон, “старый воробей, бургундских кровей, обширный духом и брюхом,...
Лесков Николай Семенович Произведение “Запечатленный ангел” На постоялом дворе укрываются от непогоды несколько путников. Один из них утверждает, что “всякого спасенного человека. ангел руководствует”, и его самого ангел водил. Последующий...
Чехов Антон Павлович Роман А. П. Чехова “Ионыч” Когда в губернском городе С. приезжие жаловались на скуку и однообразие жизни, то местные жители, как бы оправдываясь, говорили, что, напротив, в...
Купер Джеймс Фенимор Произведение “Последний из могикан, или Повествование о 1757 годе” В войнах между англичанами и французами за обладание американскими землями (1755-1763) противники не раз использовали междоусобицы индейских племен....
Толстой Лев Николаевич Произведение “Власть тьмы, или Коготок увяз, всей птичке пропасть” Осень. В просторной избе зажиточного, болезненного мужика Петра – жена Анисья, Акулина, его дочь от первого брака, поют...
Маркес Габриель Гарсиа Произведение “Полковнику никто не пишет” Действие разворачивается в Колумбии в 1956 г., когда в стране происходила ожесточенная борьба между политическими группировками и царила обстановка насилия и террора....
Астрид Эмилия Линдгрен Произведение “Пеппи Длинный чулок” Пеппи Длинныйчулок – одна из самых фантастических героинь Астрид Линдгрен. Она делает все, что хочет. Спит с ногами на подушке и с головой...
Булгаков Михаил Афанасьевич Произведение “Пропавший глаз” Герои произведений Михаила Булгакова достаточно разнообразны. Нередко это – работники медицины, врачи и фельдшера. Врачом является и главный герой произведения М. Булгакова “Пропавший глаз”....